Полет стрелы, стр. 52

Если не что?

Герольды редко заключают долговременные союзы какого-либо рода, довольствуясь тесной дружбой внутри Круга, легкими, построенными на чистой физиологии отношениями и контактом со своими Спутниками. И по правде сказать, мало кого из известных ей Герольдов такая жизнь хоть чем-то не устраивает.

Рассуждая реалистично, их работа слишком опасна, чтобы прочные узы, узы любви-судьбы между Герольдами были возможны или желательны. Взять хотя бы, что случилось с Керен, когда погибла Ильза: не будь Шерил именно тем человеком, кто требовался ей тогда, и не окажись она тут же, рядом, то Керен вполне могла бы, не выдержав горя утраты, убить себя.

К тому же она, Тэлия, видела Дирка всего несколько раз.

Однако для Герольдов порой хватало и одного раза.

Мысли Тэлии обратились к прошлому.

Однажды поздно вечером они собрались в комнате Керен за горячим вином со специями и разговором, порой довольно фривольным. Беседа как-то сама перекинулась со скабрезных шуток на правду, лежащую в основе некоторых легенд и сказок, которые посторонние рассказывают о Герольдах; собравшиеся потешались над некоторыми особенно нелепыми преувеличениями.

— Возьмите чепуху насчет любви с первого взгляда, — хихикнула Тэлия. — Кому-то следовало бы задать Бардам хорошую трепку. Как может кто-то с первой встречи знать, что некто, с кем он только что познакомился, станет его единственной любовью и спутником жизни?

— Как ни странно, это не преувеличение, — серьезно ответила Шерил. — Когда любовь приходит к Герольдам, то приходит обычно именно так. Словно есть нечто, даже еще более глубинное, чем инстинкт, что узнает родную душу. — Она пожала плечами. — Метафизично, сентиментально, но правда.

— Ты хочешь сказать, что с вами обеими такое случилось? — недоверчиво сказала Тэлия.

— По сути дела, сразу же как я увидела Керен, — ответила Шерил. — Невзирая на то что мне тогда еще не стукнуло четырнадцати.

Керен кивнула.

— Ильза и я поняли все, когда встретились в середине третьего курса — хотя прежде только махали друг другу через комнату, очень уж разное было у нас расписание. Однако мы действительно подождали, пока обе не убедились, что наше чувство — нечто прочное, а не мимолетное, и пока не закончили стажировку, прежде чем связать свои жизни.

— А я не хотела вмешиваться в то, что совершенно очевидно являлось любовью-судьбой.

— Мы были бы тебе рады. По правде сказать, нас немного удивляло…

— Но я-то тогда этого не знала, верно? — рассмеялась Шерил. — Но правда, Тэлия, каждый из тех, кто когда-либо наблюдал любовь-судьбу в действии и с кем я беседовала, говорил то же самое; так, например, было с родителями Селенэй. Любовь либо вспыхивает при первой же встрече, либо не приходит никогда.

— И если это не любовь-судьба, то ты никак не сможешь превратить ее в таковую — в нечто большее, чем временная связь, — как бы тебе ни хотелось, — подхватила Керен. — Мой брат-близнец убедился в этом на собственном опыте.

Должно быть, Тэлия выглядела очень заинтересованной, хотя ничего и не спросила, поскольку спустя мгновение Керен продолжила:

— Помнишь, я пару раз упоминала, что у меня есть племянница и племянник почти твоего возраста? Так вот, это дети Терена. Нас с ним Избрали не одновременно — прошло семь лет, прежде чем его Спутник пришел за ним. Я к тому времени уже стала полевым Герольдом, а Терен был женат и плавал на лодке, промышляя ловом губок. Потом — свершилось. Его Избрали. И оказалось, что жена, с которой, как ему думалось, они жили хорошо, значила для него так мало, как ему и не снилось. Терен хотел ее любить, действительно хотел. И пытался заставить себя любить ее — но не вышло. Он прошел через полосу копания в себе и бесконечных самообвинений, прежде чем понял, что чувства нет и не будет, и его настоящая жизнь — с Кругом и Спутником. И, по правде сказать, его жена — теперь бывшая жена — похоже, не слишком убивалась. Детей Терена усыновила наша семья, а она развернулась и вышла замуж за другого и, насколько я заметила, без особого сожаления. Так что, как видишь, — заключила Керен, — если ты Герольд, то ты либо встречаешь кого-то, кого полюбишь на всю жизнь, и сразу это понимаешь, либо живешь всю жизнь без таких страстных чувств.

Тэлия вздохнула.

Если она хочет быть честной с самой собой, то должна признать, что описание в точности похоже на то, что случилось с ней при встрече с Дирком. Да, «похоже» — вот в чем закавыка. Откуда ей знать, что происшедшее — не какая-то фантазия, плод ее собственного воображения?

Хотя на фантазию походит не слишком. Скорее напоминает зубную боль, или, быть может, чувство, которое испытывал Джедус. Он говорил, что ему часто, кажется, что его утраченная нога все еще на месте и ноет.

И внутри у Тэлии тоже что-то ноет.

Отлично. А как насчет Криса?

То, что она чувствует к Крису… просто не столь глубоко. Да, она нуждается в нем — его поддержке, его знаниях, его одобрении. Но «нуждаться» — не совсем то же, что «любить». Или, вернее, чувство, которое Тэлия испытывает к Крису, — другая разновидность любви: любовь-дружба, по существу, более близкая к тому, что она испытывает к Ролану, Скифу или даже Керен, чем к чему-то другому.

Но если Крис всерьез влюбился в нее… Боги, даже думать жутко.

Допустим, ведет он себя не слишком похоже на влюбленного. И давеча… казалось, он чуть ли не в нос ей тыкал Дирка. Вне постели он обращается с ней скорее, как Альберих с учеником, который обзавелся где-то не правильными навыками и теперь их нужно из него выбить. За исключением расчистки снега, когда он обращается с ней как с совершенно равной, не давая поблажки, но и не позволяя взвалить на себя больше, чем положенную ей часть работы.

Если, конечно, ее ум не играет шуток с ними обоими — что весьма возможно.

— Ох, пламя ада, — вздохнула Тэлия.

По крайней мере, ей удалось разобраться хоть в некоторых своих чувствах. И так или иначе, она ничего не может тут поделать — пока не возьмет свой Дар под полный контроль и не сможет выяснить, что «реально «, а что нет. Тэлия допила остатки совершенно остывшего чая, отложила сбрую и скользнула обратно в постель. Единственное, что она могла сделать сейчас, — заставить себя заснуть: она знала, что очень нуждается в сне. Лучше всего — постараться решать зараз проблемы только одного дня, поскольку в данный момент перед ней стоят более неотложные проблемы. Если она не сможет вновь взять свой Дар под контроль, все окажется под вопросом…

Ибо Тэлия отлично сознавала, как близко она подошла к тому, чтобы пересечь черту и утащить за собой Криса. И такое могло случиться снова, особенно если он сделает что-то, что сильно напугает ее… А если это случится…

Если это случится, все очень легко может закончиться смертью — его, ее или обоих.

Глава 10

Ну что ж, Тэлия знала одно средство держать себя в узде, а именно — работать столько, чтобы доводить себя до полного изнеможения. Посему наутро она поднялась рано, почти затемно, и принялась выжимать из себя все соки, так, чтобы один день сливался с другим, окутанный серой дымкой усталости. Вскоре она уже не могла сказать, который нынче день и даже сколько они уже здесь пробыли.

Обычно Тэлия вставала первая, на рассвете, и расталкивала Криса. Кто-то из них стряпал завтрак, а заодно и лепешки из бездрожжевого теста и какой-нибудь суп или похлебку — словом, что-нибудь, что могло дожидаться их почти весь день без присмотра и не подгореть: оба знали, что к тому времени, как вернутся, у них едва достанет сил поесть и кое-как умыться перед тем, как рухнуть в постель.

После плотного завтрака, состоявшего из фруктов и каши, Тэлия обычно обматывала ноги Спутникам, чтобы не поранились об острые края наста, а Крис взнуздывал чирр, и все шестеро обитателей Приюта выходили наружу, на мороз, чтобы приняться за работу.

Ролан и Тантрис обыкновенно двигались первыми и разбивали ледяную корку и твердый снег под нею, поднимаясь на дыбы и обрушиваясь на них передними ногами или же разворачиваясь задом и изо всех сил лягая. Потом они отодвигались, и их место занимали Крис и Тэлия, которые подбирали отколотые Спутниками куски и отпихивали по обе стороны прокладываемой тропы. С тем, что оставалось, расправлялись мощными когтями передних лап чирры, пока не доходили до слоя снега, который оказывался слишком твердым, чтобы копать, или слоя льда, слишком скользкого, чтобы зацепиться. Затем Герольды убирали куски, выкопанные чиррами, вычерпывали лопатами рыхлый снег и снова уступали место Спутникам.