Дети железной дороги, стр. 4

– Но ключ-то у нее! – воскликнула мама. – Как же нам быть?

– Она его обычно оставляет под лестницей, – он пошарил в повозке и нашел фонарь.

– Вот он, здесь, все в порядке.

Он отпер дверь, вошел внутрь и поставил фонарь на стол.

– У вас найдется свеча? – спросил он.

– Я не помню уже, где у меня что, – ответила мама, и в голосе ее больше не было прежней бодрости.

Возница чиркнул спичкой. На столе нашлась свечка, и он ее зажег.

В слабом свете дети разглядели большую кухню с каменным полом. Не было ни занавесок, ни коврика перед очагом. Посередине комнаты стоял кухонный столик. Стулья были составлены в дальний угол, а горшки, кастрюли, веники и посуда валялись в другом углу.

Когда возница занес последний ящик и собрался уходить, раздался странный звук, как будто бы кто-то стремительно пробежал внутри стенки.

– Что это? – воскликнули в один голос девочки.

– Крысы, всего-навсего, – объяснил возница.

Уходя он хлопнул дверью, и ворвавшийся снаружи ветер погасил свечку.

– Лучше бы мы сюда не приезжали! – сказала Филлис, спотыкаясь о стул.

– Крысы, всего-навсего! – повторил с горечью Питер.

Глава II

ПИТЕР-УГЛЕДОБЫТЧИК

– Что за глупости! – воскликнула мама, нащупывая на столе коробку спичек. – Так испугаться бедного мышонка. Крыса – придумал тоже!

Она зажгла спичку, свечка вновь загорелась, и в ее слабом свете они наконец смогли рассмотреть друг друга.

– Ну! – смеясь, обратилась к детям мама. – Вам же очень хотелось, чтобы что-нибудь такое случилось. Вот вам и приключение! Я просила миссис Вайни купить хлеба, масла и мяса и приготовить нам ужин. А что если она там, в столовой, – потушила свет и легла поспать? Пойдемте посмотрим.

Кухонная дверь открывалась прямо в столовую. Войдя с одной свечкой, они убедились, что в столовой намного темнее, чем в кухне. Потому что кухню недавно вымыли, а столовая была черной от потолка до пола, и потолок пересекали тяжелые черные балки. Кругом громоздилась пыльная мебель – мебель из столовой их старого дома, где они жили с самого рождения. Детям казалось теперь, что это было очень давно. И очень далеко.

По крайней мере, в столовой стояли стол и стулья. Но где же ужин?

– Давайте посмотрим в других комнатах, – предложила мама. Повсюду они спотыкались о нагромождение неразобранной мебели, утюгов, посуды и разных ненужных предметов, но никаких следов ужина они так и не нашли. Даже в кладовой валялись только ржавая медная форма для кексов и щербатая тарелка с остатками молока.

– Что за противная старуха! – воскликнула мама. – Она просто сбежала, забрав с собой деньги, и ничего нам не приготовила.

– Значит, мы ляжем голодными? – почти с ужасом спросила Филлис, наступая на фаянсовую тарелку, которая тут же с готовностью треснула под ее стопой.

– Подожди, – сказала мама. – Давайте разберемся в большом тюке, что мы с собой привезли. Он, наверное, в подвале. Фил, пожалуйста, детка, смотри под ноги. Питер, подержи свечку!

Пять деревянных ступенек вели вниз – в подвал, который понравился детям, потому что потолок там был такой же высокий, как в кухне. Под потолком на полке сложены были дрова и уголь. А также разные вещи.

Питер встал у стены со свечой, а мама пыталась развязать тюк, закрученный множеством веревок.

– Где молоток? – спросил Питер.

– Здесь, – ответила мама. – Хотя нет – боюсь, что он в ящике. Зато я нашла совок для золы и кочергу.

Потом она принялась за чемодан.

– Давай я открою, – предложил Питер, думая, что ему это удастся быстрее. Ведь каждому из нас, когда он видит, как другой ворошит в печке дрова, или открывает чемодан, или развязывает тугой узел на веревке, кажется, что он может сделать это лучше.

– Мама, ты поранишь себе руки. Дай я! – говорила Роберта.

– Жалко, папы нет – он бы в два счета! – пробубнил Питер. – Бобби, ты чего пинаешься?

– Я? Я даже к тебе не прикасалась!

Тут же вырвали со скрипом первый гвоздь. Вынули одну планку, за ней другую, и вот уже все четыре с длинными гвоздями, похожими на железные зубья, зловеще засверкали в свете огарка.

– Ура! – воскликнула мама. – Тут как раз свечи. Это главное, что нам сейчас нужно. Девочки, пойдите зажгите их. Найдите там блюдца. Капните туда воск и в него поставьте свечи, чтобы они держались.

– А сколько их надо зажечь?

– Сколько вы сочтете нужным. Лучше побольше, чтобы ожить. А то в сумерках все приходят в уныние, кроме разве ночных сов и ленивых сонь.

Девочки принялись зажигать свечи. У одной спички отлетела головка и обожгла палец Филлис. Но, как сказала Роберта, это был пустяковый ожог. Ведь она могла жить во времена римских мучеников, когда людей сжигали заживо.

Когда огонь четырнадцати свечей озарил столовую, Роберта сходила за дровами и углем и принялась растапливать очаг.

– Что-то не по-майски холодно, – заметила Роберта и, говоря, чувствовала себя старше своих лет.

При огне свечей и очага столовая приняла совсем другой вид; оказалось, что стены столовой сделаны из дерева, окрашенного в черный цвет, и украшены резным орнаментом в виде цветов и спиралей.

Девочки спешно стали приводить комнату в «божеский вид», растаскивая все лишнее и ненужное по углам, а кое-что пряча под огромное кожаное кресло, папино кресло, в котором он так любил отдыхать после обеда.

– Браво! – воскликнула мама, входя с подносом, уставленным всякой всячиной. – Это уже на что-то похоже. Погодите, сейчас я отыщу скатерть – и тогда…

Скатерть оказалась в ящике с замком, который можно было открыть ключом, а не совком, и когда ею накрыли стол, комната стала похожа на пиршественный зал.

Все невероятно устали, но в предчувствии забавного и нарядного застолья сразу приободрились. Чего только не было на столе! Бисквиты, пирожные, консервированный имбирь, изюм, цукаты, мармелад…

– Оказывается, тетя Эмма не зря скупила весь магазин, – говорила мама. – Филлис, пожалуйста, не ешь одной и той же ложкой мармелад и сардины!

– Не буду! – сказала Филлис и положила ложку в тарелку с печеньем «Мария».

– Давайте первым делом выпьем за здоровье тети Эммы. Если бы она нам все это не запаковала, что бы мы делали? За тетю Эмму!

Они выпили разбавленное водой имбирное вино из чашечек, сделанных в форме ивового куста, потому что бокалов пока не удалось найти.

Все чувствовали себя слегка виноватыми перед тетей Эммой. Конечно, она не была такой обаятельной и ласковой, как мама, но, в конце концов, ведь это она положила в багаж всякие вкусные вещи.

К тому же тетя Эмма догадалась проветрить постельное белье. Люди, которые привезли из города мебель, поставили кровати вплотную друг к другу, и осталось только их застелить.

– Ну, цыплятки мои, доброй ночи, – сказала мама. – Я все же уверена, что крыс тут нет. Но я на всякий случай оставляю дверь приоткрытой: если выскочит мышонок, вы только мне крикните – я приду и выскажу ему все, что о нем думаю.

Мама ушла в свою комнату. А ночью Роберта проснулась оттого, что маленькие дорожные часы пробили два; Их звук напоминал ей всегда бой церковных часов… Там, далеко… Потом послышались шаги. Мама до сих пор что-то делала в своей комнате.

Утром Роберта разбудила Филлис, дернув ее за волосы. Дернула как будто слегка, но все же немного, как той показалось, больно.

– Вставай скорее! Вставай! Ты же помнишь, что мы теперь живем в новом доме. Тут у нас никакой прислуги не будет. Давай встанем и сделаем что-нибудь полезное. Нам надо потихоньку спуститься вниз и сделать, чтобы все было красиво, пока мама не встала. Питера я уже разбудила. Он оденется быстрее нас.

Они оделись бесшумно и быстро. Воды у них в комнате, конечно, не было, пришлось спуститься во двор и умываться из шланга. Одна девочка держала шланг, а другая мылась. Это было не особенно удобно, но зато интересно.