Дорога на Балинор, стр. 1

Мэри Стентон

Дорога на Балинор

Глава первая

Над Небесной долиной занималась заря. Небо над Восточным хребтом наливалось алым светом. Серебряные лучи солнца выглянули из-за лесистых холмов, легко коснулись реки, петляющей по лугам и цветущим садам, и осветили стадо единорогов.

Кое-кто из единорогов иногда ворочался, но большинство спало мирным сном. Небесная долина была их домом с незапамятных времен. Над долиной в облаках, лениво движущихся по небесной глади, жили боги и богини, сотворившие их. А внизу лежал мир людей. Туда вели обманчивые крутые тропы, которые мало кто знал. В этом мире находился Балинор, край, охраняемый небесными единорогами, а дальше за Брешью простиралась другая земля. Брешь была укутана густыми туманами и легендами. Немногие единороги посещали Балинор, и считанные единицы преодолевали Брешь и спускались на Землю. Но тысячи лет каждое утро на заре все единороги Небесной долины собирались вместе и выстраивались в шеренгу плечом к плечу, чтобы составить из своих тел радугу. А потом воспевали наступающий день.

Они просыпались окончательно только тогда, когда из-за хребта показывалось солнце. А пока солнца еще не было видно. И единороги предавались сну, свернувшись клубком — рогом к хвосту. Одни лежали группами, прижавшись друг к другу, другие мирно отдыхали в одиночку под сапфирными ивами, склонившимися над водами Державной реки.

Все единороги в это время еще видели сны. Все, кроме одного.

Аталанта Сновещательница встала ни свет ни заря. Она провела без сна всю ночь, а перед самым восходом солнца поднялась и поскакала к Восточным горам на Вещую заводь, чтобы там дождаться вещих видений.

Аталанта была цвета неба перед восходом луны, ее шелковистая шкура переливалась от бледно-фиолетового и сиреневого до нежных оттенков серебристо-серого. Грива, бунчук хвоста и рог отливали чистым серебром. Аталанта была подругой Златогривого Нуминора, вожака единорожьего стада Небесной долины. Подобно тому, как сумерки соединяют ночь и день, Аталанта соединяла единорогов и людей. Она служила соединительным звеном между двумя мирами. И только ей одной из всех единорогов был дай дар являться в сновидениях как людям, так и животным. Она могла вызывать видения из Вещей заводи, чья магическая сила позволяла ей созерцать происходящее в дальнем человеческом мире.

Возле своего истока Державная река образовывала Вещую заводь. В самом своем начале Державная река была лишь небольшим ручейком, пробивающимся из камня причудливой формы на краю Восточного хребта. Ручеек втекал в водоем, окаймленный аметистовыми ка ламп, и уже оттуда низвергался водопад, питающий Державную.

Драгоценные камни, которых больше нигде в Небесной долине не было, образовывали кольцо вокруг идеальной по форме бездонной чаши. Это и была Вещая заводь. Аталанта стояла возле нее в глубоком бархате трав, растущих по берегам. А из глубины вод чередой являлись видения. Выступив на свет божий на несколько мгновений, они нова растворялись в воде, словно снежные хлопья, и уступали место другим. Аталанта ловила каждый миг, зная, что у нее совсем немного времени на созерцание откровений.

Она склонилась над Вещей заводью и ударила рогом по водной глади:

— Я, Аталанта Сновещательница, вызываю принцессу Балинора.

Серебристо-синяя вода образовала водоворот, вращающийся все быстрее и быстрее. Небольшие волны набегали на аметистовую огранку берега. По глади пошла рябь, будто невидимые персты сотрясли заводь. Затем водоем застыл, и на поверхность всплыло видение.

Взору Аталанты предстала стройная девушка с волосами словно из бронзы, скорчившаяся от боли на больничной койке. Обе ноги у нее были в бинтах от колена до ступни.

— Арианна! — позвала Аталанта. Но девушка не ответила. Она спала тяжелым беспробудным сном, в который не могли проникнуть даже вещие сны Аталанты. Значит, права была Аталанта — Арианна тяжело ранена.

Фиалковые глаза Аталанты подернула печаль.

Сновещательница дважды коснулась рогом вод Вещей заводи. Образ девушки на больничной койке стал расплываться. На поверхность всплыло новое видение.

Мощный единорог лежал в конюшне в стойле, безвольно опустив голову и уткнувшись мордой в подстилку. Шкура у него была такого же цвета, как волосы девушки в больнице. Аталанта знала его. Это был Солнцебег, повелитель зверей в мире людей, обрученный с Арианной, родич самой Аталанты. Еще совсем недавно Аталанта видела образ Солнцебега в Вещей заводи: он был высоким статным красавцем, гордо носящимся по Балинору. Сейчас он лежит раненый по ту сторону Бреши. На лбу у него, где некогда красовался бронзовый рог, зияла кровоточащая рана. В болезненном сне он издал мучительный стон.

— Солнцебег! — позвала Аталанта.

Великий единорог приподнял голову. Аталанта вздрогнула. Рога не было! О былой красоте говорил только ужасающий белый шрам. Прекрасные карпе глаза подернулись пеленой. Он уронил голову обратно на грязную подстилку и затих. Солнцебег услышал ее, Сновещательница была в этом уверена. Но он больше не понимал язык единорогов. Он больше не мог говорить!

Две слезинки сбежали по щекам Аталанты и упали в воды Вещей заводи. Образ бронзового коня-единорога исчез. Аталанта затаила дыхание, со страхом ожидая, что ей готовит заводь. По ее и ну пробежит дрожь, прохладный воздух наполнился ароматом цветов. Солнцебег, величайший из единорогов, когда-либо посещавших мир людей, лежал низринутый и сокрушенный вне досягаемости для соплеменников из Небесной долины. Арианна, потерянная принцесса Балинора, страдает от боли в покалеченных ногах и не ведает, кто она такая. Аталанта не могла без ужаса смотреть в Вещую заводь, ожидая самого худшего.

Но знать — это ее обязанность. Ведомо ли Энцию Злокозненному, где прячутся принцесса Арианна и ее покалеченный единорог? А если ведомо, то какую страшную месть задумал враг единорогов и Балинора?

Глава вторая

Арианна Ленгли открыла глаза и посмотрела на унылую зелень больничного потолка. От приглушенного освещения на сердце стало еще тяжелее. В животе у нее было пусто, горло саднило, словно ее только что вывернуло наизнанку.

— Ну как, получше, милая?

Ари повернула голову, что было ошибкой. Комната поплыла, а в животе все перевернулось и подступило к горлу.

— От этих антибиотиков выворачивает, что твою собаку.

В кресле около кровати сидела толстая женщина. Толстая, в три обхвата, и знакомая. Ари прищурилась, пытаясь остановить качание и сосредоточиться.

— Я Энн, — оживившись, сказала толстуха. — Док говорил, что у тебя будут проблемы с памятью.

Энн была в голубых джинсах, красном свитере и просторной полотняной куртке. На нагрудном карманчике куртки была вышита эмблема скачущей лошади. В глазах у Ари опять все поплыло. Это была не лошадь, а единорог.

Энн нервно хмыкнула:

— Ты хоть что нибудь помнить?

— Имя. Помню свое имя. — Ари пристроила голову на подушки. И животе у покоилось. — Арианна Ленгли.

Энн ответила не сразу.

— И на том спасибо, — выдавила она наконец.

— А что со мной случилось? — Ари оторвала голову от подушки, что оказалось труднее, чем можно было предположить. Ощущение было такое, будто для этого ей пришлось поднять тяжеловеса. Она покосилась на свои ноги. — Что со мной случилось? — через силу повторила она.

Энн похлопала ее по плечу:

— Отдохни пока. Я сейчас разыщу доктора, и она объяснит, что да как. Тебе повезло. Могло быть и хуже.

Ари снова откинулась на подушку. Потеря памяти смущала ее. Тоннель. Запах мертвой и разлагающейся плоти. Назойливое жужжание мух. Огромное бронзовой масти существо о четырех конечностях, распростертое подле нее.

— Бег! — воскликнула она. — Где Бег?

— Ш-ш-ш! — Энн вдруг побледнела и украдкой оглянулась. — С ним все в порядке. Это просто чудо. Я уж думала, бедный е… э… конь не жилец. А он отделался огромной ссадиной на голове. Это после такой-то передряги!