Мэгги и Джастина, стр. 73

— В Германии скоро выборы, — полувопросительно, полуутвердительно сказал Луиджи. — Вашего мужа можно понять.

— Кстати, а когда именно?

— По-моему, в первое воскресенье сентября, если мне не изменяет память, — ответил Луиджи.

— И как вы думаете, кто победит? Вы ведь, кажется, разбираетесь в политике?

— Насколько мне известно, Лион Хартгейм сейчас является депутатом бундестага от свободной демократической партии. Она-то уж точно не победит. Но если у двух главных политических сил Германии — социал-демократов и христианских демократов — не наберется в парламенте абсолютного большинства, то тот, у кого будет относительное большинство, попытается привлечь на свою сторону депутатов от партии, в которой состоит ваш муж. В таком случае у него есть вполне реальные шансы продолжить политическую карьеру.

Лицо Джастины исказилось в недовольной гримасе.

— А я-то думала, что он наконец-то уйдет в отставку, — разочарованно протянула она.

— Для человека в его возрасте уйти из политики сейчас означало бы разрушить для себя будущее. В общем, как бы то ни было, время покажет. Ждать осталось совсем недолго, две недели.

Джастина долго молчала.

— Ну что ж, — наконец сказала она, — в это время я буду в Мадриде.

— Очень жаль, что я не смогу составить вам компанию. Я давно не бывал в Испании, и мне было бы очень интересно посмотреть, как она выглядит сейчас.

— Если хотите, я могу написать вам оттуда, — предложила Джастина.

Луиджи улыбнулся:

— Не стоит. Если мне захочется узнать что-нибудь об Испании, я смогу побывать там и увидеть все собственными глазами. Но пока мне нужно закончить свои дела в Генуе. Нет, разумеется, если вы захотите написать, то я с удовольствием буду читать ваши письма. Адрес вы знаете.

Они приехали в аэропорт за четверть часа до отлета самолета в Мадрид.

Луиджи помог Джастине отнести багаж и пройти регистрацию, а затем, когда она уже собиралась отправиться на посадку, неожиданно произнес:

— Вы хороший человек, госпожа Хартгейм. Возможно, в другое время и в другом месте у нас что-то могло бы получиться. Возможно… Но всем распоряжается Бог. Во всяком случае так говорят те, кто ему служит.

— И вы им верите?

— Не знаю. Я хотел бы распоряжаться собой сам.

На прощание она поцеловала его в щеку и, повесив на согнутую руку небольшую сумочку, зашагала к прозрачной стеклянной двери, на которой горела надпись «Посадка».

43

Прилетев в столицу Испании, Джастина сразу же из аэропорта направилась на улицу Алькала, где остановилась в отеле «Дель соль» («Солнце»). Луиджи, который однажды уже бывал в Мадриде, рассказал, что в этом отеле часто останавливаются прославленные тореадоры.

Джастине очень хотелось познакомиться с одним из этих мужественных, героических парней, которые всегда находятся под угрозой опасности.

На следующее утро с блокнотом в руке — теперь она решила повсюду ходить с блокнотом, чтобы записывать мгновенно возникающие в голове ассоциации и впечатления — она спустилась в ресторан и заказала крепкий черный кофе. Осушив чашку едва ли не залпом, она жестом попросила официанта принести еще кофе, а затем оперлась локтями на стол и, опустив подбородок на руки, стала разглядывать посетителей, постепенно заполнявших ресторанный зал. Неподалеку от нее сидел щеголеватый молодой человек с длинными волосами, собранными в пучок на затылке. Джастина каким-то внутренним чутьем ощутила, что рядом с ней находится тореадор.

Когда официант принес еще одну чашку кофе, Джастина попросила его нагнуться и шепотом спросила по-английски:

— Кто этот человек?

Официант оказался вполне сообразительным и, лишь мельком взглянув в ту сторону, куда смотрела Джастина, ответил тоже по-английски, но с очень забавным мягким акцентом:

— Это Хуанито Мартинес, тореро.

Джастина кивнула, давая понять, что на этом ее любопытство вполне удовлетворено, и в знак благодарности протянула официанту бумажку достоинством в десять песет. Джастина тут же открыла блокнот и записала туда это экзотическое имя — Хуанито Мартинес. Джастина уже собиралась подняться из-за стола и подойти к тореро, чтобы познакомиться с ним, когда вспомнила, что ни черта не смыслит в испанском языке. Скорее всего, он точно так же знает английский. На этом ее энтузиазм иссяк, и она стала медленно потягивать густой черный кофе, наблюдая за происходившим в ресторане. Посетители непрерывно сновали туда-сюда, и Джастина немало повеселилась, наблюдая за тем, как приезжие — а в гостинице наверняка жили не местные жители — равнодушно проходили мимо, даже не взглянув на Хуанито. А потом с любопытством оборачивались, узнав от официантов, что этот молодой человек с по-детски круглыми глазами — не кто иной, как Хуанито Мартинес, знаменитый матадор, которого здесь все запросто называли Хуанито. Молодой человек заказал себе кусок жареного мяса, две чашки черного кофе и закурил толстую сигару. Похоже, что он сам купался в лучах собственной славы. Окруженный облаком душистого дыма, Мартинес сидел за столом и время от времени не без кокетства поглядывал на молоденьких девушек, с интересом наблюдавших за знаменитым тореро. Джастина сразу же поняла, что это тщеславный кумир толпы. Как всякий человек, привыкший рисоваться перед публикой, он невольно принимал изящные позы, стряхивая кончиком ногтя упавший на рукав пепел или поправляя перстень, шириной чуть ли не в сустав его пальца, украшенный огромным бриллиантом, переливавшимся всеми цветами радуги, словно в его ясной глубине пылал волшебный огонь. На нем был безукоризненный костюм, на соседнем стуле лежала шляпа, из одного кармашка жилета в другой протянулась тонкая золотая цепочка, в галстуке торчала жемчужная булавка, казалось смягчавшая молочным светом смуглый тон его лица. Он был одет так, словно через пять минут собирался выйти на арену Мадридского цирка, чтобы поразить очередного быка — из-под узких черных панталон выглядывали ажурные шелковые носки, похожие скорее на дамские чулки. Блестящие, туго стянутые узлом на затылке волосы придавали ему сходство с индейцем.

Разглядев его поподробнее, Джастина тут же принялась записывать в блокнот свои первые впечатления от встречи с настоящим матадором, которого она увидела не со шпагой в руке рядом с лежащим на окровавленном песке быком, а вот так, просто, за столиком в ресторане.

Кто-то из посетителей отослал своему кумиру бутылку дорогого вина, но Мартинес даже не притронулся к ней, очевидно предпочитая сохранять голову ясной.

Спустя четверть часа ресторан был полон, и вокруг Мартинеса начали увиваться поклонники. В основном это были сомнительного вида типы в потрепанных костюмах с истощенными лицами. По тому, что они держали в руках блокноты, примерно такие же, как у Джастины, она поняла, что это репортеры из каких-то мелких газет. Они тут же начали осаждать молодого человека просьбами о билетах и своими восторгами.

Потом подошел какой-то человек побогаче, который пожал тореадору руку и громко воскликнул:

— Хуанито, как поживает Кармен?

— Хорошо. Благодарю вас.

— А матушка?

— Прекрасно, благодарю вас.

— А сестра, племянник?

— По-прежнему, благодарю вас.

— А этот урод, твой зять?

— Тоже хорошо. Такой же болтун, как всегда.

— Ну а потомство? Нет надежды?

— Нет, об этом не приходится и думать.

— Сколько боев вам еще предстоит, сеньор Хуанито?

— Два. В этом сезоне осталось только два.

— И когда же первый?

— Сегодня вечером.

— О, великолепно. Поглядим, каков ты будешь сегодня вечером. Ты снимешь еще не один бант…

Тщетно попытавшись воспользоваться своими познаниями в испанском, Джастина снова подозвала официанта, который подавал ей кофе, и спросила его, о чем разговаривает этот молодой человек. Официант в двух словах объяснил, что сегодня вечером Хуанито Мартинесу предстоит предпоследний бой в этом сезоне, а вчера он выступал в Севилье, где заколол быка. На вопрос Джастины о том, во сколько и где состоится выступление этого прославленного матадора, официант ответил, что это будет в шесть часов вечера в Мадридском цирке.