Тамерлан. Правитель и полководец, стр. 40

Тимур приказал разрушить стены города, дома сровнять с землей или сжечь, исключая мечети и святыни.

С этих пор Багдад сошел со страниц истории. Позднее оставшееся на его месте пепелище было заселено, но с этого времени город утратил значение в качестве мирового центра. Послания, провозглашавшие падение города, разослали во все уголки державы Тимура. Одно из них отослали Баязиту-Грому.

Отсутствовавший во время штурма Багдада султан Ахмед вернулся в город, когда из него ушли орды завоевателей. Узнав об этом, Тимур направил в город отряд всадников, чтобы схватить бывшего монарха. Судя по летописи, Ахмеду снова удалось бежать в лодке по реке в одной рубашке и затем укрыться под защитой Баязита.

Предоставив основным силам своих войск спокойно двигаться с грузами трофеев и осадными орудиями, Тимур с Шахрухом и несколькими военачальниками поспешили в Тебриз. Багдад пал в июне, а в июле 1401 года эмир снова был в месте сосредоточения своих главных сил в Тебризе. Внук Мухаммад докладывал, что дошел с подкреплениями из Самарканда по Великой хорасанской дороге до Нишапура. Шахрух находился при эмире. Первая фаза похода завершилась.

Тимур прошел дугу, по которой располагались его враги, из конца в конец. За четырнадцать месяцев он дал два крупных сражения и целый ряд битв местного значения. Он взял штурмом несколько укрепленных городов. С точки зрения боевого искусства это было замечательным достижением. Эмир устранил всех союзников Баязита перед появлением султана Грома на театре боевых действий.

Теперь было не то время года, чтобы идти в поход против турок. Тимур больше склонялся к тому, чтобы отложить сражение с Баязитом до следующего года. Весьма кстати загрохотали вскоре барабаны хана Мухаммада на дороге, ведущей к лагерю эмира. Ветераны похода в изумлении смотрели на вновь прибывших воинов.

Тюмены из Самарканда проходили перед их глазами в новом блеске своей мощи. Над ними развевались штандарты разных цветов – зеленого, красного, желтого и т.д. Всадники каждого тюмена имели плащи, накидки для лошадей, даже щиты и стрелы одинакового цвета.

Ветераны, преодолевшие с Тимуром расстояние от Индии до Черного моря и оттуда до Палестины и обратно, вслух насмехались над новой причудой внука эмира, но в душе завидовали его воинам.

Самого Тимура заинтересовала идея восстановления древнего канала, прорытого греками от реки Аракс. Он занялся также изучением торговых путей из Африки в Европу. Эмир даже направил французскому королю Карлу VI послание с выражением доброй воли, написанное рукой епископа Султание Иоанна и доставленное им в Париж [21].

К эмиру приходили гонцы из Генуи, пробиравшиеся по охваченным войной территориям к непобедимому тюркскому владыке. Они хотели добиться от него льгот до прибытия к нему своих конкурентов из Венеции. Генуэзцы принесли с собой тайное послание христианского императора, оставшегося в Константинополе по милости Баязита, с просьбой о помощи.

Последний крестовый поход

Для понимания последующего хода событий необходимо бросить взгляд на положение в Европе. При жизни двух поколений греческие императоры Константинополя – не более чем тени от древних императоров Римской империи – безропотно наблюдали, как власть переходит от них к туркам, появившимся из Малой Азии и теперь наводнившим Балканы и побережье Черного моря.

В битве на Косовом поле новые завоеватели, османские турки, сокрушили непримиримых сербов и проникли затем даже в Венгрию. Это были стойкие и дисциплинированные воины, яростные и по-собачьи преданные своим вождям. Их кавалерия, особенно сипахи, отличались большой боеспособностью, а их пехота, костяк которой составляли янычары, была выше всяких похвал.

Турки перемешались со всеми народами Леванта и вывели из своих христианских рабов – греков и славян – новую расу. Баязит обладал всеми достоинствами и недостатками своего народа. Он был вспыльчив и смел, талантлив и жесток.

Первое, что он сделал, заступив на престол, – это задушил своего брата. Он гордился своими победами и хвастал, что после покорения Австрии пройдет через Францию и будет кормить своих коней на алтаре Святого Петра.

Баязит был настоящим хозяином Константинополя. Его владения простирались до городских стен. В нескольких городских судах заседали его судьи, а с двух минаретов муэдзины созывали турок на намаз. Мануэль, в то время император Константинополя, платил Баязиту дань за владение городом. Венеция и Генуя относились к нему как к своему будущему хозяину. Турки считали Константинополь с его садами и мраморными дворцами городом надежды – Стамбулом.

Завоевательные походы мусульман из Мекки обошли стороной имперский город, защищенный с моря боевыми галерами европейских держав. Когда же Баязит собрался овладеть городом – фактически приготовился к его осаде, – по Европе пронесся призыв к крестовому походу, затевавшемуся против турок. Его организатором стал венгерский король Сигизмунд, которому Баязит-Гром угрожал прежде всего. Идею похода поддержал по собственным соображениям Филипп Бургундский.

На время политическая жизнь в разных европейских королевствах затихла. Ослабло внимание к таким актуальным проблемам, как Великий раскол, Столетняя война, Генеральные штаты, требования простых людей о компенсациях за ущерб, нанесенный эпидемией чумы. Европейские бароны прислушивались к зову церкви.

Король Франции, периодически впадавший в безумие, выразил поддержку вменяемому, но запуганному королю Венгрии. Из Великобритании и Нидерландов прибывали добровольцы. Состав этих волонтеров выглядит как иллюстрация генеалогического древа Европы: незаконнорожденный Савой, магистр прусских рыцарей Фредерик Гогенцоллерн, великий магистр Родоса – рыцарей ордена Святого Иоанна, выборщики, бюргеры, пфальцграфы. Самая многочисленная рать родовитых отпрысков прибыла из Франции. Здесь были представители династий Святого Пола, Бар, Артуа и Бургундской. Среди них находился и маршал, адмирал и коннетабль Франции, получивший все эти титулы указами Жана Валуа, граф Неверский [22].

Около двадцати тысяч рыцарей, включая их окружение из оруженосцев и тяжеловооруженных воинов, отправились к королю Сигизмунду и присоединились к его войску. Общая численность участников похода составляла в целом почти сто тысяч человек, в изобилии обеспеченных женщинами и вином. Войско было столь многочисленно, что, как хвастались рыцари, если небо будет падать на землю, то они подопрут его своими копьями.

Сами рыцари – французские, английские и немецкие – смутно представляли себе, что их ждет впереди. Им казалось, что султан турок – имени его они не знали – объединил против них всех мусульман, включая единоверцев Египта, Персии и Мидии. Они думали, что султан прячется за стенами Константинополя и, как только к нему приблизится войско рыцарей, убежит. Далее они намеревались двинуться на Иерусалим.

Чуть более реалистичный Сигизмунд уверял их, что избежать сражения с турками не удастся. Как, собственно, и случилось на самом деле.

Беззаботно двигаясь вдоль берега Дуная, крестоносцы встретили венецианские галеры, поднявшиеся вверх по течению реки. Сначала все складывалось великолепно. Передовые турецкие посты сдались. Крестоносцы устроили небольшую резню на территории, контролировавшейся турками, не сознавая или не желая осознавать, что их жертвы были сербами и христианами. Они стали лагерем в довольно живописном месте, чтобы осадить Никополь. И здесь пришло сообщение о быстром приближении Баязита с огромным войском.

Сначала крестоносцы не поверили этому. Но Сигизмунд убедил их, что это правда. Наметили боевую линию. Сигизмунд, знавший силу турок, предложил рыцарям построиться в тылу, а на передний край выдвинул пехоту из венгров, валахов и хорватов, чтобы те приняли на себя первый удар мусульман.