Тяпа, Борька и ракета, стр. 1
Марта Петровна Баранова
Евгений Серафимович Велтистов
Тяпа, Борька и ракета
Происшествия на премьере
По городу были расклеены афиши:
У кассирши кинотеатра «Знание» с утра разболелась голова. То и дело в круглое окошко просовывался крепко сжатый кулак и высыпалась горсть монет. Владельцы монет вытягивали шею и приподнимались на носках, чтобы заглянуть в кассу. Они терпеливо ждали, когда подсчитают их сбережения и отрежут ножницами голубой билет. Спустя час кассирша облегченно вздохнула и вывесила табличку «Билеты проданы».
Зрительный зал был полон и гудел в ожидании. Вошла группа людей и направилась к сцене. Перед экраном стоял стол. За него и уселись гости. Оператор, бросив быстрый взгляд в зал, шепнул своему приятелю режиссеру:
— Поздравляю, ни одного пустого кресла!
— Но заметьте, какая публика: пенсионеры и дети, — прогудел режиссер. — Самый придирчивый народ!
Зрители захлопали, и директор театра, в черном костюме с белым уголком платочка в кармашке пиджака, стал представлять авторов фильма.
Поднялся режиссер. Он помолчал с минуту. Стало очень тихо.
— Товарищи, — сказал негромко режиссер. — В важные минуты своей жизни я вспоминаю, как много лет назад на Красной Пресне стоял я в строю и смотрел на флаг. Флаг был красный, и на моей груди был красный галстук: меня только что приняли в пионеры. И потом много раз я думал: как хорошо, что моя жизнь началась под этим флагом!
Сегодня обычный воскресный день. Но мне кажется, что над нами, над всей нашей страной вьется радостный флаг. Это флаг нового времени, покорения человеком космоса! Его подняли первые советские спутники Земли. Его несет сегодня третий спутник. Кто знает, может быть, он, этот космический снаряд весом с автомашину «Волга», пролетает сейчас прямо над нами, над этим кинотеатром…
Все представили, как за стеной по улице мчались зеленые, желтые, голубые «Волги», а где-то в вышине легко обгоняла их невидимая в дневном свете космическая машина.
А режиссер говорил уже о мечте, о смелых звездных мечтателях-фантастах и ученых которые провели человека по неведомым небесным дорогам.
— Наш фильм тоже мечта, — продолжал режиссер. — И мне сегодня немножко грустно, потому что он проживет недолго. Скоро, очень скоро человек полетит в космос и с ним случатся неожиданные, удивительные приключения… Но я буду очень рад, если вы хоть однажды вспомните фильм «Рена в космосе». Значит, наша работа была не напрасна…
Откланявшись на аплодисменты, режиссер пошептался с соседкой и подал ей со стула небольшой саквояж.
— А теперь, — объявил режиссер, — артистка цирка Софья Лэп представит исполнительницу главной роли — космонавта Рену.
Золотоволосая женщина в сверкающем блестками черном платье вышла на край сцены, держа руки за спиной.
— Алле! Гоп! — звонко скомандовала артистка.
И на ее плечо из-за спины прыгнула маленькая обезьянка в лётном костюме.
Вот как! Объявленный в афишах космонавт, которого все так ждали, оказывается, сидел в саквояже!
Волна восторга прокатилась по залу. Воодушевленная приветствиями, Рена сорвала с морды очки, бросила их на пол и стала кривляться, показывая, что она самая обезьянистая из всех обезьян — мартышка.
Зрители выражали свое одобрение визгом, вскакивали с мест и подбегали к сцене, чтобы поближе рассмотреть веселого актера. А из последних рядов выбежала девочка с белыми бантами и букетом красных георгинов. Она поднялась на сцену и протянула цветы дрессировщице.
— От имени нашего пионерского отряда, — быстро проговорила девочка и осторожно погладила голову Рены.
В тот же миг сидящие за столом увидели, как глаза девочки расширились от страха: обезьяна прыгнула на девочку и вцепилась ей в волосы. Устроившись на чужом плече, она поглядела по сторонам и оскалила в усмешке зубы.
Кто-то в публике хихикнул и смолк. У людей на сцене были обеспокоенные лица. Рена могла укусить девочку!
Так было не раз во время съемок. Вздорная обезьяна налетала на кого-нибудь, больно кусала нос или щеку, а уже в следующее мгновение раскачивалась на дереве и строила гримасы.
Оператор и режиссер не шевелились, они боялись разозлить мартышку.
— Рена, сейчас же отпусти! — раздался тихий, спокойный голос Софьи Лэп. — Отпусти, Рена! Ну, пожалуйста…
Рена, невинно моргая, смотрела на дрессировщицу. Потом зевнула, медленно разжала лапы, почесалась. Дрессировщица крепко схватила мартышку. А девочка, стуча каблуками, сбежала со сцены. Волосы ее были всклокочены, белые банты помяты.
Киногруппа облегченно вздохнула.
— Дорогие друзья! — бодро сказал директор. — Сегодня у нас премьера. Вы первые зрители фильма, над которым целый год работали наши уважаемые гости. Сейчас погаснет свет, и вы узнаете в смелом пассажире ракеты вот эту самую обезьянку. И, я надеюсь, великодушно простите озорницу Рену!
Едва он произнес это имя, как дрессированная мартышка выхватила из директорского кармана платок и, помахав им, послала зрителям воздушный поцелуй.
Под общий смех гости сошли со сцены.
Погас свет. Набегающими волнами полилась непривычно звенящая музыка. В темноте зажглись звезды. Они были неподвижны. Лишь крохотная светящаяся точка стремительным полетом нарушала спокойствие Вселенной: на Землю спешно возвращалась ракета. Но еще быстрее достигли Земли сигналы бедствия. Экипаж корабля сообщал, что он попал в ливень опасных лучей.
Тревожно начинался фильм. Казалось, сама космическая тишина спустилась в зал. На стартовых площадках застыли остроносые ракеты. Опустели вокзалы межпланетных сообщений. В ожидании, когда ученые разгадают тайну лучей и найдут защиту от них, тосковали, как при вынужденной посадке, звездолетчики.
Но вот во весь экран улыбается знакомая мордочка. Рена! Вот кто полетит в космос на разведку. Обученная обезьяна по сигналу с Земли будет нажимать на рычаги аппаратов, сообщая ученым о своем самочувствии.
И все-таки страшно. Даже за обезьяну.
Одетую в защитный костюм Рену сажают в кабину и пристегивают ремнями к креслу. Рена вертит головой, скалит за стеклом шлема зубы и открывает рот. Может быть, она хочет что-то сказать на прощание?
«Гав! — прозвучало на весь зрительный зал. И опять: — Гав! Гав!»
Звукооператор не мог ничего понять: что такое, откуда этот лай? Никакой собаки во время записи звука не было! Что за странные звуки?!
А лай, как назло, не кончался. Теперь было ясно, что он доносится не из репродукторов. Зрители шикали, вертелись и старались не пропустить мелькавшие кадры.
Кто-то бегал в темноте по проходу, тихо ругался:
— Ах, безобразники! Собаку притащили!
Зажегся свет, и все увидели нарушителей.
Между рядами с визгом катилась белая собачонка, за собачонкой гнался, приседая, контролер, за контролером бежал растерянный мальчишка, а за мальчишкой быстро шагал директор.
