Повесть о Демидке и медной копейке, стр. 11
— Ишь ты… Где ж хозяин деньги достаёт?
Пожал плечами Демидка:
— Торгует где-то замками…
— Много, видать, замков делает?
Засмеялся Демидка.
— Кто его знает! Чудной. Меня в кузню, как работает, не пускает.
— Врёшь… — не поверил Спиридон. — Где ж видано, чтоб ученика в кузню не пускать?..
— Ей-богу, не вру… Святой истинный крест! Да и работает не часто. Почитай, за последнюю неделю ни разу молотка в руки не брал…
— Видать, дорогие замки делает! — сказал Спиридон и на Демидку непонятно поглядел.
Боялся Демидка: пропадёт опять его друг надолго. Ан нет. На другой день поутру:
— Доброго здоровьичка!
Демидка первым делом:
— Ну, узнал?
— Это про чего?
Поразился Демидка. Неужто забыл Спиридон его просьбу?
— Про тятьку… Про чего ж ещё…
— Ах, про тятьку?! — стукнул себя дурашливо по лбу Спиридон. — Думал, запамятуешь… — И, наклонившись, серьёзно: —Добро, что об отце заботишься…
— Как же? — не терпелось Демидке.
— А вот так… Век ты меня благодарить должен…
Натянулось всё внутри у Демидки, словно струна.
— Ну же…
— Жив твой тятька, здоров… И ни в каких там далёких краях не находится… Стерегут его в матушке-Москве…
— Где?! — задохнулся Демидка.
— Того ещё не ведаю… Скор ты очень… Кабы знал, труда какого мне это разузнать стоило…
Не знал Демидка, плакать ли, смеяться ли от радости. И как благодарить верного друга… Подумать только, где-то рядом, может, в одном из государевых приказов его тятьку под караулом содержат, а он и не знал…
— Спиридонушка! — Демидка к руке друга приник. — Христом тебя богом прошу, век молиться буду, разузнай, где тятя находится, помоги ему, ведь невинно страдает…
— Тихо, тихо… — Демидкин друг на сторону глаза скосил. — Хозяин твой идёт, нечего ему нас с тобой вместе видеть. И про разговор — молчок.
Закивал Демидка головой. А Спиридон — боком, боком и затерялся в толпе.
Фролка-кузнец на Демидку пристально посмотрел:
— Кто был?
Демидка изобразил притворное удивление:
— Я почём знаю? Замки глядел…
— Словно видел его где-то? — наморщил лоб Фролка. — Да и замки вроде не впервой смотрит…
Вот тебе и друг-приятель…
Утром собрался Демидка в лавку бежать, Фролка остановил:
— Сегодня я в лавке посижу, ты Матрёне помоги.
Три дня Демидка помои таскал, поросёнка кормил, ребятишек нянчил, воду носил, огород поливал. На четвёртый — всё ж отпустил его Фролка в лавку.
Первым человеком к Демидке — друг-приятель Спиридон. За плечи обнял, ласково:
— Где пропадал, Демидушка?
И вслух, громко:
— Покажи-ка товар новый, Федька!
И опять шёпотом:
— Новости есть. Тятька тебе кланяется и родительское благословение шлёт…
Застучало Демидкино сердце торопливым кузнечным молотом.
— Верно?!
— Куда ж верней…
— Как он, тятька-то? Живой?
— Кабы не живой был, умная голова, как он тебе поклон передал?
Засмеялся счастливо Демидка.
— Сам ты с ним и говорил?
Погрустнели Спиридоновы быстрые глаза, в небо уставились.
— За семью дверями, под семью замками твоего тятьку прячут. И пробраться к нему пока никак нельзя…
Перестал смеяться Демидка. Друг-приятель успокаивает;
— Держись Спиридона, не пропадёшь. Найдём мы ключи к заветным подземельям…
И, зевнув, между прочим:
— Хозяин твой небось с утра за работу принялся?
— Не, вместе со двора вышли, тётке Матрёне сказал, чтоб к обеду не ждала.
И опять на своё поворачивает:
— Далече ли тятька содержится? В каком месте? Поглядеть бы…
— Оттого и сказать не могу, что побежишь глядеть и всё дело загубишь. Погоди, придёт срок, наглядишься на своего тятьку. Ещё скинет он тебе порты да так всыплет…
Опять засмеялся Демидка:
— А кабы и всыпал. Пришёл бы только…
Так и повелось. Прибегает Демидка на Пожар, словно взрослый, лавку открывает и перво-наперво к нему друг-приятель Спиридон: про тятьку новости расскажет — жив, мол, и смешком:
— Хозяин твой баклуши бить не кончил ли?
— Не, — отзывается Демидка, — и кузню не открывал.
Поговорят они про Демидкиного тятьку — и до другого дня.
Однажды на весёлый Спиридонов вопрос ответил Демидка:
— Вчерась вечером, как я из лавки вернулся, слышу, хозяин в кузне постукивает. Срочный, говорит, заказ получил, допоздна буду работать.
— Эх! — громко выдохнул Демидкин друг-приятель.
— Ты чего? — удивился Демидка.
Наклонился Спиридон, ногу потёр.
— Вчера коленку зашиб впотьмах… А сейчас что твой хозяин делает?
— Стучит себе в кузне. Хитроумный замок, сказывает, сделать надобно. Хорошо, как к вечеру управится.
— Стучит, говоришь?!
Вцепился Спиридон, точно клещами, в Демидкино плечо.
Испугался Демидка. Не поймёт никак, чего это с его другом-приятелем сталось.
— А не врёшь? — пытает.
— Чего ж мне врать-то?!
— Смотри у меня! — вертанул Демидкино ухо так, что Демидку ровно кипятком обдало. — Обманешь, шкуру сдеру…
Исчез друг-приятель. Стоит Демидка, никак не может опомниться. Чует — неладное приключилось.
А что именно, понять не может. И кем его друг-приятель обернулся?
Стал припоминать настойчивые Спиридоновы расспросы насчёт Фролки-кузнеца — вовсе нехорошо сделалось. Чудится Демидке — беда грозит хозяину, хоть и не понять какая.
Сбегать бы, упредить Фролку. А в чём? Друг-приятель Демидкин его без причины за ухо дёрнул? Так Фролка, допытавшись про разговоры, пожалуй, и покруче обойдётся.
Покупатель подошёл — пузатый дядя. Демидка невпопад отвечает. Махнул дядя рукой, к лавочке Егора, тоже замочного мастера, подался.
Егор, как покупателя проводил, Демидку за былые удачи подковырнул:
— По миру хозяина пустишь…
Демидка Егорову шутку мимо ушей пропустил. А прыщавый малый, что с самого ухода Спиридона Демидкин товар разглядывал, хохотнул:
— Он своего хозяина уже подалее отправил…
Егору делать нечего, отчего не побалагурить с весёлым человеком. Особо, когда речь зашла о соседе, с которым бок о бок торгуешь.
Полюбопытствовал:
— Куда же?
— На плаху прямёхонько. Под палаческий топор вострый…
За шутку принял Егор слова прыщавого. Тоже хохотнул:
— За какие дела хорошие?
Прыщавый строго:
— За хорошие дела царь-государь своих холопов смертной казнью не казнит.
Смекнул Егор, не шутит прыщавый и, должно быть, не зря возле Фролкиной лавки торчит.
— Нешто я… — забормотал.
Прыщавому, видать, и самому поговорить охота. Пригрозил беззлобно:
— Гляди! Не то живо куда следует угодишь!
Перекрестился Егор.
— Спаси господь! — И осторожно: — Чем провинился-то?
Покашлял прыщавый для солидности. Помедлив, ответил:
— Фальшивомонетным делом промышлял…
— Да неужто?! — всполошился Егор. — Кто б подумать мог?! Впрочем, давненько, — покосился на Демидку, — у нас в рядах поговаривали: не по доходам живёт. Продаст на копейку, купит на рубль. Всё думали, с чего бы — ан дело какое…
— Афанасий, по прозвищу Лошадь, уследил… Мальцу вот этому, — на Демидку кивнул, — Спиридоном сказался, другом-приятелем сделался. Ну, малец-то на след и навёл…
— Когда Фролку словили?
— В самый раз сейчас и берут…
Кинулся Демидка из лавки. Не зря, однако, государевы слуги хлеб ели. На лету поймал его за воротник прыщавый:
— Погодь!
Затрещала рубаха. Да здорова была, недавно справил Фролка своему ученику обнову. Выдержала. Бьётся Демидка, не вырвется. Рука у прыщавого цепкая, кинул, словно паршивого щенка, обратно в лавку.
— Не балуй, худо будет! — И Егору: — Чует кошка, чьё мясо съела. Сбежать хочет. А ловок Афонька-то! У мальца про его тятьку проведал да потом байки принялся рассказывать. Что ни день — поклон-привет. А тятьки-то его давным-давно нету…