Любовная лихорадка, стр. 14

Ник довез ее до дома. Когда машина со скрежетом остановилась, Сара открыла дверцу и вышла. Она не сделала и двух шагов, когда машина с ревом умчалась прочь. Сара смотрела на удаляющиеся огни и чувствовала острую боль в сердце. Она никогда больше не увидит его.

Сара это знала наверняка.

Она отвернулась и заспешила к дому Люси, чиркая каблуками по тротуару. Кошка перебежала ей дорогу, и Сара, вздрогнув, шарахнулась в сторону. На первом этаже горел свет, и, когда Сара миновала дорожку к дому, Грэг открыл дверь и молча отступил назад, пропуская Сару.

Она мельком взглянула ему в лицо и сразу все поняла – Сара, досконально знавшая Грэга, видела то, что он не открыл бы никому на свете.

Грэг кивнул на гостиную, и Сара прошла туда. Люси неестественно прямо сидела на стуле: белое застывшее лицо, на нижней губе капельки крови – видно, Люси искусала ее.

Сара подошла к Люси и обняла, но та не плакала, пока Сара сама отрывисто не всхлипнула. Тут Люси разразилась таким плачем, что и Сара зарыдала в голос. Грэг вышел, закрыв за собой дверь.

Часом позже Сара уговорила Люси пойти в спальню. Уложила ее, как ребенка, в постель. Темные волосы Люси разметались по подушке. Сара заставила ее выпить чашку теплого молока, в которое тайком положила таблетку снотворного, прописанного Люси врачом.

Люси тихо вымолвила:

– Все случилось так быстро! Совсем неожиданно для меня. Я не переживу! Ничего нельзя было сделать!

Сара взяла со столика щетку и начала ласково расчесывать волосы Люси, накручивая концы прядей на палец. Люси немного поговорила, голос ее становился все более медленным, сонным, наконец глаза ее закрылись, и Сара, отложив щетку, выключила свет.

Грэга она нашла на кухне, он раскладывал долгий пасьянс из потрепанной колоды. Грэг поднял глаза на Сару, она склонилась над ним, легко поцеловала в лоб.

– Сердце не выдержало, – сказал Грэг, – просто остановилось.

– Выпьешь что-нибудь? Кофе или какао?

– Какао, – отозвался Грэг, тасуя карты.

Он смотрел, как Сара отошла к плите и зажгла газ под кастрюлькой с молоком.

– Чему я помешал, Сара? – ровным голосом спросил Грэг. – Родон был вне себя от ярости.

– Ничему, – ответила она. – Ровным счетом ничему.

Ничего серьезного не произошло, думала про себя Сара. Грэг, быть может, уберег ее от громадной беды, потому что Ник, несомненно, был прав. Не позвони Грэг, она сейчас лежала бы с Ником в постели. У нее и в мыслях не было уходить от него. Она отдалась бы ему без стеснения – и сейчас мучилась, презирая собственную глупость. Связь в любом случае принесла бы ей одни страдания, потому что Ник Родон был чужим в ее мире, а она – в его. Попав в ловушку его роскошных апартаментов, Сара должна была бы образумиться, не обольщаться, но нет – в каком-то дурмане она сама жаждала отдать Нику все, чего он добивался, и он мог бы сполна удовлетворить свое желание.

– Точно? – переспросил Грэг, и Сара повернулась к нему лицом, удивленная его присутствием, потому что на какое-то время совершенно забыла о Грэге.

Сара горько усмехнулась.

– Уверена. Я очень рада, что ты позвонил.

– Презираю себя, – угрюмо произнес Грэг. – Совершенно потерялся, потому что она не плакала, и я знал, если Люси разрыдается, мне не выдержать, поэтому пришлось позвонить тебе. Я – трус и безвольный болван.

Он уронил руки, и карты разлетелись по комнате, как в сцене из «Алисы в Стране чудес».

– Не казни себя! – сказала Сара, склонившись над Грэгом и целуя его в холодную белую щеку.

– Я предал ее. Должен был утешать, а сил не хватило.

– Ты сделал все, что мог, – заверила Сара. Она с тревогой смотрела на его болезненное, бледное лицо, на нервно подрагивающее веко.

– Люси просто сидела, и все. Мне казалось, она умирает. Она была похожа на какое-то существо, затерявшееся в пустыне. Я не знал, что делать. Пришлось позвать тебя.

Грэгу не давала покоя собственная беспомощность.

Сара вернулась к плите и, доварив какао, украдкой бросила в чашку одну из снотворных таблеток Люси.

– Выпей и иди спать! – сказала она.

Грэг с отвращением взглянул на чашку.

– Я вообще-то не хочу какао, – произнес он.

Сара приложила чашку к его губам, словно Грэг был ребенком. Он скривился, но выпил. Она слышала, как он споткнулся, поднимаясь по лестнице в комнату для гостей. Сара решила не ложиться. Ей хотелось быть наготове, если Люси начнет плакать, и в четыре утра та действительно проснулась и сдавленно зарыдала, пока Сара не успокоила ее. Ночь Сара просидела на лестничной площадке маленького домика, держа на коленях открытую книгу и ни разу в нее не заглянув.

Через неделю Сара с Люси вылетели на юг Франции, чтобы пожить несколько недель в крошечном коттедже их друга, который настоял, чтобы Люси приняла его приглашение. Заходя на посадку, самолет накренился, и Сара глянула вниз, на синее море. Со дня смерти Роба она почти не вспоминала о Нике. Она не выпускала его из дальнего уголка памяти и твердо намеревалась держать его там и в будущем. История с Родоном представлялась ей безрассудной встречей со страстью, от которой она чудом спаслась. Никогда впредь она не позволит себе подобных чувств. К тому же Сара кое-что узнала о себе. Она и не подозревала, что способна на столь сильное физическое влечение, но теперь, имея опыт, она будет очень осторожной. Синее море и зеленая земля приближались. Люси очнулась от холодного оцепенения, и Сара молча коснулась ее руки. Люси выдавила короткую улыбку.

– Смотри! – радостно сказала Сара, кивая в иллюминатор. – Солнце!

ГЛАВА ПЯТАЯ

В апреле следующего года Сара на машине отправилась в Суффолк, чтобы некоторое время поработать в загородном доме, расположенном на плоских солончаковых болотах неподалеку от побережья. Владелец дома, отставной офицер, видевший одну из ее картин в доме друга, пригласил Сару написать вид своего поместья. Переговоры вел сын военного – Джереми Форселл. Он работал где-то в Сити, Сара не знала точно, где и кем, в искусстве разбирался, как ей показалось, мало, зато, судя по загоревшимся глазам, проявлял явный интерес к самой художнице. Сара, посмеиваясь про себя, подозревала, что предложенный ей весьма солидный гонорар нужно относить не столько к желанию Форселла-отца иметь пейзаж, сколько к личной симпатии Джереми.

После смерти Роба прошло почти девять месяцев. Проведя несколько тихих недель в Париже, Сара и Люси вернулись в Лондон, стремительно погружавшийся в холодную осень. Колючий ветер гнал по стокам разбухшие от дождя бурые листья. Небо скрывала завеса серого тумана. Наступившая зима тоже была мрачной. Люси пошла на работу в известный лондонский магазин – ей нужны были не столько деньги, сколько общение. Стать со временем жизнерадостным человеком ей суждено было едва ли, но и на призрак она уже не походила.

Сара как одержимая работала, она знала, что ее репутация среди настоящих ценителей живописи становится все более прочной.

Грэг уехал на три месяца во Францию – на этюды. За год он заработал приличную сумму и мог некоторое время считать себя свободным, не брать заказы и отправиться, так сказать, в творческий отпуск, чтобы порисовать для души. Такова была, по крайней мере, официальная версия его отъезда. Сара догадывалась, что Грэг попросту сбежал от Люси. Он не мог выдержать пытки постоянных встреч с Люси, не мог избавиться от мысли о том, что она одна в доме, и одолеть соблазн быть рядом, окружить ее своей заботой. Грэг устал. Он нуждался в продолжительном отдыхе.

Сара с трудом отыскала дом Форселлов. Имея название «Вороний приют», он и на самом деле был затерян в лабиринте узких, петляющих, топких дорог, которые, казалось, водили путника по кругу вместе с шумом и запахом моря.

Когда Сара наконец добралась до места, послеполуденное солнце скользило вниз, в жемчужно-белое море на горизонте, и дом в обрамлении призрачных буков выглядел громадиной. Когда она подошла поближе, дом уменьшился до размеров обычной постройки стиля Георгов, и стало ясно, что красоту ему в значительной степени придает окружающий парк.