Посланники хаоса-1: Проверка на прочность, стр. 12
— Да, ее отец действительно занимает пост верховного жреца, — вздохнув, подтвердил Харрар. — Только Элан способна осуществить наш план. Я буду сильно горевать, если она погибнет. Но очень часто просто необходимо пожертвовать приманкой, чтобы загнать добычу в силки.
Глава 5
«Тысячелетний сокол» оставил зеленеющий Кашиийк за кормой. Джайна и Лея сидели бок о бок в выносной рубке в компании Ц-ЗПО, который расположился в кресле навигатора и вел себя гораздо тише, чем обычно. По непредвиденной просьбе Стрина Люк забрал всех остальных и отправился с ними на Явин IV. Джайна могла полететь вместе со всеми, но Лея попросила дочь остаться с ней, так как не хотела вести «Сокол» к дому в одиночестве.
Пока навигационный компьютер высчитывал координаты для сверхсветового прыжка по направлению к Корусканту, Джайна осмелилась мельком взглянуть на мать, которая выглядела невероятно маленькой и хрупкой в габаритном кресле, бывшем в течение долгих лет собственностью Чубакки. Она не вымолвила практически ни одного слова с тех пор, как они поднялись с платформы Тисе в небо над Кашиийком.
— Не так часто мне доверяли пилотировать папин корабль, — как бы ненароком бросила Джайна, желая завязать разговор.
Лея отреагировала так, будто ее вырвали из транса:
— Что?
— Я говорю, что удивлена тем, что папа разрешил мне отогнать «Сокол» домой.
Лея улыбнулась:
— Обладатель рекорда на «Безумстве Ландо». Пилот Разбойного эскадрона. Твой отец очень высокого мнения о твоих способностях.
Затянувшееся мгновение Джайна молчала.
— Надеюсь, он доберется домой без приключений.
Лея хохотнула.
— Не волнуйся, он сядет на фрахтовик или торговый корабль и, вероятно, даже окажется на Корусканте раньше нас. Ему не нужна помощь в этом деле.
— Как и в любом другом, — насупившись, констатировала Джайна.
Лея соединила свой губы в тонкую линию и взяла дочь за руку.
— Не путай отказ от помощи с отсутствием необходимости в ней.
— Почему он такой?
— Если кратко, то ты можешь заметить, что твой отец не воспитывался так, как это происходило с нами. Его не баловали прелестями нашей обыденной жизни, такими как поддержка семьи или уют дома, — она покачала головой. — Он перепробовал в жизни столько всего: был гонщиком на свупах, пилотом, офицером имперского флота, контрабандистом — и у всех этих профессий имелось кое-что общее. Они требовали от человека крайней уверенности в себе и некоторой отчужденности от других. Он не привык в своей жизни просить помогли, и уж точно он не станет обращаться за ней теперь.
— Но он ведет себя так, будто он тут единственный, кому не хватает Чуи.
— Он знает, что это неправда, и он прекрасно сознает то, как ведет себя. Когда мы с ним вернулись на Сернпидаль через несколько дней после гибели Чубакки, он сказал мне, что неожиданно почувствовал, будто мир стал для него небезопасным: что он всегда думал, будто его семья и близкие окружены своего рода пузырем, который делает их иммунными ко всякого рода напастям. То, как мы постоянно умудряемся невероятным образом выйти сухими из самых сложных и опасных ситуаций, просто поразительно, Но, все время избегая неприятностей, флиртуя со смертью, Хэн начал чувствовать себя неуязвимым. Смерть Чуи переменила его представления. Твой отец даже посчитал болезнь Мары симптомом того, как все стало для нас шатко и непредсказуемо.
Лея сделала паузу, словно вспоминая о чем-то.
— До последнего времени мне не приходила на ум мысль, что я уже слышала, как он и раньше выражал подобные сомнения — сразу после того, как ты, Джесин и Анакин были похищены Хетриром Ты помнишь, каким заботливым он стал тогда?
Джайна покачала головой:
— Не очень.
— Ну, ты была еще очень мала. Но поверь мне, твой отец в течение нескольких месяцев не спускал глаз ни с одного из своих детей, — Лея подняла взгляд на дочь. — Он хочет заставить каждого поверить в то, что он застарелый скептик, но на самом деле он просто теряет веру.
— Тогда почему он так отдаляется ото всех?
— Потому что в противном случае ему потребуется действительно сломаться и, уступив своей боли, по-настоящему убиваться от горя, а он слишком ловок для этого.
— Именно так он заслужил свое прозвище — Ловкач?
Лея мотнула головой:
— Это уже другая история.
Джайна покусывала нижнюю губу.
— Мам, он ведь вернется домой, правда? Я хочу сказать: мы ведь — это все, что у него есть на данный момент…
— Конечно, — ответила Лея. — Только надеюсь, чтобы ему этого хватило.
Миф Кумас, калибоп, парламентский пристав при сенате Новой Республики, расправив крылья, поднялся со своего просторного кресла, которое располагалось на трибуне Великой конвокационной палаты Корусканта.
— Сенаторы, я бы попросил вас воздержаться от прерывания хода заседания своими замечаниями и высказываниями, обоснованными или нет, — Кумас дождался, пока последний из присутствовавших на заседании затихнет, после чего повернул гривастую голову в направлении кафедры для выступлений ораторов, которая стояла напротив трибуны на полированном каменном полу великого зала. — Директор бел-дар-Нолек из Оброанского института — заслуженный деятель Новой Республики, и он достоин того, чтобы быть выслушанным.
Коротко кивнув Кумасу в знак признательности, бел-дар-Нолек продолжил свою речь:
— Кроме того, основная претензия Института к властям Новой Республики заключается в том, что они не выполнили своих обязательств перед Институтом касательно предоставления военных сил в случае возникновения угрозы суверенитету планеты.
Говоривший мужчина отличался не только своей обширной талией, но и сшитым на заказ цивильным костюмом, а также тростью, зажатой в руке. Во время его разглагольствований его скулы подрагивали, а особенно значимые ремарки он предпочитал подчеркивать, сотрясая воздух пухлым указательным пальцем.
— Участники сего досточтимого собрания прекрасно осознавали, какая угроза нависла над Оброа-Скай, и тем не менее и пальцем не пошевелили, чтобы обезопасить планету от вторжения. Юужань-вонги обрушились на нас, словно велкеры, стирая наши города в порошок, — он сделал паузу, чтобы прочистить горло. — Во время вторжения мне посчастливилось вести некоторые дела на Корусканте, но я видел голорепортажи с моей родной планеты.
Приглушенный ропот, частично одобряющий, прокатился по залу, вынудив Кумаса вновь обратиться с призывом сохранять порядок. Удовлетворенный тем возбуждением, которое ему удалось поднять в зале, бел-дар-Нолек согнул свои крепкие руки в локтях и сложил их на своем обширном животе.
Ярусы из расположенных вразнобой галерей, лож и балконов тянулись во все стороны, поднимаясь ввысь к куполообразному потолку, и всевозможные референты, протокольные дроиды и переводчики активно перемещались по соединяющим их лесенкам, мосткам и пандусам. В то время как расположение лож отнюдь не отображало статус их владельцев, многие из сидящих на верхних ярусах сенаторов представляли миры, только недавно принятые в Новую Республику, и воспринимались большей частью делегатов с нижних уровней как обычная публика с галерки, нежели как участники собрания. Чтобы умиротворить их, как поговаривали, планировалось оснастить наиболее удаленные ложи отделяемыми ховер — платформами, как это было принято в дни заката Старой Республики, но пока это оставалось всего лишь слухами.
С одной из таких галерей донесся голос Тува Шинева, представителя ста семидесяти пяти населенных миров сильно удаленной от центра гегемонии Тион. Практически одновременно с этим живая голокартинка с изображением сенатора спроецировалась в центре зала между кафедрой оратора и трибуной консультативного совета с ее тесно составленными разнородными рядами кресел. Любой, кому лицо сенатора показалось бы незнакомым, мог с легкостью получить всю необходимую информацию при помощи дисплеев, встроенных в подлокотники каждого из кресел.