История про доброго слона, стр. 19

Бен добавил и от себя кое-что о тех, кто служит в заповеднике, — о Тендаи, о Сэмпсоне и о том, что через две недели Савубона перестанет быть тем, чем была, если не сделать что-то… А что — они с Мартиной не знают. Да и миссис Томас тоже…

— Но что же вы все-таки знаете? — спросил Гифт после некоторого раздумья. — Чем занимается этот бизнесмен? Какое у него дело?

— Нам точно не известно, — сказала Мартина. — Кажется, у него туристический бизнес, а может, что-то другое. Несколько лет назад он вдруг привез моему деду слониху из Дамараленда. Наверное, потому, я думаю, что при Савубоне всегда была больница, где лечили животных, выхаживали их. А слониха, бабушка мне говорила, была очень плоха — не то ранена, не то еще что-то. Тот, кто привез, сказал, она из слоновника, который закрылся.

Гифт нахмурился и не сразу заговорил.

— Странно. Я сам из Дамараленда, мой отец исчез как раз где-то в тех местах. Но слоновников у нас там никогда не было. И во всей Намибии тоже. Если появился, мы обязательно бы знали. Ведь мой отец, я говорил вам, с самого детства знаком со слонами и лично знает чуть не каждого из них в пустыне.

Он снова помолчал, потом сказал:

— Что еще меня удивляет: зачем этот человек увез больного слона из Намибии. У нас тоже есть места, где лечат зверей. — Он прожевал кусок рыбы, задумался. — Нет, не могу понять. А как его зовут, этого бизнесмена? Может, я слышал о нем?

— Разве я не говорила? — спросила Мартина. — Его имя Джеймс. Ройбен Джеймс.

Гифт чуть не подавился новым кусочком рыбы. Он долго кашлял и выпил много воды, пока дыхание не пришло в норму.

— Нет, это невозможно! — произнес он наконец.

— Что невозможно? — крикнул Бен. — Почему?

Гифт сделал еще два глотка.

— Потому, — сказал он, — что этого человека я знаю тысячу лет. С самого детства. И он совсем не похож на того, о ком вы мне рассказали. Ни капельки! Тот Ройбен Джеймс, кого я знаю, истратил чуть не целое состояние для спасения и защиты слонов. А когда мой отец не вернулся из пустыни, это он послал людей на его поиски и оплатил расходы. И еще — он тот самый, кто платил за мое обучение и помог мне устроиться на работу в местный журнал фотографом… Ройбен Джеймс — лучший человек, какого я знаю!

• 17 •

Ранним утром следующего дня они опять сидели на берегу за столиком и опять говорили о слонах. Главным образом о слонихе Добрячке, чей внезапный взрыв злобы так удивил Гифта, что он снова вернулся к этому случаю и попросил еще раз рассказать, как все было.

И как только услышал имя человека, на которого слониха напала, чуть не вскочил со стула и возбужденно переспросил:

— Значит, вас было там человек пять, а она бросилась на того, чье имя Люк? И втоптала в землю его куртку вместо него самого?

— Да, — ответила немного озадаченная Мартина. — А чем ей имя не понравилось? Да она и не слышала, как его зовут.

Гифт даже не улыбнулся на это предположение.

— Имя как имя, — сказал он, — дело не в этом. Но лично я вполне понимаю ее поступок, потому что неплохо знаю Люка. Он еще тот проныра и хитрюга! Только поискать! Когда Ройбен рядом, он весь такой вежливый, любезный: да, сэр… нет, сэр… А без него — негодяй и хамло! И злобный, как черт! Собака на него не так посмотрела — он убьет ее, не раздумывая!.. А как ненавидит нас, бушменов! Называет ворами и пьяницами… Никто не понимает, зачем Ройбен держит его при себе.

Гифт немного успокоился, отломил кусочек от пирожного, лежащего у него на блюдце, глотнул кофе и продолжил:

— То, что вы рассказали про слониху, очень интересно, потому что получается вот что: она могла хорошо запомнить этого типа — с той самой поры, как он здесь, в Намибии, измывался над ней. Если так было. Понимаете? И не простила ему. А Ройбен тут ни при чем, и не думайте про него ничего плохого. Сами убедитесь, что я прав, когда мы с вами все до конца узнаем.

Эти слова порадовали ребят и придали уверенности, что в оставшиеся несколько дней до возвращения миссис Томас из Англии им удастся внести хоть какую-то ясность в дело, за которое взялись. А может быть… может быть, даже целиком и полностью решить его в их пользу!..

И, ощутив эту уверенность, Бен и Мартина дружно, как по команде, последовали примеру Гифта и угостили себя основательными кусками вкуснейшего пирожного под названием «От Антона». Антоном звали известного в этом городке кондитера.

Гифт допил кофе, встал и сказал, чтобы они ждали его и заканчивали еду, а он поедет заправиться и запастись водой — путь предстоит долгий.

Мартина испугалась, что он не вернется — они, наверное, уже порядком надоели ему, но Бен ее успокоил, сказав, что, как ему кажется, Гифт и сам заинтересовался их делом и особенно тем, что связано со слонихой.

— Вдруг это поможет разыскать его отца? — не очень уверенно предположил Бен.

Мартина согласилась с ним: она уже знала, что произойти может всякое, даже самое неожиданное — особенно если к этому, так или иначе, причастна тетушка Грейс.

— Что ж, — прибавила она, — значит, надо побольше узнать у Гифта про историю слонихи…

— При чем тут ее хвост? — раздался голос Гифта.

Он уже вернулся и стоял за их спинами. Они рассмеялись, поскольку поняли, что Гифт шутит. (Но так шутить можно только по-английски: ведь только в этом языке слова «история» и «хвост» звучат совершенно одинаково — «тейл» (tail).

— Поехали! — скомандовал он. — Наш путь лежит к моему родному дому, в Дамараленд.

Пейзаж, открывшийся перед ними сейчас, был не так удивителен, как по пути к городку Свакопмонд, но тоже интересен. А может, дело в том, что они уже многого насмотрелись — хотя можно разве когда-нибудь насмотреться на все чудеса Природы?

Первый час они ехали вдоль кромки океана — той самой, что носила название Берег скелетов, и все вокруг было окутано дымкой тумана. Он исчез, когда свернули в глубь страны.

Следующие часа три их окружала плоская каменистая пустыня, на которой лишь изредка попадались ярко раскрашенные хижины и такие же придорожные магазинчики, где продавались изделия из камней, сверкающие на солнце, как настоящие драгоценности.

Гифт остановил машину около одной из таких лавок и вручил продавцу канистру с водой. Этот старый человек был, по-видимому, его хороший знакомый, они стали беседовать. Потом из хижины вышла совсем молодая жена торговца с тремя детьми. Но Мартину поразило не это, а платье, которое было на женщине: совсем в стиле какого-то прошлого века — такое носили, наверное, в Англии при королеве Виктории. Мартина видела что-то подобное только в кинофильмах. Заметив ее удивление, Гифт объяснил, что в племени гереро, к которому принадлежит женщина, существует своя мода, и они придерживаются ее уже не один век.

— И шляпа, которую видишь на ней, — добавил он, — ярко-желтая, похожая на банан, тоже входит в эту моду.

Мартина окинула взором пустынные безводные просторы, освещенные безжалостным солнцем, и подумала, что на ее месте ни за что бы на свете не сменила свои обтрепанные джинсы и видавшие виды майку на это шикарное платье. Да и перед кем в нем красоваться — кругом ни души!

Приятель Гифта, уловив выражение ее лица, слегка улыбнулся и произнес:

— Да, пустыня… Но мы сами виноваты, что оказались в пустыне. — Он кивнул на Гифта. — Он из племени сан и образованный, он лучше может объяснить, почему так…

Немного позднее, когда продолжили путь, Гифт начал рассказывать, что, согласно старинной бушменской легенде, много-много лун тому назад их предки были совсем бедны и несчастливы и решили пожаловаться небу на свою жизнь. Они забросили все дела и только молились и жаловались. Жаловались и молились, и просили Бога сделать их богатыми. Ничего больше они не хотели. Говорили, что только богатство приведет их к счастью.

Богу это надоело, и он согласился исполнить просьбы и сделать их богатыми.