Это случилось в полночь, стр. 42
Неожиданный порыв горного ветра разметал волосы Микаэлы и, огладив ее кожу, принес прохладу, мягко и успокаивающе зашелестев тополиными листьями. Микаэла стояла, замерев, прислушиваясь к звукам земли и к зловещему подвыванию, доносившемуся со стороны каньона Каттер; остроконечные верхушки сосен успокоились, а горные овцы замерли в размытых тенях.
– Харрисон, ты чувствуешь это? Так тихо, словно кто-то чего-то ждет…
Микаэла схватила монету Лэнгтри и обернулась к Харрисону – он стоял чуть ниже. Легкий ветерок играл в его непослушных волосах; он чуть нахмурился. Сейчас он не был тем холеным и элегантным Харрисоном, которого она знала раньше, сейчас он был мягким и заботливым человеком. Человеком, который будет стоять до конца. Он всегда был рядом, вдруг поняла она, – сильный и ждущий ее. Но он не понимает, что манит ее, впрочем, она и сама не может этого определить. Харрисон понимает логику и факты и…
– Я чувствую, – тихо произнес он, наблюдая за ней.
– Я и раньше ощущала это, когда мы останавливались здесь лагерем всей семьей. Слишком тихо сейчас…
Луч заходящего солнца прорвался между крутыми горными вершинами, резко прорисовав тени, там, высоко на камнях старого оползня рыскал в поисках добычи большой ворон. Он бросался на испуганного кролика, который метался от камня к камню в поисках укрытия. Начался небольшой обвал, прогремел и затих. Харрисон схватил Микаэлу за руку.
– Не двигайся. Этот оползень очень старый и осевший, но…
Один камень опасно сдвинулся и обвалился вниз, ударившись об огромный валун. Там, откуда свалился кусок скалы, заблестел металл. Микаэла вцепилась в руку Харрисона, инстинкты и чувства замерли и обострились, подсказывая ей, что…
– Старая банка из-под пива, – предположил Харрисон. – И какая-то красная тряпка.
– Нет. – Микаэла ожесточенно начала карабкаться вверх, ее руки покрывались царапинами от острых камней и кустарника. Она добралась до скалистого уступа раньше Харрисона и замерла – ее взгляд был прикован к серебряному кольцу с большой бирюзой… И к руке скелета, на которой было это кольцо.
– Микаэла!..
В голосе Харрисона сквозила озабоченность, теперь он стоял рядом. Он взглянул на ее лицо, на руки, которые прикрыли немой вскрик, затем посмотрел на кольцо. Свалившийся отсюда во время оползня камень открыл лоскут красной хлопчатобумажной материи; грязная тряпка, превратившаяся в лохмотья, трепетала на ветру и, задевая кольцо, мягко полировала серебро.
– Это Мария, – прерывисто прошептала Микаэла. – Она не сбежала. Она здесь. А что, если и Сейбл под этими камнями рядом с ней?
Микаэла нагнулась, чтобы поднять небольшой камень, прикрывающий руку скелета, но Харрисон остановил ее:
– Не надо. Слишком темно. Одно неверное движение – и этот старый оползень может снова поползти. И тогда мы уже никогда не узнаем. Утром мы сразу сделаем все, что возможно…
Микаэла обернулась и тесно прижалась к нему.
– Все-таки она не сбежала, Харрисон. Я помню это красное в белый горошек платье из хлопка. Мария разрешила мне отрезать кусочек, чтобы сделать флаг для игрушечного форта Рурка, – повторила Микаэла с дрожью. – Сейбл может быть тут с ней. Тогда бы мы все узнали.
Аарон Галлахер посмотрел на волос, застрявший в его расческе, и мрачно взглянул на свое утреннее отражение в зеркале – на голой груди поблескивала золотая монета Лэнгтри. У него начали выпадать волосы, и женщина, лежащая в его постели, никак не походила на Микаэлу Лэнгтри. С Микаэлой бы у него не было никаких проблем с потенцией – она настоящая женщина. Под внешним глянцем в Микаэле скрывалась умная, сильная, дикая самка – именно такая ему и нужна. Она двигается, как кошка, чувственная, женственная, пребывая в постоянном поиске, она устраивает жизнь по-своему. Союз с ней будет удачным.
Безумная, но умная Джулия Кейн вертит, как хочет, своим юристом-поверенным, но и обогащает его. Ей достаточно бросить один взгляд на финансовые сводки, и она уже знает, стоит ли вкладывать в предприятие деньги, пришло ли время покупать те или иные акции.
До того как она перебралась в свой собственный мир, Джулия Кейн часто вспоминала о сыне, которого любила, и о муже, которого ненавидела. Она говорила о проклятии, которое раб наложил на монеты Лэнгтри, и вспомнила, что, как только она похитила ребенка и монеты, ей начали слышаться какие-то голоса.
Аарон холодно улыбнулся своему отражению. Похоже, все остальные монеты находятся у Лэнгтри, и вскоре он станет обладателем шести монет и получит могущество короля. Харрисона Кейна следует хорошенько проучить – никто не смеет так пренебрежительно относиться к Аарону Галлахсру.
Харрисон хочет получить Микаэлу Лэнгтри, но как только все тайны будут раскрыты, семейство Лэнгтри порвет с Кейном все отношения.
Улыбка Аарона погасла, когда он увидел, как волос упал с его головы и скользнул в раковину, где уже лежало несколько волосков. Владея всеми монетами Лэнгтри и обладая Микаэлой, не нужно будет бояться облысения или импотенции. Аарон закрыл глаза и попытался представить Микаэлу – энергичную, красивую, чувственную.
Вместо этого он увидел другую женщину, ее темная кожа говорила о том, что в ее жилах течет кровь американских индейцев, черные, как у Микаэлы, волосы были аккуратно заплетены в две длинные косички. На узком, заостренном лице горели черные глаза, уничтожающий взгляд этих глаз впивался в самое сердце. Галлахер почувствовал, как неведомая сила высасывает воздух из его легких…
Когда Аарон наконец открыл глаза, в зеркале отражались лишь окостеневший страх и потное, перекошенное немым криком лицо.
Опершись руками на раковину и с трудом переводя дыхание, Аарон попытался выбросить из головы возникший образ. В зеркале ничего нет, только пар, говорил он сам себе. Галлахер никогда не боялся брать то, что ему хотелось. Образ Клеопатры Лэнгтри возник лишь потому, что ему вспомнился ее портрет, когда он изучал историю семьи и монет. И ничего больше, убеждал он сам себя.
Глава 11
Из дневника Захарии Лэнгтри:
«Меня преследуют ночные кошмары – пушечные разрывы и стоны умирающих солдат. Я видел зло в душах людей и в самом себе. Но дьявольский секрет, хранящийся слишком долго, разъедает душу, а у меня, как и у моей жены, есть свои черные бури. Я вижу ее сейчас перед собой – она держит у груди нашего ребенка, глядя в огонь костра. Что видит она в этом пламени в этот полночный час? Клеопатру преследует мысль об утерянных монетах, она ведь обещала вернуть их в семью Лэнгтри».
«Неж-но и не-спеш-но… утро подкрадется». В полночь Микаэла сидела у костра, обхватив колени руками и наблюдая за угасающим огнем. Она раскачивалась, сжимая в кулаке монету Лэнгтри и без слов напевая песенку, которая преследовала ее с той ночи. На рассвете они попытаются откопать скелет, чтобы найти останки маленькой Сейбл.
И тогда все закончится. На этой истории можно будет поставить точку.
Обуглившаяся ветка, которую Харрисон использовал в качестве вертела, почернела и теперь была бесплодной и мертвой, как все эти годы поисков. Кролик, убитый и приготовленный на костре Харрисоном, был тщательно упакован и припасен на утро.
Прошедшим вечером Микаэла шла за Харрисоном, судорожно сжимая в кулаке кольцо; мысли о том, что произошло накануне, буквально разрывали ее сердце. Микаэла поднялась по камням до заброшенной дороги. Они остановились на середине мощеного тракта, между плитками которого уже давно проросла трава. Харрисон что-то говорил ей тогда, но слова не имели никакого значения, мысли были далеко, так она и стояла, полностью погруженная в себя. Это была своего рода защитная реакция от перенесенного только что удара – все эти годы Мария лежала тут, под этими камнями, и крошечное тельце Сейбл могло быть рядом с ней.
Микаэла снова начала напевать «Неж-но и не-спеш-но», погрузившись в воспоминания о той ночи. Она даже не заметила, как быстро Харрисон собрал хворост и развел костер. Харрисон опять что-то говорил, склонившись над ней, гладил ее затылок, плечи, спину. Но Микаэла была одна, наедине со своими мучительными воспоминаниями.