Рилла из Инглсайда, стр. 39

Рилла сидела на стуле в безвольной позе, как человек, которого загипнотизировали. Она знала, что Сюзан закончит говорить только тогда, когда ей того захочется, и никакие земные силы не могут заставить ее умолкнуть хоть на минуту раньше. Обычно она испытывала к Сюзан самые теплые чувства, но теперь ненавидела ее лютой ненавистью. Пробило десять. Кену скоро придется уходить… остальные домашние скоро вернутся… а у нее даже не было возможности объяснить Кену, что Фред Арнольд не заполняет никакой пустоты в ее жизни и никогда не сможет заполнить. Ее радужный замок лежал вокруг нее в развалинах.

Кеннет наконец встал. Он понял, что Сюзан собирается оставаться на веранде, пока он не уйдет, а до фермы Мартина Уэста на другой стороне гавани было три мили, которые предстояло пройти пешком. Он спрашивал себя, не подстроила ли Рилла этот приход Сюзан нарочно, не желая оставаться с ним наедине, чтобы он не сказал чего-нибудь такого, чего возлюбленная Фреда Арнольда не желала слышать. Рилла тоже встала и молча прошла с ним до самого конца веранды. Там они на мгновение остановились — Кен на нижней ступеньке. Ступенька давно осела, наполовину погрузившись в землю, и вокруг нее густо росла мята. Множество проходящих ног давило каждый день ее листья и стебли, щедро выпускавшие свой сок, и ароматный запах окутал девушку и юношу, словно безмолвное, незримое благословение. Кен смотрел вверх на Риллу, волосы которой блестели в лунном свете, а глаза были озерами очарования. Он вдруг почувствовал: все, что он слышал о Рилле и Фреде Арнольде, — пустые слухи.

— Рилла, — прошептал он, — ты прелесть.

Рилла вспыхнула и бросила взгляд на Сюзан. Кен взглянул в том же направлении и увидел, что Сюзан стоит спиной к ним. Он обнял Риллу и поцеловал. Впервые в жизни Риллу поцеловали. Она подумала, что, возможно, ей следовало рассердиться, но она не рассердилась. Вместо этого она робко взглянула в ищущие глаза Кеннета, и ее взгляд был ответным поцелуем.

— Рилла-моя-Рилла, — сказал Кен, — ты обещаешь мне, что не позволишь никому другому поцеловать тебя, пока я не вернусь?

— Да, — сказала Рилла, с восторгом и трепетом.

Сюзан сделала движение, собираясь обернуться. Кен разжал объятия и шагнул на дорожку.

— До свидания, — сказал он небрежно.

Рилла услышала свой собственный голос, так же небрежно произносящий «до свидания». Она стояла и следила, как он идет по дорожке, выходит из калитки, удаляется по большой дороге. Когда он скрылся из вида за еловым леском, она вдруг сдавленно охнула и бросилась к калитке; ароматные кусты и цветы цеплялись за ее юбки, пока она бежала. Опершись о калитку, она смотрела, как Кеннет решительно шагает по дороге, расчерченной поперечными полосами лунного света и теней от деревьев; его высокая прямая фигура казалась серой в белом сиянии. Дойдя до поворота, он остановился, оглянулся и увидел, что она стоит у калитки между высокими белыми лилиями. Он помахал рукой… она помахала в ответ… он исчез за поворотом.

Рилла постояла неподвижно у калитки, глядя вдаль на луга, лежавшие в дымке и серебре. Она не раз слышала, как мама говорила, что любит повороты на дорогах… они так волнуют и манят. Рилла подумала, что ненавидит их. Она видела, как Джем и Джерри исчезли из ее глаз за поворотом дороги… потом Уолтер… а теперь Кен. Братья, друг детства, любимый… они все ушли и, возможно, никогда не вернутся. Однако Крысолов все играл на своей дудочке, и танец смерти продолжался.

Когда Рилла медленно вернулась к дому, Сюзан все еще сидела у столика на веранде и подозрительно шмыгала носом.

— Я вспоминала, Рилла, дорогая, о давних днях в Доме Мечты, когда отец Кеннета еще только ухаживал за его матерью, а Джем был младенцем, а тебя еще и в помине не было. До чего это была романтичная история. Его мать и твоя очень дружили. Подумать только! До чего я дожила! Ее сын уходит на фронт. Будто мало ей было горя в молодости без того, чтобы свалилась теперь на нее эта напасть! Но мы должны взять себя в руки и довести наше дело до конца.

Вся досада Риллы на Сюзан внезапно исчезла. С поцелуем Кена, еще горящим на ее губах, и чудесным, вызывающим трепет в душе, смыслом того обещания, о котором он попросил, она не могла ни на кого сердиться. Она вложила свою тонкую белую руку в загорелую, загрубевшую от работы руку Сюзан и пожала ее. Сюзан была милой, верной старушкой и отдала бы жизнь за любого из них.

— Ты устала, Рилла, дорогая. Лучше тебе пойти в постель, — сказала Сюзан, похлопывая ее по руке. — Я заметила, что ты в нынешний вечер была слишком усталой, чтобы поддерживать разговор. Я рада, что вернулась домой как раз вовремя, чтобы тебя выручить. Очень утомительно стараться развлечь беседой молодых людей, особенно если ты к этому непривычная.

Рилла унесла Джимса наверх и легла в постель, но перед этим долго сидела у окна, восстанавливая свой радужный замок, к которому добавила несколько новых куполов и башенок.

— Хотела бы я знать, — сказала она, обращаясь к себе самой, — помолвлена я с Кеннетом Фордом или нет?

Глава 17

Томительные недели

Рилла прочитала первое в своей жизни любовное письмо в затененном елями укромном уголке Долины Радуг, а получение первого любовного письма, что бы ни думали об этом пресыщенные люди постарше, событие громадного значения, если вам еще не исполнилось двадцати. После того как полк Кеннета покинул Кингспорт, прошли две недели томительной тревоги, и, когда прихожане в воскресный вечер пели в церкви:

у Риллы всегда срывался голос, так как при этих словах воображение рисовало ей мучительно яркую картину: корабль, обстрелянный торпедами с подводной лодки, погружается в безжалостную океанскую пучину под крики пытающихся спастись и утопающих людей. Затем пришло известие, что полк Кеннета благополучно прибыл в Англию, и теперь перед Риллой было его письмо. Оно начиналось со слов, на миг сделавших Риллу в высшей степени счастливой, и кончалось абзацем, заставившим ее щеки запылать от удивления, радости и восторга. А между началом и концом письмо было таким же веселым, полным новостей посланием, какое Кеннет мог бы написать любому из своих друзей. Но из-за чудесного начала и конца Рилла много недель спала с этим письмом под подушкой, иногда просыпаясь среди ночи, чтобы просто коснуться его пальцами, и смотрела с тайной жалостью на других девушек, чьи любимые никогда не смогли бы написать им ничего даже вполовину такого чудесного и изысканного. Кеннет не зря был сыном знаменитого романиста. Он обладал даром выразить свою мысль на бумаге в нескольких точных, полных значения словах, которые говорили больше, чем казалось на первый взгляд, и которые никогда не становились банальными, невыразительными или глупыми, сколько бы их не перечитывали. Рилла возвращалась домой из Долины Радуг так, словно она скорее летела по воздуху, чем шла по земле.

Но такие мгновения душевного подъема бывали редки в ту осень. Выдался, правда, один день в сентябре, когда пришла замечательная новость о большой победе войск Антанты на Западном фронте [75]. Сюзан бросилась тогда во двор и подняла флаг — подняла в первый раз, после того как русские отступили со своих оборонительных рубежей, и в последний перед долгими месяцами, полными мрачных событий.

— Наконец-то началось Большое Наступление, миссис докторша, дорогая, — воскликнула она, — и скоро мы увидим окончательное поражение гуннов. Теперь наши мальчики будут дома к Рождеству. Ура!

Сюзан устыдилась своего «ура» в ту же минуту, как выкрикнула это слово, и кротко извинилась за такое бурное проявление чувств.

— Но, право же, миссис докторша, дорогая, хорошие новости ударили мне в голову после этого ужасного лета с поражениями русских и галлиполийскими неудачами.