Дилемма мисс Блам, стр. 28

Виктория снова кивнула.

— Да, я с этим согласна. Уолтер продолжал:

— Не сочтите за дерзость, мэм, но люди, которые борются против фабрик, кое-чего не понимают. Например, того, что беднякам нужна возможность, заработать деньги, а кроме фермерства — это лучший способ для человека заработать на жизнь и накопить впрок. Возможно, есть и плохие фабрики, мы часто слышим рассказы об этом. Но я могу честно сказать, даже если бы лорд Хардвик и не стоял здесь, что это хорошая фабрика.

— Да, да, я верю вам, — сказала Виктория. Люди вокруг выглядели вполне довольными.

— А еще я могу добавить, мэм, что эти самые луддиты могут навредить нам всем. Если они сожгут фабрику, то бедняки останутся без работы, и для них наступят тяжелые времена. — Он торопился договорить. — Кроме тех, кто живет на земле лорда Хардвика. Он всегда заботится о своих людях. Я в жизни не слыхал, чтобы в его поместье кто-нибудь голодал, если только он не слишком ленив или слишком горд, чтобы попросить о помощи.

— Благодарю вас, сэр, вы сняли камень с моей души. Прошу, не позволяйте мне больше отрывать вас от работы. — Виктория повернулась и пошла к выходу.

Хардвик проводил ее наружу и, усмехаясь, обратился к ней:

— Итак, вы удовлетворены? Я не такой мерзавец, как вам рисовалось в воображении?

— Да, должна признать, что обязана принести вам извинения, сэр, — Виктория подняла на него глаза и улыбнулась. — Я была несправедлива к вам и очень сожалею об этом.

Хардвик взял ее маленькую ладонь в свои руки, и она не отняла ее.

— Я принимаю ваши извинения, и, вероятно, мы можем стать друзьями.

— Хотелось бы, чтобы Обри мог посетить вашу фабрику и увидеть своими глазами, как хорошо она работает.

Хардвик пристально взглянул на нее; гнев вскипала нем при одном упоминании имени Мейнарда.

— Вы называете этого человека Обри и теперь? — он почувствовал укол ревности.

— Мы друзья, — сказала Виктория, смущенная его гневом.

— Тогда я теперь Нейл, раз мы друзья? — последовал резкий ответ. Виктория была готова возразить, что подобная фамильярность вряд ли разумна, но, видя его насупленное лицо, отступила, сказав:

— Я не вижу причины, по которой мы не могли бы обращаться друг к другу по имени, если это доставит вам удовольствие.

— А сейчас нам надо поспешить. Ваш дедушка может послать Фостера на поиски, если вскоре вы не прибудете домой целая и невредимая. Еще перед нашим отъездом у Фостера был такой вид, как будто он собирается позвать вашего деда на помощь.

Викторию разобрал смех.

— Похоже, он действительно отнесся к моему отъезду с вами с некоторой опаской. В конце концов, сэр, его можно понять: выражение вашего лица любому могло бы внушить дурные предчувствия.

По дороге домой Виктория пыталась найти подходящую тему для разговора, которую Хардвик счел бы интересной для них обоих. О фабриках не могло быть и речи, так же, как и об Обри Мейнарде, хотя Виктория была не прочь узнать, чем вызвана вражда между ним и Мейнардом.

В какой-то момент Виктории пришло в голову завести разговор о мисс Ловетт и угрозе с ее стороны, но она отвергла эту идею. Как она поняла, Хардвик и эта дама уладили свои разногласия, как-никак актриса все еще гостила в его доме.

Они ехали молча, пока Виктория, наконец, не произнесла:

— Я буду чрезвычайно счастлива, уведомить мистера Мейнарда, что у вас на фабрике все хорошо.

— Это очень мудро с вашей стороны.

— Я не думаю, что встречусь с ним до бала.

Хардвик нахмурился и устроился поудобнее на сиденье.

— Так он приглашен?

— Ну конечно, он наш сосед и друг моего дедушки, так же, как и мой, — поспешила прибавить Виктория. — Я не знаю, почему вы питаете к нему такую неприязнь. Со мной он всегда вел себя как джентльмен и был исключительно любезен. — В первый раз ей пришло в голову, а не может ли Хардвик завидовать Мейнарду. Но она быстро отмела подобную мысль. У лорда Хардвика не было никакой причины для зависти. Он был красивее, богаче и намного привлекательнее для дам, чем Мейнард. Но Виктория определенно видела выражение враждебности на его лице.

Вскоре показался Блам-Касл. Виктория облегченно вздохнула. Приятно очутиться в надежном убежище, укрыться в своей комнате и осмыслить собственные чувства.

Когда карета остановилась, лорд Хардвик выпрыгнул из нее и повернулся, чтобы помочь Виктории сойти. Она заколебалась, не вполне уверенная в том, что хочет ощутить его горячую руку в своей руке. Его прикосновение вытворяло такие странные вещи с ее сердцем.

— Ну, выходите же, моя дорогая. Вы ведь не думаете, что я укушу вас. Если я до сих пор не съел вас, то было бы нелепо сделать это на глазах у ваших домочадцев. — Он усмехнулся, и в глазах его искрились смешинки.

Виктория почувствовала, как начинает медленно заливаться краской. Этот человек читал ее мысли. Она протянула ему свою руку и воскликнула:

— Честное слово, лорд Хардвик, вы все время подкусываете меня!

Когда Виктория вышла, Хардвик не сдвинулся с места, и она оказалась в опасной близости от него. Когда она подняла на него глаза, Хардвик произнес:

— Я думал, что для вас я Нейл.

— Нейл, — поправилась Виктория, ничуть не рассердившись. Его имя слетело с ее языка тихо, почти неслышно. — Нейл, будьте добры, отойдите.

— А если я не отойду? — он сделал движение, как будто собирался обнять ее.

Голова у Виктории закружилась, она едва могла владеть собой.

— Тогда мне придется позвать на помощь, так что, пожалуйста, посторонитесь.

Он отодвинулся, добродушно посмеиваясь.

— Вы понимаете, что вас могли не услышать?

— Не очень-то вы наблюдательны, — буркнула в ответ Виктория. — Я заметила, что мисс Итеридж смотрит на нас из окна.

С этими словами Виктория подобрала подол юбки, грациозно вспорхнула по ступеням и прошла в большую дубовую дверь, не бросив назад и мимолетного взгляда.

Хардвик, все еще посмеиваясь, уселся в экипаж и поехал в обратный путь. Он мог бы поцеловать Викторию с легкостью, но хотел подразнить ее. Он понимал, что она ждала от него именно этого. Так что сейчас пускай, отправляется в свою комнату и над всем поразмыслит. Но в нем нарастала уверенность, что близится день, когда он уже не сможет проявить подобной выдержки. Он страстно желал прижать ее к сердцу и осыпать поцелуями ее маленькую упрямую голову. Словами он не смог ее образумить, может быть, поцелуи совершат чудо? Да, маленькая фея околдовала его.

Глава одиннадцатая

В день долгожданного бала Виктория проснулась в полной уверенности, что все в порядке. Но, встав с кровати, она споткнулась о скамеечку для ног, и с той самой минуты все пошло вкривь и вкось. Постепенно события приобретали все более угрожающий характер, и Виктория спрашивала небо, за какие грехи она заслужила подобное наказание. На нее градом сыпались неприятности.

Идя к гардеробу за платьем, Виктория обратила внимание, что на улице бушует буря. Дождь хлестал с такой яростью, что в окнах тревожно дребезжали стекла. Даже тяжелые узорчатые занавеси из дамаста вздымались от ветра, врывающегося сквозь щели в рамах.

Все еще ощущая боль в ноге, Виктория рылась в своем шкафу, гадая, куда запропастилась горничная. Она наказала девушке разбудить ее в семь часов, а каминные часы показывали уже половину девятого. Виктория в раздражении дернула за шнурок звонка.

— Я не допущу, чтобы этот день был испорчен, — бормотала она себе под нос, все еще перебирая платья в попытке найти то, которое подходило бы для работы.

Виктория взглянула вниз и увидела ком белой ткани, засунутый в дальний угол шкафа.

— Что же такое эта неряха бросила в шкаф? — удивилась Виктория. Она вытащила скомканный сверток и в ужасе вскрикнула. Это было то самое платье, которое она собиралась надеть сегодня вечером.

Держа белое платье в руках, Виктория поднесла его к свету.

— О нет! — задыхаясь, воскликнула она. На спине платья красовалось большое коричневое пятно от утюга. Оно было безнадежно испорчено.