Галя, стр. 25

— Pardon, имя этой барышни? — нагнулся он к Виктору.

— Галя, — ответил тот.

— Прелестное имя, мое самое любимое, но я все же просил бы продолжения к нему — отчества, так как, само собой разумеется, никогда не позволю себе ограничиться этой одной половинкой, — продолжил расспросы Борис Владимирович.

— Отчество? Да я, право, и не знаю. Зовут ее всегда и все просто Галей, она даже, кажется, и не привыкла к своему отчеству, — ответил Виктор.

— Что ж делать? Тогда придется привыкать к «мадемуазель»… Ну а фамилию-то ее вы знаете?

— Волгина.

— Придется привыкать мадемуазель Волгиной к своему полному титулу, — снова ласково и участливо взглянул в сторону Гали Ланской.

— А правда, Галочка, как тебя по отчеству? Вот потеха, полвека вместе прожили, а как отца твоего звали, не знаем, — спохватилась Надя. — Впрочем, знаю: ты Павловна. Да? Галина Павловна Волгина? Верно?

— Верно, — подтвердила Галя.

— Ну, так вот, Галина Павловна, я передам своей матери, что в ее искусстве у нее явилась опасная соперница, — снова улыбнулся Гале молодой человек.

— Неужели ваша матушка действительно хорошая хозяйка? Кто бы мог думать! Такая grande dame [57], — удивилась Таларова.

— Только по виду, многоуважаемая Марья Петровна! В душе же она человек совсем простой, не светский, любит свой дом, семью, хозяйство и страшно высоко ценит эти качества в молодых девушках. Она находит, что чрезвычайно женственно и мило быть хорошей хозяйкой, подобная девушка ее идеал, — пояснил Ланской.

— Но не ваш? — кокетливо вскинула на него глазки Леля.

— Мы с матерью во многом очень сходны, — деликатно ответил он. — Но я, pardon, снова возвращаюсь к мучающей меня загадке. Сейчас, Галина Павловна, произнесли вашу фамилию — Волгина. Не только внешность, но и фамилия определенно мне знакомы. Господи, где же я видел вас?

— Ну, на досуге дома подумаете, Борис Владимирович, а теперь не уходите в прошлое, будем жить настоящим. Сейчас на веранду подадут десерт, а потом, если угодно, можно сыграть партию в теннис, — предложила Леля.

Настроение ее все больше и больше портилось, и она тщетно старалась замаскировать его напускной веселостью и шутливостью.

— Мадемуазель Волгина приходится вам родственницей? — в тот же вечер осведомился у Виктора Ланской.

— Бог с вами, mon cher! — с негодованием отверг тот. — Она просто дочь нашей покойной экономки, pas plus que ca [58], как говорится: «аристократ от помойной кадушки». Ха-ха-ха! — и Виктор засмеялся собственной остроте.

— Чрезвычайно интеллигентный вид у этой девушки, — заметил Борис Владимирович.

— Vous trouvez? [59] Просто смазливая рожица, и больше ничего, — снизошел Виктор.

— Скажите, она получила какое-нибудь образование? — интересовался Ланской.

— Хлебнула немножко гимназической премудрости, конечно, младших классов; азбуки нахваталась, mais pour cette sorte de gens этого более чем достаточно… N’est-ce pas? [60] А вот уж и Надя ждет нас со своей ракеткой, — указал он на приближающуюся сестру.

Вечером между матерью и дочерью шло продолжительное совещание.

— Не понимаю, что это Борису Владимировичу вздумалось заняться Галей, — недоумевала Леля. — Такой, казалось бы, аристократ, образованный, воспитанный, и вдруг пришла фантазия тратить время на какие-то там разговоры с ней. И потом это представление ей. Понимаю, дядя Миша, тот чудак известный, но этот? Неужели же она действительно могла ему понравиться?

— Полно, Леля, что за вздор! Даже слушать противно. Просто Борис Владимирович настоящий аристократ, ну, а у людей этого круга принцип — никого не обойти, не обидеть. Видит, жалкая девчонка, ну по доброте перекинулся двумя-тремя словами, протянул руку. Тут и говорить не о чем! — успокаивала Марья Петровна взволнованную дочь.

Глава VI

Новый друг. — «Николай В.»

Была послеобеденная пора, около шести часов вечера. В Васильковском доме царили тишина и безлюдье. Марья Петровна с обеими дочерьми уехала в город за покупками. Виктор, по заведенному им порядку, отсутствовал. Маленькая Ася отправилась с няней на птичник смотреть недавно вылупившихся индюшат, оттуда собиралась добраться и до скотного двора, чтобы познакомиться с вороным жеребеночком и желтой телочкой с белой мордой, на днях появившимися на свет.

Уже неделю слышала о них девочка, но как назло сперва шел дождь, затем было сыро, и ребенка не выпускали из дома. Наконец сегодня все обстояло благополучно и заманчивая прогулка была предпринята.

В саду, в нескольких шагах от обвитой зеленью веранды, уставленной горшками цветущих растений, под тенистой раскидистой старушкой липой прямо на траве, опершись на локти, лежала Галя, окруженная книгами и тетрадями. Почти рядом с ней примостился, вытянув морду на передние лапы, Осман, ее неизменный друг и спутник.

Девушка воспользовалась полной тишиной и одиночеством, чтобы немного позаниматься на досуге. Она расположилась у самого дома, чтобы быть начеку и по первому же зову или надобности успеть явиться.

Перед ней лежала толстая раскрытая тетрадь, испещренная сложными алгебраическими уравнениями. Но, судя по быстроте, с какой скользил по страницам карандаш, девушка легко и быстро справлялась с ними. Ее голова была склонена над вычислениями. Длинные косы, на сей раз спущенные свободно по спине, свесившись с правого плеча, змеились по зеленой траве. Галя изредка встряхивала головой, чтобы водворить их на должное место, и снова углублялась в работу.

«Готово! Верно! Ну, слава Богу, одолела! Не так уж и страшно, а то Надя совсем было запугала меня. Теперь возьмемся за Белинского», — и, открыв большую черную книгу, девушка с интересом принялась за ее чтение.

Прошло некоторое время, как вдруг что-то заставило Галю обернуться.

Оттого ли, что мелькнула и легла на ее книгу тень, оттого ли, что, насторожив уши, поднял голову Осман, или просто так, безотчетно, но девушка повернулась в сторону веранды. Оттуда спускался Ланской.

Легкий румянец смущения и радости залил лицо Гали: несомненно, из всех людей, могущих в данную минуту очутиться за ее спиной, самым приятным для нее был именно Борис Владимирович.

— Вы? Каким образом? — поспешно вскакивая с травы и идя навстречу гостю, осведомилась девушка.

— Но я, кажется, помешал вам? — здороваясь с ней, осведомился Ланской. — Вы были так захвачены своей работой, что если бы не сей господин, — указал он на собаку, — видимо, обеспокоенный моим несвоевременным появлением, я мог бы уйти незамеченным. Ради Бога, простите мое бесцеремонное вторжение. Это вышло как-то само собой. Подъезжаю к крыльцу — ни души, вхожу — то же самое, притом все настежь. В недоумении переминаюсь некоторое время с ноги на ногу. Наконец отваживаюсь углубиться в недра дома в поисках живой души, которой мог бы объяснить, что был и прошу передать отсутствующим мое почтение. Вы и оказались первой обретенной мной душой, которую я невольно спугнул и вырвал из всецело поглотившего ее мира. Еще раз извиняюсь.

— И совершенно напрасно, вы ни чуточки не помешали мне. Жаль только, что дома нет никого из наших, хотя все должны уже скоро вернуться. Они за покупками в город поехали, — пояснила Галя.

— В таком случае, может, вы разрешите мне подождать немножко? При условии, что я действительно не стесню вас.

— О, пожалуйста, очень рада! — искренне воскликнула девушка.

— Чем, собственно, вы занимались, когда я появился? — поинтересовался Ланской.

— Уравнения решала, а потом читала.

— Можно полюбопытствовать, что именно?

— Пинкертона, — сделав серьезное лицо, проговорила девушка.

Борис Владимирович посмотрел в ее помимо воли смеющиеся глаза и отрицательно покачал головой.