Борьба за свободу, стр. 25
— Я доставлю себе удовольствие, — прорычал Феракс. — Я разорву тебя на части.
— Ну уж нет, ты этого не сделаешь, — прогремел низкий голос.
Марк удивленно повернулся и увидел Пира. Гигант встал между мальчиками и сверкнул глазами на Феракса.
— Если ты ударишь его, я ударю тебя. Я сильно тебя ударю. Тебя и тех, других. — Пир поднял свой огромный кулак и с силой вдавил его в ладонь другой руки. — Понял?
При этом звуке Феракс вздрогнул. Он уставился на Пира с ужасом и разочарованием и попятился к выходу из отсека. А там снова повернулся к Марку:
— На этот раз ты спасен, коротышка. Но со временем тебе придется вести собственные бои. И когда настанет это время, тут-то я и появлюсь. Слышишь? Пошли, парни.
Он махнул им рукой и двинулся в другой конец казармы.
Глядя им вслед, Марк расслабился. Он кивнул Пиру:
— Спасибо.
Пир пожал плечами и почесал подбородок:
— Не люблю забияк. Они ничтожества. Дай мне знать, если этот парень снова будет к тебе приставать.
Он вернулся в свой угол. Марк был ему благодарен, но он знал, что Феракс прав. Ему достаточно просто подождать. Марк не может убежать отсюда, и настанет время, когда он должен будет сам противостоять кельту.
XVII
Последние дни лета прошли в обычном порядке: занятия и работа на кухне. Марка и других мальчиков будили с первыми лучами солнца, и они строем шли на кухню, чтобы помогать готовить завтрак. В обязанности Марка входило разжигать огонь в плитах. В углу кухни в небольшой жаровне постоянно горел огонь. Положив щепки в топки, Марк осторожно переносил из жаровни несколько тлеющих углей и клал их на щепки. Он дул на угли, чтобы они разгорелись и разожгли щепки. Надо было растопить три плиты и поддерживать в них огонь. Надо было постоянно приносить свежие поленья из сарая около кухни и складывать у плит.
Раб, ответственный за кухню, в прошлом был гладиатором. Звали его Брикс. Пять лет назад он был сильно покалечен на арене. Ударом меча ему перерезали подколенное сухожилие на левой ноге. Хотя толпа помиловала его, это стало концом его карьеры на арене. Порцинон перевел его на кухню, где он мог приносить какую-то пользу своему хозяину. Брикс был крепкого телосложения и выглядел примерно так же, как отец Марка. Только волосы у него были гуще и темнее, без намека на седину. Он ходил по кухне, хромая и переваливаясь из стороны в сторону.
Феракс и его дружки смеялись над Бриксом за его спиной, делая друг другу знаки и имитируя его походку. Когда он вдруг оборачивался, они моментально возвращались к своим обязанностям — следили за огромными котлами с ячменем, помешивая деревянными лопатками свой завтрак, который постепенно становился густой кашей.
Через час после появления на кухне Марка и других мальчиков в большое помещение рядом с кухней приходили взрослые новобранцы. Они брали миски и деревянные ложки и вставали в очередь за своей порцией. Молча садились на длинные скамьи и ели из мисок, которые держали на коленях. Тренеры ходили взад-вперед между скамьями, готовые нанести удар дубинкой любому, кто заговорит. Только когда взрослые заканчивали завтракать и их уводили на утренние занятия, мальчикам разрешалось поесть. Потом они мыли миски и ложки и ждали, когда Амат поведет их на учебную площадку.
Большое открытое пространство в центре школы было окружено десятифутовым бревенчатым забором. Площадка была хорошо утрамбована и покрыта темным песком с берегов Неаполитанского залива. Именно здесь рабы нового набора начинали готовиться к своей будущей тяжелой и опасной жизни. Тренеры громко выкрикивали команды. Четыре группы по очереди бегали по периметру площадки, поднимали тяжести и преодолевали небольшие препятствия. Все это должно было выработать у них выносливость, силу и ловкость.
Амат следовал за своей группой по всей площадке, готовый ударить дубинкой любого мальчика, который отставал от других, или не слишком усердствовал при поднятии тяжестей, или делал грубую ошибку. Марк помнил, как Амат похвалил его за храбрость во время клеймения, поэтому он очень старался заслужить уважение тренера. И пускай его легкие болели от напряжения, а руки и ноги наливались свинцом, Марк заставлял себя продолжать. Некоторые из его товарищей, не столь усердные, вскоре были в синяках и рубцах от дубинки Амата. Лишь еще один мальчик демонстрировал такое же упорство, и это был Феракс. Марк обладал большей выносливостью, Феракс был сильнее, и оба были более или менее равны в ловкости.
Хотя их соперничество никак не проявлялось во время занятий, Амат был достаточно опытным учителем. Он сразу догадался, в чем дело, и стал подначивать их:
— Давай, Феракс! Тот мальчик вдвое ниже тебя ростом. В чем же дело? Почему отстаешь от него? Не отставай, иначе почувствуешь на спине мою дубинку! Двигай ногами, ленивая кельтская свинья!
А когда Марк морщился от усилий, пытаясь поднять до уровня подбородка самый тяжелый камень, Амат подходил к нему и орал в ухо:
— Скажешь, это слишком большой вес? Я видел чудаков, которые поднимали камни потяжелее, чем эти! Как ты рассчитываешь вырасти таким же большим, как Феракс, если не будешь работать над этим? Давай, Марк, покажи этому чертову кельту, на что способен римлянин!
Марк чувствовал на себе взгляды других мальчиков и знал, что должен произвести на них впечатление, чтобы Феракс не переманил их на свою сторону. В то же время он осознавал, что кельт еле сдерживает ненависть к нему. Какое-то время Феракс не мог излить свою ярость на Марка. Дни были так строго расписаны, что для этого не оставалось ни минуты. К тому времени, как мальчики удалялись на ночь в свои отсеки, они настолько уставали, что сил хватало только для сна. Марк сворачивался клубком на соломе, а Пелленей и Пир, прежде чем заснуть, тихо переговаривались. Спартанец большей частью держался отчужденно, но иногда вставлял реплики в разговор, если у него было другое мнение о предмете обсуждения.
Только месяц спустя после прибытия Марка Фераксу представилась долгожданная возможность. Это случилось после ужина. Марк последним уходил из кухни и шел в казарму. По пути он, как обычно, зашел в отхожее место, находившееся в углу у стены школы. Лето прошло, и воздух к вечеру становился холоднее. Единственная небольшая жаровня горела в дальнем конце отхожего места. Марк вошел и направился к двум деревянным скамьям напротив друг друга. Там был еще один посетитель, мальчик-нубиец, который уже уходил. Они кивнули друг другу — обычное приветствие, так как нубиец знал всего несколько слов по-латыни, хотя понимал намного больше благодаря дубинке Амата.
Марк поднял тунику и сел на деревянную скамью, гладкую от многолетнего использования. По сточной канаве бежала слабая струйка воды, унося нечистоты из-под стены в небольшой ручей, протекающий рядом со школой. Марк почти закончил свои дела, когда услышал звук приближающихся к отхожему месту шагов.
— Эй, нубиец, уйди! — Феракс большим пальцем показал через плечо. — Я хочу поговорить с сыном центуриона.
Нубиец кивнул, встал со скамьи и, потянувшись к одной из двух стоящих между скамьями кадок с уксусом, достал оттуда палку с намотанной на нее морской губкой. Он быстро подтерся, опустил тунику и поспешил прочь, бросив настороженный взгляд на Феракса, когда проходил мимо.
Феракс медленно проследовал к скамье, расстегивая ремень.
— Ну, мальчик, пора посмотреть, какой ты храбрец. Ты готов?
Весь похолодев, Марк торопливо встал и опустил тунику. Быстро огляделся, но все окна были чуть больше щелей и располагались высоко. Имелся только один выход — дверь. Он оказался в ловушке. Марк схватил палку с губкой и выставил ее перед собой. Феракс удивленно взглянул на него и захихикал:
— Ты что, думаешь остановить меня этой палкой?
— Отстань от меня, — как можно тверже сказал Марк. — Повторять не буду.
— О-о-о, ты меня пугаешь. — Феракс сделал вид, что дрожит. — Ой, боюсь, боюсь!
Марк знал, что столкновения не избежать. Вряд ли ему удастся отговорить Феракса от драки. Поняв это, Марк вдруг успокоился. Он будет драться и, конечно, потерпит поражение. Но он будет драться с Фераксом изо всех сил.