Тайна любви, стр. 29
Заработок ее, однако, все же служил некоторым подспорьем, и Геркулесовы жили сравнительно безбедно, хотя и остались в прежней комнате на Петербургской стороне.
Когда Феклуша подросла и ей пошел уже шестой год, Агния Петровна снова стала ходить в мастерскую, и заработок еще более увеличился.
Дома за девочкой, по просьбе матери, присматривала квартирная хозяйка.
Когда девочке минуло восемь лет, Виктор Сергеевич стал сам учить ее грамоте, и Феклуша оказалась чрезвычайно понятливой и прилежной.
— Вся в меня! — с гордостью говорил отец.
Они могли бы при заработках Геркулесова жить еще в большем довольстве, если бы не несчастная наклонность Виктора Сергеевича к рюмочке.
Его нельзя было назвать пьяницей, так как один он не пил ни вина, ни водки и даже забывал, порой, выпить рюмку перед обедом, но при всякой случайной даже компании не мог удержаться, чтобы не выпить лишнюю рюмку, а раз ему она попадала в голову, он, как мы видели, напивался почти до положения риз.
В таком-то виде однажды летом он возвращался с приятелями пешком из Лесного, попал под паровую конку, которая и отрезала ему обе ноги.
Несмотря на то, что это случилось невдалеке от клиники, Виктор Сергеевич истек по дороге кровью, и в клинику принесли один обезображенный труп.
Дочери Геркулесова — Феклуше шел в то время двенадцатый год.
Погоревав о потере мужа, Агния Петровна поместила дочь ученицей в ту же мастерскую, в которой работала сама, и стала жить на вдовьем положении в той же комнате на Петербургской стороне, в которой жила с мужем и куда теперь ее милая девочка, как она называла свою дочь, приходила только по воскресным и праздничным дням.
Жить стало, конечно, труднее, и Агния Петровна, из желания побаловать дочку на праздниках сладким кусочком и обновкой, работала не только в мастерской, но и дома, не разгибая спины.
Пять лет такой жизни окончательно подорвали ее силы; к этому присоединилась еще простуда, она заболела воспалением легких.
Отправленная в Обуховскую больницу, она через три недели отдала Богу душу от скоротечной чахотки, развившейся из воспаления.
Смерть любящей матери случилась именно в тот год, когда ее любимая дочь кончила ученье и стала в мастерской такой же мастерицей, как ее мать.
Обе они мечтали о совместной жизни и работе, но неумолимая коса смерти сделала Феклушу сиротой.
Квартирная хозяйка оставила молодую девушку в той же комнате, где жили ее родители, и даже сбавила ей цену. Девочка выросла на ее глазах, она привыкла к ней и любила ее как дочь.
Одиночество — это страшное ощущение окружающей пустоты и беспомощности, несмотря на отношение к Феклуше квартирной хозяйки, охватило молодую девушку.
Возвращаясь из мастерской, она, охваченная холодом пустой, неприютной комнаты, проворно ложилась в постель, пытаясь убить сном скуку долгих, особенно зимних, вечеров.
Феклуша была странная девушка.
В ней бушевали и смутно боролись и страстность, и отвращение к труду, и презрение к бедности, болезненная жажда неизведанного, неопределенное разочарование, страшное воспоминание тяжелых дней при жизни матери, а в особенности при жизни отца; злопамятное убеждение непризнанного писателя, что покровительство достигается низостью и подлостью; врожденное стремление к роскоши и блеску, нежная истома, наследованная от отца, нервозность и инстинктивная леность матери, которая делалась бодра и мужественна только в тяжелые минуты и опускалась, как только проходила беда — все это мучило и волновало ее.
К несчастью, мастерская, куда она ходила, не могла удержать ее, направить и пробудить ее добрые инстинкты.
Женская рабочая мастерская — это преддверие житейского омута.
Феклуша скоро свыклась с разговорами своих подруг.
Сгибаясь над своей кропотливой работой, они находили время болтать без умолку.
Их разговоры не отличались разнообразием — все они вертелись на мужчинах.
Такая-то жила с богачом, столько-то получала в месяц.
И все принимались восхищаться новым медальоном, кольцом или серьгами — подарками любовника.
Все завидовали счастливице и приставали к свои любовникам, чтобы в свою очередь похвастать обновкой.
Такова атмосфера всякой женской мастерской.
II. Падение
Девушка погибает с того момента, как попадает в общество других девушек.
Болтовня мальчишек в школе и в мастерской ничто перед россказнями работниц.
Мастерская — это пробный камень добродетели, золото там редко, преобладают неблагородные металлы.
Девочка падает, увлеченная не любовью, как расписывают романисты, но из зависти и, отчасти, из любопытства.
Фекла слушала о похождениях своих подруг, их забавные и опасные приключения, дивилась их выразительным глазам и лихорадочно дрожащим губам.
Они же подшучивали над ней и прозвали ее «цыпленком».
Послушать их, так все мужчины — дураки.
Одна, например, рассказывала, как она посмеялась над одним человеком накануне, заставивши ее напрасно прождать.
— Ничего, сильней привяжется!
Другая делала несчастным своего любовника, уверяя, что он ее тем сильнее любит, чем больше она его обманывает.
Все путали своих обожателей, вертели ими как волчками и все этим хвалились.
Фекла уже перестала краснеть, когда слышала откровенные, циничные признания.
Она только стыдилась, что не достигла высоты развития своих товарок.
Она уже не колебалась, а ждала только удобного случая.
Жизнь ей стала казаться невыносимой: все работа да работа, а в воскресенье и в праздники томительное одиночество.
Поневоле пойдешь к подруге, которая живет самостоятельно, т. е. с мужчиной.
Случалось, что парочка была молода и сошлась еще недавно и неустанно целовалась.
Положение третьего лица в этом дуэте всегда смешно, а потому ей приходилось уходить и оттуда, еще сильнее опечаленной и возбужденной.
Нет, уже будет с нее такой уединенной жизни, этих вечных адских мук, непреодолимого зуда ласк и денег! Надо чем-нибудь кончить и подумать об этом серьезно.
Такое решение возникло в голове Феклуши.
По вечерам ее почти всегда провожал какой-то старик, суливший ей золотые горы, и еще редко молодой человек, поджидавший на Литейной — мастерская помещалась на этой улице — медицинский студент.
Это был знакомый нам Федор Дмитриевич Караулов.
В выборе не могло быть сомнения.
Старик порешил ее сердечное колебание, тем более, что другой претендент не мог предложить ей ничего, кроме любви и молодости.
Старик между тем бросил вызов кратко, но выразительно:
— Деньги!
Кроме того, старик казался очень благовоспитанным и приличным, что льстило самолюбию молодой девушки, тем более, что у ее подруг любовники были по большей части приказчики из гостиного двора.
Она пала… пала благодаря лишь таким грубым побуждениям, которые, однако, сковывали душу и тело.
Она пала и почувствовала отвращение.
На другой день утром в разговоре с подругами она уже сожалела о прошедшем, но вечером, по выходе из мастерской, с гордостью взяла под руку старого развратника, ее купившего.
Но мужества хватило ей ненадолго.
Нервы не выдержали, и раз вечером она бросила в лицо старику деньги, вытолкала его за дверь и решилась жить по-прежнему.
Это вечно старая история пьяниц, которые сознавая, что им вредно вино, клянутся бросить его и не начинать никогда и — начинают, когда привычка заявляет свои права.
Выпьет рюмочку, хочется другую, а потом и пошло… бросила одного любовника и взяла другого.
На этот раз она выбрала молодого.
Он, пожалуй, даже и любил ее, но был так с ней нежен и почтителен, что это ее злило и она порядком его мучила.
Они расстались, наконец, по взаимному согласию.
Ну, тогда она пошла, как и все прочие: неделя, дня три, даже два — и она уже пресыщалась ласками своего избранника.
Тем временем она заболела и не успела поправиться, как последний любовник ее бросил.