Рилла из Инглсайда, стр. 8

Джем и Фейт прошли мимо, так что их больше не было слышно. Гертруда Оливер неожиданно содрогнулась. Рилла сочувственно сжала ее руку повыше локтя.

— Ужасно, правда, мисс Оливер? Не понимаю, зачем Джем рассказывает такие отвратительные истории, когда мы все идем на веселую вечеринку.

— Ты считаешь эту историю отвратительной, Рилла? Я думаю, она чудесна… прекрасна. Услышишь такую историю, и сразу становится стыдно за то, что сомневался в величии человеческой натуры. Тот человек совершил богоподобное деяние. И какой отклик вызывает у человечества этот идеал самопожертвования! А содрогнулась я… сама не знаю почему. Вечер сегодня довольно теплый. Вероятно, кто-то идет сейчас по темному, освещенному только звездами месту, где будет моя могила. Так объясняет старинное поверье это неожиданное ощущение могильного холода. Но я не буду думать о смерти в такой прелестный вечер. Знаешь, Рилла, именно с наступлением вечера я обычно радуюсь, что живу в деревне. Нам знакомо подлинное вечернее очарование, которого никогда не узнают жители городов. В сельской местности красив каждый вечер — даже ненастный. Я очень люблю яростный ночной шторм на берегу этого так хорошо знакомого залива. А такая ночь, как эта… она кажется слишком красивой… это ночь юности и страны грез, и я немного боюсь ее.

— У меня такое чувство, будто я часть этой ночи, — сказала Рилла.

— О да, ты еще достаточно молода, чтобы не бояться того, что кажется великолепным. Ну, вот мы и у Дома Мечты. Он выглядит сиротливо в это лето. Форды не приезжали?

— Нет, ни мистер, ни миссис Форд, ни Персис. Только Кеннет приехал… но он остановился у родственников матери на той стороне гавани. Мы почти не видели его в это лето. Он немного хромает, так что мало ходит по окрестностям.

— Хромает? Что с ним случилось?

— Он сломал лодыжку, когда играл в футбол прошлой осенью, и провел в гипсе большую часть зимы. С тех пор он немного хромает, но ему становится все лучше, и он надеется, что скоро будет совсем здоров. Он приходил в Инглсайд только два раза.

— Этель Риз просто с ума по нему сходит, — сообщила Мэри Ванс. — Она сама на себя не похожа, когда дело касается Кена. Он проводил ее домой с последнего молитвенного собрания в пресвитерианской церкви на той стороне гавани, и она с тех пор так важничает, что смотреть на нее тошно. Будто торонтский парень, вроде Кена Форда, станет всерьез думать о деревенской девчонке, вроде Этель!

Лицо Риллы вспыхнуло. Ей нет никакого дела до того, что Кеннет Форд провожает домой Этель Риз… пусть провожает хоть десятки раз — ей, Рилле, нет никакого дела! Ей вообще нет до него никакого дела! Он на тысячу лет ее старше. Он дружит с Нэн, Ди и Фейт, а на нее, Риллу, смотрит как на ребенка, которого замечает только для того, чтобы подразнить. И она всегда терпеть не могла Этель Риз, а Этель Риз ненавидела ее… всегда ненавидела, с тех самых пор, как Уолтер отлупил Дэн. Но с какой стати следует считать, будто она не стоит внимания Кеннета Форда только потому, что выросла и живет в деревне? А что касается Мэри Ванс, то она становится закоренелой сплетницей и думает только о том, кто кого провожает домой!

На берегу гавани, чуть поодаль от Дома Мечты, находился маленький причал, и там были пришвартованы две лодки. Шкипером одной стал Джем Блайт, а другой — Джо Милгрейв, который отлично разбирался во всем, связанном с лодками, и горел желанием продемонстрировать это Миранде Прайор. Они понеслись наперегонки по гавани, и лодка Джо вышла победительницей. Другие лодки подходили к мысу со стороны Харбор-Хед и с западного берега гавани. Повсюду слышался смех. Большая белая башня на мысе Четырех Ветров была ярко освещена, а высоко, на ее верхушке, вспыхивал над головами гостей вращающийся маяк. Семья из Шарлоттауна — родственники смотрителя маяка, проводившие здесь лето, — устраивала эту вечеринку, на которую была приглашена вся молодежь из Четырех Ветров, Глена св. Марии и с другого берега гавани. Когда лодка Джема свернула к берегу возле маяка, Рилла, спрятавшись за спину мисс Оливер, торопливо скинула ботинки и надела серебристые туфельки. Она с первого взгляда заметила, что с обеих сторон от вырубленных в скале ступеней, ведущих к маяку и освещенных китайскими фонариками, стоят юноши, и твердо решила, что не поднимется по этим ступеням в тяжелых ботинках, которые надела в дорогу по настоянию матери. Серебристые туфельки ужасно жали, но никто и не догадывался об этом, когда Рилла, улыбаясь, взбежала по ступеням. Ее мягкие, темные глаза блестели и, как всегда, казалось, спрашивали о чем-то; румянец на щеках становился все ярче. В ту самую минуту, когда она добралась до верхней ступеньки лестницы, какой-то мальчик с другой стороны гавани пригласил ее танцевать, а в следующую минуту они уже были в павильоне. Это было восхитительное место: высоко над головой навес из еловых лап и повсюду развешены фонарики. За павильоном лежало море, сияющее и мерцающее в свете огней башни маяка; слева — залитые лунным светом гребни и впадины песчаных дюн, справа — скалистый берег с чернильного цвета тенями и сверкающими, как хрусталь, бухтами. Рилла и ее партнер закружились в толпе танцующих. Ах! Восхищенная Рилла глубоко вздохнула. Какую волшебную музыку извлекал из своей скрипки Нед Бэрр, приехавший из Верхнего Глена… его скрипка заставляла вспомнить о волшебных дудочках из старой сказки — дудочках, которые заставляли всех, кто слышал их, пускаться в пляс. Каким прохладным и свежим был ветерок с залива! Каким белым и чудесным лунный свет на всем вокруг! Вот это жизнь… волшебная жизнь! У Риллы было такое чувство, словно ее ноги и душа обрели крылья.

Глава 4

Крысолов заиграл

Первая вечеринка в жизни Риллы стала для нее настоящим триумфом… вернее, так ей сначала казалось. У нее было так много партнеров, что приходилось делить каждый танец между несколькими. Ее серебристые туфельки, казалось, танцевали сами, и, хотя они продолжали жать ее пальцы и натирать пятки, это ничуть не мешало ей получать удовольствие от танцев. Лишь Этель Риз доставила ей несколько неприятных минут, когда с таинственным видом поманила ее к выходу из павильона и затем шепнула, с типичной для всех Ризов дурацкой улыбкой, о прорехе на заднем полотнище юбки и пятне на оборке. Огорченная Рилла бросилась в ту комнату маяка, которая была отведена под дамскую раздевалку, и обнаружила, что пятно — всего лишь крошечный след от травы, да и «прореха» — там, где вырвался один из крючков застежки — ничуть не больше по размеру. Ирен Хауард любезно пришила ей крючок на место и покровительственно сделала несколько приторных комплиментов. Рилле льстило покровительство Ирен, девятнадцатилетней девушки из Верхнего Глена, которая, казалось, всегда предпочитала общество более юных девушек… чтобы — как утверждали недоброжелательные приятельницы — разыгрывать роль королевы в отсутствие соперниц. Но Рилла считала, что Ирен — просто прелесть, и даже любила ее за покровительственное отношение. Ирен была хорошенькой и элегантной; она божественно пела и проводила каждую зиму в Шарлоттауне, где брала уроки музыки. Ее тетя жила в Монреале и присылала ей оттуда восхитительные наряды; а еще говорили, будто у Ирен была несчастная любовь… никто не знал, как именно все произошло, но сама тайна, окутывавшая эту историю, очаровывала. Рилла чувствовала, что комплименты Ирен — вершина счастья в этот вечер. Она весело бросилась назад к павильону и, на миг задержавшись в ярком сиянии огней возле самого входа, окинула взглядом танцующих. На один миг в кружащейся толпе образовался разрыв, и Рилла мельком увидела Кеннета Форда, стоящего у противоположной стены павильона.

Сердце Риллы на миг остановилось… или — если остановка сердца физиологически невозможна — она подумала, что оно остановилось. Итак, он все-таки был здесь. Она с самого начала решила, что он не придет… хотя это, разумеется, не имело ни малейшего значения. Увидит ли он ее? Обратит ли на нее внимание? Танцевать он ее, конечно, не пригласит… на такое невозможно было и надеяться. Он считал ее всего лишь ребенком. И трех недель не прошло с тех пор, как он назвал ее Долгоножкой, когда заглянул однажды вечером в Инглсайд. После этого она плакала в своей комнате и злилась на него. Но теперь ее сердце замерло, когда она увидела, что он пробирается вдоль стены павильона к ней. Неужели он идет к ней… неужели?., неужели?.. Да, к ней! Он искал ее взглядом… он остановился рядом с ней… смотрел на нее пристально сверху вниз, и в его темно-серых глазах было что-то, чего Рилла никогда еще в них не замечала. О, это было почти невыносимо прекрасно! А вокруг все шло как прежде… танцоры кружились, мальчики, которые не смогли найти партнерш, бродили по павильону, любезничающие парочки сидели на прибрежных скалах… никто, казалось, не сознавал, что произошло событие громадной важности.