Тамерлан. Правитель и полководец, стр. 49

Фон Хаммер и Кризи добавляют, что некоторые османские ханы перешли на сторону Тимура и лишь сербы и янычары оказали достойное сопротивление яростным и частым атакам монгольской конницы.

В своем труде «Турция» Лейн-Пул буквально следует упомянутой версии, добавляя от себя:

Что касается самой битвы, то Лейн-Пул цитирует старый оригинал Ноллеса, записи которого датируются 1603 годом.

Изображение турецкой армии в виде разрозненных, рыщущих по стране отрядов перед лицом готовых к битве тюркских войск обязано своим происхождением турецким историкам последнего времени, стремящимся оправдать поражение своего султана. Оно не подкрепляется фактами, да и здравый смысл подсказывает, что, если бы Баязит был настолько безрассуден, что допустил это, Тимур не стал бы дожидаться его возвращения на поле битвы. То, как воспринимают ход событий люди типа фон Хаммера, Кризи и Лейн-Пула, просто забавляет.

По поводу дезертирства союзников Баязита нет никаких свидетельств того, что это было результатом интриг Тимура. В летописи упоминается о нескольких племенах тюркской Черной Орды, откочевавших в Малую Азию, представителей которых мобилизовали в турецкую армию. Во время битвы они перешли на сторону Тимура. Их численность была настолько незначительной, что эмир до конца битвы не поддерживал с ними контактов. Затем он взял их с собой в Самарканд.

Восьмисот же тысяч воинов у Тимура никогда не было. Армия такой численности не смогла бы выжить в Малой Азии, не говоря уже о ее способности совершать маневры, предпринимавшиеся Тимуром. Свидетельства осман ясно указывают на то, что Баязит не встречал тюркских войск, пока не увидел армию Тимура, проходившую мимо него. Нет никаких фактов, говорящих о том, что Тимур собирал когда-либо войска численностью более чем в 200 тысяч. Тюркские источники упоминают вскользь об участии семидесятидвухтысячной армии Тимура в Персидском походе, девяностотысячной – в Индийском и двухсоттысячной – в Китайском походах.

Тимур вторгся в Малую Азию после четырехлетнего периода непрерывных войн. Часть войск он держал в Самарканде даже после того, как к нему присоединился хан Мухаммад. Он был вынужден выделять силы для охраны своих коммуникаций на обширной территории державы. Еще одна армия находилась в Тебризе, а несколько тюменов – в Сирии. Список полководцев и командиров, участвовавших в битве при Анкаре, говорит о том, что численность тюркских войск составляла от 80 до 160 тысяч человек.

Очевидно, армия Баязита была более многочисленной. Мало вероятно, чтобы Тимур держался оборонительной тактики, если бы дело обстояло иначе. Ноллес пишет, что турки наступали в боевом строю в форме полумесяца. Это – если свидетельство достоверно – доказывает, что их фланги перекрывали переднюю боевую линию тюркских войск.

Герберт Адаме Гиббон пишет: «Баязит смог бы выдержать натиск лавины тюркской кавалерии, если бы он оставался таким, каким был в битве при Никополе. В деле отражения тюркского нашествия Баязит располагал всеми преимуществами. Он проиграл потому, что был превзойден моральными и физическими качествами противника. Даже если и не был превзойден, то уступил из-за склонности к невоздержанной жизни».

Если бы Баязит, победивший при Анкаре, взял и Константинополь, то был бы занесен на страницы истории как выдающийся полководец XV века – Наполеон середины II тысячелетия. Очевидно, что тюрок превзошел его в полководческом даре. Причем Тимуру было почти семьдесят лет и он находился в центре турецкой империи, на расстоянии более чем в две тысячи миль от Самарканда. В тюркских источниках победа в битве при Анкаре считается незначительным достижением, а Баязит как полководец ставится ниже Тохтамыша.

Клавихо, беспристрастный свидетель, передает эту историю в своем собственном стиле [28].

Князь Витольд и тюрки

Менее чем через три года после поражения рыцарей Западной Европы от Баязита в битве под Никополем, в 1399 году, произошло любопытное столкновение войска из Восточной Европы с тюрками.

Безрассудный литовский князь Витольд [29] предпринял в союзе с королем Польши поход на юг России, захватив Киев и Смоленск. В результате он вошел в соприкосновение с тюрками после победы Тимура над Тохтамышем. Последний спасся бегством под защиту Витольда и его войска, а Тимур между тем удалился из России.

Два тюркских вождя (вождь ногайцев Идику и его протеже Тимур Кутлук-хан), которые помогали Тимуру в борьбе с Тохтамышем и несколько лет жили при дворе эмира, приобрели теперь во владение Поволжье и степи. Им пришло в голову направить письмо Витольду с требованием выдачи Тохтамыша. Витольд же, бывший двоюродным братом польского короля и тестем великого князя Московского, загорелся идеей возглавить крестовый поход против тюркского хана.

Судя по польским источникам, Витольд полагал, что выступил против великого Тимура из Самарканда. Во всяком случае, он, собрав литовскую знать, польских союзников и пятьсот тевтонских рыцарей ордена Креста, отправился дальше на юг.

«Зачем ты идешь на меня войной? – спрашивал Витольда Тимур Кутлук в послании, имевшем целью отговорить литовского княза от похода. – Я ведь никогда не вторгался в твои земли».

«Бог назначил меня господином мира, – отвечал Витольд. – Перед тобой выбор: либо быть моим сыном и вассалом, либо – моим рабом». Он потребовал также, чтобы Тимур Кутлук чеканил литовский герб на своих монетах.

Тюркский хан не согласился с этим, хотя и послал подарки христианскому князю, когда войска сторон попали в поле зрения друг друга на равнине. Хан выжидал, пока его союзник, Идику, не прибыл к нему со своими ногайцами. Причем последний не имел ничего против условий христиан. Он предложил Витольду встретиться, и их встреча произошла на берегу небольшой речки. «Князь, – сказал Идику, не лишенный чувства юмора, – наш хан справедливо считает тебя своим отцом, поскольку у тебя больше опыта, чем у него. Но раз у тебя меньше опыта, чем у меня, то признай меня своим отцом и чекань мое изображение на литовских монетах».

Витольд в ярости возвратился в свой лагерь и не стал внимать предостережениям пфальцграфа Кракова о необходимости соблюдать осторожность. Тщеславные литовские рыцари высмеяли правителя Кракова, говоря: «Если ты боишься смерти, то уйди с пути тех, кто ищет славы».

Мнение Витольда и литовцев возобладало, и войско выступило против тюрок. На вооружении христиан было несколько ручных огнеметов, с помощью которых они рассчитывали нанести поражение противнику. Но это громоздкое и неудобное оружие не произвело впечатления на быстро перемещавшихся тюркских всадников. Воинов Витольда, сражавшихся сомкнутыми рядами, охватила паника, когда Тимур Кутлук атаковал их с тыла. За паникой последовал полный разгром христиан. Витольд бежал с поля боя во главе представителей литовской знати, хваставших перед битвой. Две трети его войска погибли, в числе убитых – здравомыслящий правитель Кракова, смоленский и галицийский князья. Преследование побежденных продолжалось до самого Днепра. Киев заплатил дань победителям, которые не вернулись на свои земли, пока не разорили всю Литву до границ с Польшей. Не замечаемая историками, эта битва оказала большое влияние на европейские дела. Поражение литовцев и поляков означало для русских ослабление их самого могущественного врага, которого они опасались больше, чем тюрок. Витольд же, порвавший с королем Польши, с которым раньше Литва состояла в едином государстве, обрушился также на Пруссию и тевтонских рыцарей.