Украденный Христос, стр. 29
Доктор улыбнулся ей, приятно удивленный ее догадливостью.
– Да, один процент ДНК находится вне ядра, в цитоплазме, а точнее – в митохондриях, и принадлежит женщине, у которой взята яйцеклетка. Вот почему технически невозможно создать точный клон человека из его же клеток. В идеале нужно иметь яйцеклетку одной из родственниц, так как она содержит родственную митохондриальную ДНК, ту, что в цитоплазме. Она передается только от матери к дочери, поскольку мужчины яйцеклеток не производят.
– Да, об этом я слышала…
– Не обижайся, Мэгги, но у Иисуса никак не могло быть африканского типа митохондриальной ДНК. Науке пока не известно, каким образом она влияет на ядерную ДНК; может быть, эффект незначителен, а может…
Доктор повернул обратно, в сторону Плотницких ворот. Мэгги поспешила за ним.
– Зачем тогда вы встречались с женщинами из своей церкви вроде Сильвии Кеннеди? Зачем просили Аделину? Ведь ирландцем Иисус тоже не был, и уж точно не был англичанином, как предки Аделины.
– С Аделиной я поступил необдуманно. Что до Сильвии, тут другая история. Я слышал, кто-то из прихожанок происходит из семьи Конверсос, но забыл, кто именно, и поэтому вынужден был опросить нескольких. Оказалось, Сильвия. Ее отец был ирландцем-католиком, а мать – урожденная Конверсос. Был такой род испанских евреев, принявших христианство под давлением инквизиции.
– Вон оно что…
– Ее митохондрии наверняка несут семитские гены.
– Ну, не обойдись вы так грубо с новыми родственниками, могли бы попросить кузину Летицию.
– Женщину, которая живет за границей и не может двух слов связать по-английски? Сильвия хотя бы здесь, рядом.
– И что же она вам сказала по поводу суррогатного материнства?
– До или после того, как рассмеяться мне в лицо и спросить, не заболел ли я?
Мэгги похлопала его по плечу.
– Ничего не попишешь, верно? Подумаешь, всего один процент; кроме того, Иисус должен был иметь хоть что-то от чернокожих. Большинство арабов смуглые, а они тоже семиты. Разве не в Африке зародилось человечество, откуда расселилось на Ближний Восток? Между прочим, в Библии говорится, что волосы у Него были как шерсть.
– Только не у Иисуса!
Мэгги загородила ему дорогу.
– Хотите, покажу это место?
Росси нахмурился.
– Знаю, в «Откровениях», глава первая, стих четырнадцатый. Там сказано, что Его волосы были белы, как шерсть, а это не одно и то же.
Мэгги почувствовала, что вот-вот расплачется.
– Может, вы просто боитесь, что он будет пугалом вроде меня? – прошептала она.
Доктор уже не слушал ее, уйдя в себя.
– Мария была семиткой… Точно, так и сделаю. Я иду в синагогу на Парк-авеню!
– Еще бы! – воскликнула Мэгги и фыркнула.– Теперь вам подавай богатую еврейку, которая захочет стать матерью Иисуса. Еще немного, и я решу, будто вы никогда не читали Библию.
– Почему это? – вскинулся Феликс. – Я же еврей! Во всяком случае, если верить им. Они говорят, главное – кто твоя мать. А моя мать была еврейкой. Можно подумать, им известно о цитоплазматической наследственности. Я бы попросил Франческу, но она – моя сестра, и стоит мне заикнуться – сдаст в психушку.
– Доктор Росси, я знаю, как вы расстроены всем этим, но поверьте: вы не из тех евреев, что упоминаются в Библии. Тех евреев разбросало по всей земле. Я, конечно, не ученая, однако читать умею и в свободное время читаю все, что относится к Богу и Библии.
Феликс скептически оглядел ее.
– То есть в перерывах между чтением «Вог»?
– Хорошо, в перерывах между «Вог». К вашему сведению, гены коэнов – еврейских священников – были найдены у всех типов людей, даже среди африканских племен. Евреи смешались со всеми расами, как и африканцы в Америке. Наши гены повсюду на этой земле – в людях вроде меня и в людях, считающих себя белыми. Так и у евреев. Даже я могу быть отчасти еврейкой, доктор. Вы, может, чуть больше. Что с того? В конце концов, все мы хоть сколько-нибудь полукровки – надо только поглубже копнуть. Я знаю, сама читала. Ваша мать была католичкой, доктор Росси, так что вам необязательно становиться иудеем.
Феликс посмотрел на нее, словно она несла какую-то белиберду.
Из-за уговоров Мэгги прогулка по парку слегка затянулась. Наконец они подошли к дому. Сэма по-прежнему не было видно. Мэгги не встречала его с тех самых пор, как выпроводила из солярия. Теперь у двери дежурил другой швейцар. Когда доктор Росси направился к двери, Мэгги сказала:
– Всего один процент…
– Тсс! – шикнул на нее Феликс, поднося палец ко рту. В вестибюле, дожидаясь лифта, стояли Франческа с дядей Симоном и Летицией.
Глава 19
Понедельник, середина дня. Квартира Росси
Не успели кузина и дядя выпить кофе, как доктор Росси извинился и сбежал в лабораторию. Мэгги проводила его взглядом, словно ей не терпелось сорваться ему вдогонку.
Франческа угрюмо смотрела со своего дивана.
– Если тебе нужно, Мэгги, ступай с доктором Росси.
– Мисс Росси, я только…
– Иди-иди.
Мэгги не смела шелохнуться, видя ее сжатые в нитку губы и суровый вид.
– Иди, я сказала! – резко прикрикнула Франческа, вынудив горничную подскочить на месте.
Дядя Симон, сидевший на низкой банкетке, наклонился к Летиции и что-то зашептал ей на ухо, после чего та поднялась и сказала:
– Очень мы, наверное, пора уходить.
– Нет! – выпалила Франческа, вскакивая.– Нет! Сидите здесь!
Летиция сконфуженно села.
Мэгги совсем струхнула, когда Франческа схватила ее за руку и потащила в переднюю.
Выйдя за дверь, она громко зашептала:
– Мэгги Джонсон, если тебе дорога работа в этом доме, будешь делать, что я велю. Ясно?
Мэгги кивнула. Ну началось. Теперь Франческу не остановишь. И Мэгги поплелась за ней в конец коридора.
– Попроси его открыть дверь,– потребовала та.
Мэгги набрала воздуха в грудь, затем выдохнула и сказала:
– Доктор Росси, это я.
Когда дверь отперли, Франческа ворвалась внутрь, а за ней – Мэгги, повинно прижимая руки к губам.
Доктор Росси и его сестра встали у противоположных стен со сжатыми кулаками. Казалось, прозвени гонг – и они ринутся в схватку.
Первой начала Франческа:
– Почти неделю я смотрю, как ты строишь из себя придурка. Все, с меня хватит! Во-первых, ты скажешь мне, что вы двое задумали. Я знаю, это как-то связано с Аделиной. Недаром же она исчезла, не сказав толком ни слова! Во-вторых, Феликс…– она указала на дверь,– ты сейчас же вернешься в гостиную и будешь вести себя прилично! Они наша родня и хотят, чтобы мы исполнили с ними Шива!
– И как это делается, позволь спросить?
– Кое-что ты уже видел. Мэгги завесила зеркала, мы вымыли руки по возвращении, дядя Симон сел на низкую табуретку – все это часть ритуала. Теперь им нужны яйца вкрутую, и…– Она развела руками.– Не знаю, что еще, но придется достать. Следующим пунктом, наверное, будет общая стряпня. Ты прекрасно знаешь, что евреи уделяют трауру особое внимание, и будь любезен соответствовать. Можешь ненавидеть их сколько угодно, но в глаза оскорблять не смей! Я больше ни секунды этого не вынесу!
То, как брат и сестра стояли, беспомощно глядя друг на друга, подсказало Мэгги, что серьезнее ссоры у них еще не бывало.
– Ну-ну,– произнес он.– И ты ждешь, что я тебя послушаюсь?
Зазвонил телефон.
– Если нет, я буду стоять тут, и ты меня не выставишь! Доктор Росси, казалось, разом скис, как мальчишка, которого заперли в чулане.
– Пожалуйста, стой сколько угодно.
У Франчески был такой вид, словно ей дали пощечину.
– Могу я сказать кое-что? – робко вклинилась Мэгги, держа руку на сердце, вся эта горечь и нервотрепка изрядно ее опечалили. Когда ей никто не ответил, она чуть громче продолжила: – Мисс Росси, зря вы вмешиваетесь в работу доктора Росси. А вам, доктор, не следует обижать родственников. Разве Господь поступил бы так?
Мэгги моргнула и почувствовала, что вот-вот свалится в обморок. Еще бы – разговаривать с Росси в таком тоне!