От счастья не убежишь, стр. 33

– В бандиты вы теперь точно не годитесь, – подытожила она. – Вам не угнать и самой захудалой скотинки.

– Что ж, я давно собирался встать на честный путь. Тяжело, когда на тебя чуть что наставляют ружье. А вы? Будете по-прежнему красть коров?

Она улыбнулась.

– Честно говоря, я как раз подыскивала сообщника. Но раз вы вышли из игры...

– Кончайте дурака валять, – подала голос Кейт, – попробуйте лучше новое печенье по рецепту Пруди.

Через несколько минут на кухню вошел Коул. Леви и Стефани съели уже по три печенья каждый и теперь немилосердно вышучивали Кейт. «Все хорошо, – говорил себе Коул, – все просто прекрасно, просто здорово, что Стефани так быстро подружилась с братом...» Но его сердце острым ножом пронзила ревность.

Стефани ждала, что Коул найдет способ продолжить начатое в сторожке, – но была жестоко разочарована. Следующие несколько недель Коул и близко к ней не подходил. Даже вечерние шахматные поединки прекратились. Стефани понимала: это из-за денег. Как такая громадная сумма попала ей в руки? Стефани не хотела даже думать об этом. В голову лезли мысли одна страшнее другой. Конечно, Коул не хочет иметь с ней дела, и нельзя его за это винить.

Стефани страдала и, чтобы облегчить боль, искала общества Леви. Леви вечно смеялся, шутил и в отличие от Коула всегда был в добром расположении духа. Скоро Леви и Стефани стали добрыми друзьями.

Она старалась не показывать виду, что ей плохо, бодрилась, хорохорилась, но провести Леви оказалось непросто. Он скоро понял, что со Стефани творится что-то неладное.

Однажды он увидел ее у загона: прислонившись к ограде, она грустно смотрела на жеребых кобыл.

– Что это ты пригорюнилась? – спросил он. Она подняла глаза и улыбнулась.

– Так, думала кое о чем.

– Что-то нерадостные у тебя мысли. Уж и не помню, когда я последний раз видел тебя веселой. – Он поднял бровь. – Не хочешь поговорить?

– Тут и говорить не о чем.

– Зато есть о ком. О моем брате, например?

– О Коуле? Конечно, нет, просто... – Она смущенно умолкла, почувствовав, что Леви ей не верит. – Неужели это так заметно?

– Да нет. Просто в Коула всю жизнь кто-нибудь влюбляется, вот я и научился распознавать признаки.

– Глупо, правда? – вздохнула Стефани.

– Почему же? Коул хороший парень. – В глазах у Леви блеснул озорной огонек. – Только временами туповатый. Такая красавица готова растаять у него в объятиях, а он и в ус не дует. Вот я куда наблюдательней. Если бы ты захотела растаять в моих...

Стефани невольно рассмеялась.

– Какой ты иногда смешной!

– Я смешной? – Леви схватился за сердце. – А вы, мадам, вы жестоки. Как я оправлюсь от такой раны?

– Ой, кончай, – она шутливо хлопнула его по руке.

Леви улыбнулся, услышав в ее голосе искреннюю веселость.

– Так-то лучше. Послушай, выговорись, и тебе сразу станет легче.

– Разговорами делу не поможешь, – вздохнула она. – Я люблю человека, который меня терпеть не может.

Леви изумленно уставился на нее.

– Коул тебя терпеть не может? Что за чушь!

– Откуда ты знаешь?

– В первый же день, как я приехал, он мне кое-что сказал.

Стефани уныло привалилась к ограде.

– Это было давно. С тех пор он изменил мнение.

– Почему? Что случилось?

Стефани хотелось рассказать ему все и облегчить душу, – но вдруг, узнав о деньгах, и он от нее отвернется? Нет, не стоит рисковать.

– Коул кое-что обо мне узнал... и с тех пор он меня избегает.

– Может, он недоволен не тобой, а самим собой. Коул судит о людях по тому, каковы они, а не по тому, что они сделали. – Внезапно глаза у него заблестели. – Может, заставим его поревновать? – Он сграбастал ее и сжал так, что у нее затрещали кости. Она обняла его в ответ.

– Леви, какой ты милый! Что бы я без тебя делала? Ну почему я не влюбилась в тебя?

– Потому что, – усмехнулся Леви, – Коула ты увидела раньше. Иначе у него не было бы ни одного шанса!

22

– Ну ладно, в следующий раз мы тебе покажем! – заверил Джош, запирая Вороного в стойло.

Стефани улыбнулась.

– Не хвались раньше времени. Зорька бегает очень быстро.

– Джош, бабушка только что вынула из духовки медовое печенье. – При звуках знакомого низкого голоса у Стефани дрогнуло сердце. – Если поторопишься, успеешь выпросить у нее штучку.

– Медовое печенье? – У Джоша загорелись глаза. – Бежим, Стефани! Спорим, я тебя обгоню!

– Беги один, Джош, мне надо поговорить со Стефани. И оставь нам хоть немножко!

Джош пулей вылетел из конюшни. Стефани нервно похлопала Зорьку по холке. Коул не замечал ее почти шесть недель, а теперь вдруг захотел поговорить. С чего бы это?

Коул потер усы. Он не знал, как начать разговор о том, что его мучило. Все эти недели его неотступно преследовали грустные глаза Стефани. Почему она грустит? Коул боялся, что знает причину.

– Что тебе нужно, Коул?

– Нам надо поговорить о том, что случилось в сторожке.

У Стефани сжалось горло, и она невольно прикрыла глаза. Память о той ночи сверкала в ее душе, словно драгоценный камень. При дневном свете он потеряет свой блеск.

Коул нерешительно откашлялся.

– Та ночь могла иметь последствия... – нерешительно начал Коул.

– Не волнуйся, – отрезала Стефани. – Никто ничего не подозревает. Твоя репутация, как и моя, чиста как стеклышко!

– Я не об этом. – Он досадливо вздохнул и решил зайти с другой стороны. – Как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно.

– А ты... видишь ли, ты могла... а, черт! Ты не беременна? – Прямой вопрос был произнесен, и лицо Коула омрачилось.

Тихий вздох вырвался из груди Стефани. -Нет.

– Ты уверена?

– Абсолютно. Через два дня после возвращения... словом, я точно не беременна.

Коул чувствовал страшное облегчение – и вместе с тем непонятную досаду.

– Слава Богу. Значит, жениться нам не обязательно.

Стефани отшатнулась, словно ее ударили.

Глаза ее потемнели от боли. У Коула отчаянно сжалось сердце.

– Я... я не то хотел сказать. Просто... мы же не знаем, кого и что ты оставила. – Он хотел рассказать ей о Джеймсе, – но слова застряли у него в горле. – Это было бы нечестно, – совсем смешавшись, закончил он.

– Я понимаю, что ты хотел сказать. Жаль, что ты не спросил меня раньше. – Она гордо выпрямилась и на негнущихся ногах пошла к дверям. – Столько времени волновался попусту.

– Стефани, погоди!

Но она лишь плотней запахнула пальто и вышла, не оглядываясь.

– А, ч-черт! – прорычал Коул и со всей силы треснул кулаком по мешку зерна. Вдруг ему послышался какой-то шум. Коул обернулся и всмотрелся в темный угол. От стены отделился Леви.

– Ты все слышал?

– Слышал. Похоже, вы со Стефани в сторожке играли не только в шахматы.

Лицо Коула потемнело.

– Я не хотел. Так получилось.

Проведя языком по краю бумажки, Леви заклеил сигарету и полез в карман за спичками.

– А как насчет мужа?

– Мужа, похоже, нет – по крайней мере, мужа в истинном смысле слова.

– Как так?

– Она была девушкой. – Коул сжал кулаки. – Можешь не говорить, что я мерзавец, сам знаю.

Леви прислонился к калитке стойла и спокойно следил глазами за плывущим по конюшне сигаретным дымом.

– Ты что – ее изнасиловал?

Коул опешил.

– Боже правый, конечно, нет! И ты мог подумать...

– Успокойся, я так и не думаю. Просто напоминаю, что она тоже этого хотела. Когда вы вернулись, она сияла от счастья и, кажется, не слишком оплакивала утраченную невинность. Верно?

– Верно.

– Она, должно быть, вспоминала об этой ночи с восторгом. И вдруг ты объявляешь, что это все глупая ошибка.

– Это не так.

– Звучало именно так. Теперь она небось забилась в укромный уголок и ревет в три ручья. – Он стряхнул пепел и взглянул на Коула. – Один из нас должен пойти к ней. Вообще-то ты: но, если не хочешь, пойду я.