Меч Немезиды, стр. 68

— С Валерией своей встречаешься хоть иногда? — Мамонт отпилил ножом кожицу от сала, сало съел сам, кожицу бросил Ауре. Кошка, приученная покойной матерью к дорогим кормам и сырой говядине, покорно сожрала предложенное угощение и вперила в Мамонта преданный взгляд.

— Она в Питер уехала, — сказал Денис. — Уже почти год.

— Во как! — удивился Мамонт. — Я, честно говоря, думал, вы все-таки поженились… Думал, втроем посидим.

— Ладно заливать. Думал… А шампанское где? А цветы, тортик?

Мамонт усмехнулся:

— Не такой уж я дамский угодник. Скорей, наоборот. И так — иду как дурак с этим пакетом. Вдруг тебя дома нет? Поцеловал дверной пробой и отправился домой…

— Ну и что плохого? — удивился Денис. — Пришел, переоделся, надел тапочки, выпил-закусил, еще и на опохмелку осталось!

Мамонт никогда не пил лишнего, опохмеляться ему ни разу в жизни не приходилось, чем он втайне немного гордился. В другой раз он бы обязательно это как-то подчеркнул, но тут смолчал, будто не расслышал. А потом без предисловий сообщил:

— Могу тебя обрадовать: «Райское» дело мы забираем. И передаем в Москву — все концы там сходятся.

Денис пожал плечами.

— Баба с возу — кобыле легче! — философски сказал он и налил еще по одной. — Я-то, честно говоря, думал, что сейчас все на Козыря насядут, в лепешку сотрут. Ведь это из-за него такая бойня!

— Так бы, скорей всего, и было, — Мамонт поднял рюмку на уровень глаз и поверх нее внимательно посмотрел на следователя. — Только в момент стрельбы известный тиходонский бизнесмен Буланов отмечал свой день рождения в ресторане «Ямайка», в компании о-очень важных и влиятельных руководителей! Фамилий, извини, называть не буду — поверь на слово.

— Да слышал я краем уха, — поморщился Петровский. — И ваш начальник там был?

Мамонт усмехнулся:

— Нет, наш не пошел. И прокурор края не пошел. Но это дела не меняет. Если наседать на Козыря, значит, надо признать, что руководители краевого и федерального уровня пьют-гуляют с бандитом! А если не наседать, то бизнесмен Буланов — чудом уцелевшая жертва наглых московских террористов! Как думаешь, будут при таком раскладе прессовать Козыря?

— Ясно, не будут! Давай за справедливость и торжество закона!

Теперь Мамонт улыбался во весь рот.

— Давай, мой наивный юный друг!

— Не такой уж я наивный, — обиделся Денис. — Просто я оптимист. Должно же все наладиться? Иначе ничего не получится…

— Ничего хорошего не получится, — уточнил контрразведчик.

Денис смотрел, как Аура, вконец освоившись, запрыгнула Мамонту на колени, свернулась клубочком и мгновенно заснула. Это была высшая степень доверия.

— У меня она докторскую колбасу не ест, в натуральной оболочке такая, я сам рубаю за милую душу, — сказал Денис. — А у тебя сало взяла. Наверно, и макароны бы посчитала за счастье. Почему так, Костя?

Мамонт тронул своей рюмкой рюмку Дениса, пожал плечами и выпил.

Глава 7

«Ответка»

У мелкого дилера в большом казино и перспективы некрупные. Пожил с продаж, поразмазывал дерьмо по длинному столу — и на этом точка, никакие новые бизнес-схемы здесь не включаются. Кому-то улыбнется счастье, пробьется в мелкие оптовики, но и у тех счастье невелико, а карьерный рост как расстояние, отделяющее подержанную машину класса D от седана премиум-класса — тоже подержанного, хоть и не так сильно.

Дима Кравцов по кличке Крючок познал это на своем опыте. В «Алмазе» его знают хорошо, он там свой, у него даже постоянное место на стоянке забито. Старенькая «Ауди-А4» 1998 года— «аудюшка», «ачка», — стояла в последнем от въезда ряду, ближе к бетонному забору с надписью «для м/контейн». Лучше места не придумаешь. Здесь, в салоне своего неказистого «коня», Крючок встречался, по собственному выражению, с «шушерой недоюзанной». Это были новые клиенты, или клиенты, внушающие некоторые сомнения, или клиенты, обдолбанные до такой степени, что вести с ними переговоры в приличном месте просто неудобно. Короче, все те люди, с которыми встречаться в самом «Алмазе» стремно, а не встречаться нельзя, потому что Крючку всегда до зарезу нужны деньги.

В этот раз к нему снова пожаловал тот самый новый шушик Вова, которому он скинул позавчера два чека [18]. Вова не числился в постоянных клиентах, никто из публики его толком не знал, отрекомендовался он казанским другом Степы, который полгода как съехал обратно в свою Казань и, по слухам, в первый же день был повязан и сидел под подпиской. С виду Вова не был похож на торчка, хотя и ментом перекинутым он тоже не был; возможно, посадил на иглу какого-нибудь богатенького идиота, который ни рынка не знает, ни людей, — и теперь перепродает ему дурь втридорога. В общем, будь у Крючка дела повеселей, он бы с этим шушиком связываться не стал, точно. Ну а так пришлось.

— Опять шустрого!?

— Его. Еще два чека мне рвани. — Пока Крючок доставал из тайника пакетики с амфетамином, Вова добавил: — Кайфовый у тебя порох, братское сердце.

— Навоз не держим, — холодно заметил Крючок.

— Ну, для навоза ценник высоковат. В Казани я неделю гулял бы за эти деньги.

Крючок пожал плечами в смысле: ну так и пили в свою Казань.

— Да я не в обиду, — сказал Вова. — Москва, ясное дело. Жить дорого, подохнуть запросто. Без бабла в кармане тут делать нечего.

Удивить Крючка этой немудреной истиной было сложно. Он вручил Вове товар и взял деньги. Вова покосился на пакетики, спросил:

— Из той же партии?

— Да. Можешь не проверять, все чики-чики.

Крючок торопился: в «Алмазе» к девяти часам начинался жор, клиенты прибывали, надо было работать.

— Ну, смотри… — Вова таки развернул один пакетик, попробовал порошок на язык. — Не в обиду, честно. Не для себя ведь, для бабы. Роскошная баба, избалованная, кроме чистого пороха ничего не признает, от герыча ее мутит — хрен поймешь что… Кстати, я на этом и объебошился: шестнадцать доз спецом взял для этой суки, теперь не знаю, куда девать…

— Заюзай сам, и все дела, — посоветовал Крючок. Он выразительно посмотрел на собеседника, постучал пальцем по часам. — Время — деньги, Вова. Будь, мне пора.

Вова задумчиво приоткрыл дверцу, выставил наружу ногу, но тут же снова затормозил:

— Слушай, давай я тебе этого герыча сдам, а? Если я сам тут кому-то впарить попытаюсь, мне ж ваши люди башку оторвут. Я ж понимаю, бизнес и все такое. А ты здесь человек свой, тебе ничего не будет…

— Вова, аптека лекарства назад не принимает, — вежливо напомнил ему Крючок. — Слышал про такое?

— Ну так ведь я свой человек, без западла! Ты зацени только, герыч знатный! Медицина чистая, фабрика сто процентов, не самопал!

Вова вдруг вывалил из кармана пакет с белым порошком, щедро отсыпал в ладонь, сунул Крючку под нос:

— Песчинка к песчинке, беляк! Ты пробуй, пробуй, не ссы! Такой и в Склифе хрен найдешь!

Крючок, хорошо знавший цену каждой такой песчинки, осторожно отодвинул его руку:

— Убери это, Вова. И вали домой, пока тебя не…

Вова расстроенно вздохнул:

— Ладно, тогда придется здесь толкать. Стану у входа, по роже нарка [19] сразу видно…

— Подожди, подожди, где «здесь»? — вскинулся Крючок. — Ты что, совсем офуел? Под арматуру лечь хочешь?

— А чего мне делать?! — Вова замахал руками, вот-вот просыпет. — Я ж не знал, что она герыч не жрет, мне сказали: баба красивая, только торчит, без сыпухи не работает. Ну так я ей герыча, думал, герыч — это круто, самое то. А она — ни фига! И куда мне его теперь? В Министерство здравоохранения вернуть, что ли?

— Да это твои проблемы! — вытаращил глаза Крючок. — Только, если я тебя здесь еще раз увижу, позвоню ребятам, они тебя так замесят, в каталке ездить будешь!

— Не замесят, — сказал наглый шушик. — Я им полцены предложу. Это хороший бизнес. Никто не откажется!