Тайну хранит пещера, стр. 29
— Лежи, парень, и жди. Сдам пост — приду.
В ответ человек что-то промычал. Старик зашагал к сторожке, где уже ожидала сменщица. Женщина сидела на скамеечке. Поднялась.
— Поймали?
— Ищи ветра в поле, — покачал головой стрелочник. Дай, Марья, воды. Умаялся с этой оказией, с сердцем плохо. Гонялся… Разве в мои годы за бандюгами бегать?
Сдав пост, направился по тропинке домой. Но, пройдя метров пятьдесят, свернул в сторону, к трубе.
Преступник назвался Иваном, сказал, что очистил квартиру, — застукали. И вот удалось «рвануть когти».
Молча, остерегаясь чужих глаз, стрелочник вел его к себе домой.
— Что делать будешь? Куда пойдешь?
Иван, опираясь на плечо спасителя, заговорил ворчливо, будто старик был виноват во всем происшедшем.
— Куда пойду? А куда я гожусь? Нога пухнет, прыгнул неловко, видно, вывих…
Оступившись, громко охнул.
— Полежу у тебя, кусок хлеба дашь. Паспорт добуду, деньжат и смотаюсь. Дружки есть верные, выручат.
— С деньгами-то, парень, и дурак умный! А вот без денег и умный становится дураком. Так-то… Ладно, полежишь у меня, может, характерами сойдемся, тогда все будет. Бог даст, не найдут тебя, спрячем. Поищут-поищут — и успокоятся…
Комнатушку с низким закопченным потолком освещала керосиновая лампа. В переднем углу, у киота, чадила лампада, бросая дрожащий отблеск на иконы.
Дядя Кузя подшивал ботинок. Виктор Иванович молча наблюдал за ним.
— Пардон, друзья, принимайте гостя, — от двери крикнул старик, проталкивая в помещение беглеца. Виктор Иванович поднялся, оглядел незнакомого. Оставил свою работу и дядя Кузя.
— Здравствуйте, — с трудом проговорил Иван, тяжело усаживаясь на табуретку.
Виктор Иванович стоял, чуть ли не подпирая головой потолок, и внимательно смотрел на пострадавшего. Видел ободранное, в крови лицо, поношенную и грязную фуфайку, стеганые брюки, кирзовые сапоги.
Иван с помощью стрелочника, охая, стянул стеганку.
— Виктор, помогай, — позвал старик, взявшись за сапог беглеца. — Видишь, человек ногу повредил, может сломал, Кузьма, быстрей грей воду. Ногу надо парить, да умыться не мешает человеку.
Виктор Иванович, ни слова не говоря, ножом распорол голенище, ощупал ногу.
— Похоже, обыкновенный вывих, — сказал он.
Скоро пострадавший — обмытый, переодетый, перебинтованной лежал в соседней комнатушке. Виктор Иванович рано утром должен был уезжать и поэтому тоже лег спать. Но еще долго-долго в кибитке слышался захлебывающийся шепот двух стариков: вспомнилась им буйная молодость. А, может, они уже жили в будущем?
Путь лежал мимо…
Человек, по внешнему виду охотник, вышел на крыльцо. К ногам его ластилась собака. Свежий бодрящий ветерок беспощадно расправлялся со сном. Синева рассвета таяла. За зубчатой стеной гор солнце гигантским веером выбросило багровые лучи, смело ринувшиеся на землю, День — выходной, час — ранний, а поселок почти весь на ногах. Одни спешат на базар, в магазины, другие уже копаются на приусадебных участках.
Охотник позвал собаку, неторопливо пошел в сторону поля. Внимательно огляделся по сторонам; неподалеку, возле особняком стоящей кибитки, копошилось несколько человек.
«Рано поднялись», — подумал охотник. Вынул из рюкзака бинокль. Перед глазами, в дымке легкого утреннего тумана, совсем рядом была видна горка свеженасыпанной земли. На ней сидел человек в комбинезоне и ежеминутно вытирал носовым платком лицо и шею.
«Знать, здорово потрудился, раз так вспотел», — подумал охотник.
Рядом с отдыхающим — старик, ловко перехватывая веревку, вытягивал из колодца ведра с землей. Путь лежал мимо землекопов.
— Бог в помощь! — приветствовал охотник небольшую, дружно работающую артель. Собака продолжала носиться среди засыхающего янтака.
— Спасибо на слове, гражданин хороший, — не совсем дружелюбно отозвался старик и отбросил пустое ведро.
— Доброе утро! — буркнул человек с платком, не прекращая своего занятия.
Кузя, перекур, вылезай! — крикнул старик. Уселся на свежий грунт, из сумки достал бутылку с молоком, отпил прямо из горлышка.
Солнце поднялось. Его лучи играли зайчиками в окнах поселка. Утро начиналось тихое, светлое. На древнюю чинару опустилась пара аистов. Снова поднялась, закружилась в небесной сини. Птицам давно пора улетать на юг, но жаль было покидать полюбившиеся места.
Сады одеты в золото осени, даже вода Ак-Сая от опавших листьев казалась выкрашенной охрой.
— На охоту собрался, гражданин хороший, да что-то поздновато! Зорю-то проспал! — с иронией в голосе проговорил старик, внимательно разглядывая незнакомца. — И, не ожидая ответа, продолжал — Вижу, давно в поле не были, и собака, знать, взаперти сидела. Смотри, как носится, — рада, что на волю вырвалась. — Вызывая охотника на разговор, старик не забывал и откусывать от краюхи хлеба, и отхлебывать молоко из бутылки.
Охотник снял шляпу, присел около.
— Привольно здесь… Только охота плохая стала, все перебили. Раньше, когда был моложе, сюда хаживал часто и всегда с полной сумкой уходил. А сейчас что…
Тяжело покряхтывая, из колодца выбрался дядя Кузя,
— К черту! Больше не полезу! Грунт тяжелый, не по моим годам орешек. — И, не обращая внимания на постороннего человека, распластался на земле.
— Сам полезу, ты, Кузя, отдыхай. Скоро до водицы, видно, докопаемся, а она вот как нам нужна, — проговорил старик и полоснул ребром ладони себе по горлу.
— Вода тут далеко, — с сочувствием покачал головой охотник, — много копать придется… Одним словом, мозоли будут, И поднялся. — Ну, бывайте здоровеньки, работяги.
Распростившись, ушел, провожаемый глазами землекопов. Миновал глубокий каньон и вышел на площадку, заросшую камышом и джидой. Далеко внизу стлался туман, медленно сползая к камышам. Они терялись за изгибом предгорья.
«Успею к поезду, — подумал охотник, взглянув на часы. — Еще есть время до прихода скорого.»
Собака медленно пробиралась сквозь высохшие заросли, ведя охотника по следу какой-то дичи. Вдруг пес вытянулся, замер в стойке. Прямо из-под ног с криком, с оглушительным хлопаньем крыльев вырвалась пара фазанов. Охотник вскинул ружье и тут же опустил его: таких красавцев бить просто жалко было. «Скорей бы станция! Подальше от соблазна!» И, поправив ружье, зашагал в сторону железной дороги.
Проходя мимо сторожки стрелочника, заметил двух парней, сидящих на откосе, — русского и узбека. Они, покуривая, переговаривались. Охотник заторопился. До поезда оставались считанные минуты.
«Где я их видел?» — вспоминал он. Но так ничего и не мог вспомнить.
Приход охотника встревожил хорунжего. Старик проводил его долгим, изучающим взглядом: что же это за человек?
— Да что я на себя страху нагоняю? — чертыхнулся он. — Мало ли людей ходит? День выходной, человек решил поохотиться, отдохнуть. Все нормально!
Спустившись в колодец, принялся яростно, с остервенением копать, лишь изредка делая передышку. Утомился, отбросил ведро, сел на землю, спиной уперся в холодную, влажную стенку. В изнеможении откинул голову, закрыл глаза. Тело отдыхало, а мозг продолжал работать.
— Не ошибся ли в расчетах, определяя проходку к золоту? Нет, ошибки не должно быть. За сорок с лишним лет не прошло и дня, чтобы не думал об этом месте. Все цело в голове. Лучше чем на бумаге нарисовано.
Ночь была темная
Хорунжий с трудом отвалился от стенки колодца. Поднялся, принялся снова копать. Отправил ведер двадцать наверх, почувствовал — земля стала мягче. Отбросил ведро, стал руками разбрасывать землю.
— Все правильно! — Сердце старика стало стучать с перебоями. — Вот сейчас случится все то, чего он ждал почти полвека. Где-то рядом, совсем рядом — золото!
Не поднимаясь с колен, перекрестился и почувствовал под ногой что-то твердое. Преодолевая страх, торопливо отбросил руками землю. Открылась подошва сапога… По форме заостренного носка догадался — нога прапорщика, такие сапоги только офицеры носили. Убийца похолодел, его охватил суеверный страх. Вскочил, ухватился за веревку, сунул ногу в ведро, истошным голосом закричал: «Тащите»!