История про доброго слона, стр. 34

— Этого они не знали, дитя. Это знаю я.

Мартина не сразу пришла в себя. Ей казалось какое-то время, что она перенеслась в далекие-предалекие годы, когда люди понимали животных, когда они знали все, или почти все, про то, что было и что будет… Но постепенно все вернулось на свои места: она увидела, что сидит на хорошо знакомой кухне, что за окном ворота заповедника, услышала, как поют птицы. И даже подумала с ужасом, что, быть может, уже завтра новые хозяева прогонят всех птиц и начнут прокручивать компакт-диски с записью их пения.

Она положила на смуглую руку тетушки Грейс свою белую руку.

— Спасибо за то, что вы рассказали, сангома. Теперь мне не так боязно думать, что со мной что-то… Что я какая-то не такая. Ведь если это все из-за любви к другим, то, наверное, таких людей много… Разве не так? Только не все еще поняли, что они тоже могут… умеют любить…

— Да, Мартина… Да, так оно и есть… А ты… ты должна становиться еще сильнее… В своей любви.

Мартина улыбнулась.

— А если я опять погляжу на рисунки там, в пещере… Смогу увидеть… понять больше, чем раньше?

— Попробуй, девочка! Отправляйся туда и попробуй.

— И с Беном можно? Он мой лучший друг!

— С хорошим другом все можно.

• 30 •

Чего никак не мог понять Бен — отчего у жирафа Джемми такая равномерная, плавная походка.

— Как будто на ковре-самолете! — восхищался он, когда они мчались галопом по залитой лунным светом саванне мимо настороженных, таящих угрозу львов и резвых прыгунов-газелей.

Мартина впервые скакала верхом на Джемми — не одна и с такой быстротой — ведь недавняя езда с тетушкой Грейс не в счет: тогда Джемми еле переставлял ноги, чтобы старая женщина не упала с него. А сейчас они мчались во весь опор, и Мартина совсем не боялась: знала, когда Бен рядом, ничего плохого с ней не случится. Если уж не разбились на самолете и не погибли в пустыне, то вообще о чем говорить…

Когда подъехали к густому кустарнику и к надломленному бурей дереву, откуда начинался невидимый никому спуск в секретное логовище жирафа, Бен выразил удивление:

— Сколько раз ходил здесь, и один, и с Тендаи, но думать не думал, что там скрытый проход… Сколько все-таки в жизни всякого, о чем и не догадываешься, — с мудростью много пожившего человека добавил он.

— А теперь закрой глаза и держись крепче, — скомандовала Мартина. — Мы начинаем погружение.

С этими словами она сама ухватилась что есть силы за гриву Джемми и сжала ногами его бока, когда жираф нырнул в колючие заросли и потом спрыгнул куда-то вниз.

— Приземление прошло удачно, — бодро заявил Бен после того, как Джемми замер, тяжело дыша, на дне скважины. — Можно открыть глаза? Здесь воздух, как в райском саду!

— Это орхидеи. Они пахнут ванилью, как пирожные. Открывай глаза и спускайся на землю. Джемми, пригнись, пожалуйста!

Жираф согнул колени и постарался распластаться на дне, но все равно пришлось прыгать.

— Зажги свой фонарь, Бен, и иди за мной, не отставай.

Мартина тоже включила фонарь и пошла в глубь пещеры, по каменным ступенькам, покрытым мхом, через извилистый туннель, где было множество летучих мышей. Проход сужался, расширялся и, наконец, они вышли в просторное помещение, которое тетушка Грейс называла Комнатой Памяти или как-то вроде этого.

— Вот, — сказала Мартина. — Мы пришли. Посмотри на стены.

Она сама уже немного привыкла к тому, что открывается тут взгляду, но была удивлена и обрадована тем, как отнесся Бен ко всему, что увидел.

— Как в сказке! — воскликнул он. — Нет, как в картинной галерее! У тебя собственная галерея, Мартина!

Она уселась на большой камень.

— Я тоже так себе говорю. Только называю не галереей, а музеем. И еще говорю: сколько же на свете мест, которые прямо у нас под носом, а мы о них ничего не знаем!

— Ты правильно говоришь… Эй, смотри! Да не на стенке, а на полу! Это след от ноги слона.

Она видела его раньше и спрашивала у тетушки Грейс. Но та не была вполне уверена, что это слоновий след. Сейчас Мартина больше не сомневалась: разве может такой опытный следопыт, как Бен, ошибиться? Еще она заметила — на что не обращала внимания до этого — шестиугольное углубление в одной из стенок, напоминающее пчелиные соты. Углублений вообще было много, и все пустые, но в этом виднелись какие-то фигурки. Интересно, что они обозначают?..

В пещере всполошились летучие мыши: они шныряли во все концы, издавая пронзительный писк.

Бен поднялся на ноги.

— Кто-то идет сюда? — спросил он с тревогой.

— Никто не знает этого места, — уверенно ответила Мартина, — кроме Джемми, тетушки Грейс и меня. Ну, еще леопард Хан. — И, когда Бен успокоенно сел, прибавила: — А у меня идея.

— Ох, Мартина, — простонал он, — твои идеи оканчиваются под брезентом в самолете или где-нибудь посреди пустыни! Что на этот раз?

— Давай исследуем все пещеры. Я ведь была только в первых, а их здесь намного больше.

— Что ж, — с некоторым облегчением сказал Бен, — это можно. Только не лучше ли как-нибудь потом?

— Ну, Бен, давай сейчас. В школе нам учительница говорила немецкую поговорку: «Завтра, завтра, не сегодня — все ленивцы так твердят!»

Это подействовало, и через две минуты они шагали дальше, углубляясь в гору, которая на поверхности земли почти не была заметна. Каждая новая пещера казалась меньше, чем предыдущая, и была больше завалена камнями и затянута паутиной. Время от времени Мартине тоже слышались шаги, и она не уставала спрашивать Бена:

— Ты веришь в привидения?

— А ты? — отвечал он.

— Я не верю, но боюсь их.

— Я тоже, — признавался он. — Может, повернем назад? Потолок уже совсем над головой. Вдруг обрушится?

— Пожалуйста, Бен, еще одну пещерку! Вдруг там что-нибудь!.. Что-нибудь такое…

Воздух становился плотнее, дышать было трудней. И, наконец, самая тесная и душная пещера из всех предыдущих. Видимо, конечная в этой цепочке пещер. На полу еще больше обломков, на потолке и в углах еще больше паутины, а в одном месте сверху стекает какая-то грязная жидкость, и потолок словно собирается вот-вот рухнуть. Может, Бен прав?..

Мартине стало тревожно.

— Бен, идем скорей отсюда! Не знаю, зачем я тянула тебя? Прости меня, я…

Раздался громкий звериный рык, от которого кровь застыла в жилах, и большой зверь прыгнул откуда-то прямо на них. Могучая лапа толкнула Бена, отбросила с того места, где тот находился.

— Хан! — крикнула Мартина. — Не смей!

Со звуком, похожим на выстрел, большая каменная глыба свалилась с потолка — как раз туда, где секунду назад стоял Бен, и вслед за этим посыпался град мелких камней.

Бен и Мартина упали на пол, прикрывая голову, прижимаясь к распростертому на земле леопарду, ища у него защиты. В свете фонарей они увидели, что часть пещеры обвалилась. Вполне вероятно, выход из нее уже завален, и им суждено теперь доживать здесь, среди обломков, вместе с пауками и летучими мышами. А также с Ханом, который только что, сознательно или случайно, спас Бена от гибели под обломком скалы.

Постепенно бомбардировка камнями прекратилась. Пыль осела, но дышать стало еще трудней. Кашляя, Мартина поднялась на ноги, протерла глаза, стряхнула пыль с одежды, посветила фонарем в разные стороны. Стало ясно: рухнула не только часть потолка, но и одна из стенок, и за ней появилась еще одна пещера. В нее направился леопард, и Мартина с Беном двинулись за ним: животное ведь наверняка чувствует, где отсюда выход.

В этой пещере стены тоже были испещрены рисунками. И, странное дело, — Мартина словно внезапно прозрела: ей стало намного легче теперь читать и понимать, что хотели сказать древние художники. Она словно смотрела кинофильм, где в каждом кадре действовали животные и люди…

Вот обезьяны спасаются бегством от охотников; вот тигры — они попали в устроенные людьми ловушки; вот полярные медведи на тающих под ними льдинах; киты, за которыми охотятся с плывущих кораблей… И на каждом рисунке — мальчик и девочка. Они помогают… да, они стараются помочь животным, попавшим в беду. Как помочь? По рисункам сказать нельзя, но понятно, что и мальчик, и девочка очень хотят этого… очень…