Пятый постулат, стр. 12

Оставалась одна надежда: скоро лето, вечера станут светлые и теплые, люди не будут прятаться по домам. Маша слышала, летом молодежь гуляет за околицей, костры жгут, песни поют, ну, почти как у них было! Вот там-то, может, что и получится.

А еще приедут ведь люди местного правителя! Маша пока не знала, надо ли ей в столицу: революции ведь не в верхах творятся, начинать надо с рабочего люда. С другой стороны, оставаться в Перепутинске она тоже не желала. Нужно попасть в город, решила она. Люди там наверняка образованнее. Здешние в большинстве своем и читать не умеют! Машу удивляло и даже пугало: как так можно, ведь без грамоты нет жизни! Но вот жили, и неплохо.

«Дождусь лета, — решила она. — Там будет видно…»

Глава 5

Выбор женщины

Лето, по местным понятиям, следовало непременно встречать весело и шумно — потом времени на гулянки и танцы попросту не останется, так что нужно было воспользоваться случаем и повеселиться как следует. И природа тогда не останется в долгу, отблагодарит хорошей погодой и прекрасным урожаем.

Маша считала это все глупыми предрассудками, ведь нет на свете никаких богов, однако жители Перепутинска не стали бы слушать ее доводов. Здесь все просто: есть боги, созданный ими мир и люди, населяющие его, и со всеми нужно как-то уживаться. Вот и старались местные ладить и с землей, и с водой, и с воздухом, и с огнем, а уж тем более с могущественными богами, благо почитание их не требовало особенных усилий или чрезмерных затрат. Есть четыре времени года, и каждое принадлежит своему богу: Вилайя, вечно юная богиня весны с фиалковыми глазами и нежной улыбкой; Карейн, лукавый владыка лета, которого любят изображать с венком из колосьев и голубыми-голубыми, как июльское небо, глазами; Тарейна, богиня благодатной осени, в чьих рыжих косах чудятся отблески оранжевых листьев, а глаза цвета спелых лесных орехов; Ирвейн, властный господин зимы, седой и сероглазый, — вот и все здешние боги. С приходом каждого сезона требовалось выказать уважение его божеству — что тут непонятного? Им не нужны ни храмы, ни богослужения, как учили Машу в школе, а всего лишь торжественное чествование раз в году для каждого бога — совсем немного, по мнению местных, за божественную помощь.

Вот и праздновали в Перепутинске, как заповедали предки, четыре великих праздника в году.

Во время весеннего праздника Маша была наказана за какую-то провинность (и не упомнишь, сколько она их совершила поначалу). Быть может, и сейчас девушка не решилась бы пойти на гулянье по случаю летнего праздника (не до веселья ей было, если уж честно), но староста велел непременно быть, так что Маша скрепя сердце принялась собираться.

Все местные девицы старались приодеться получше, так что работы у портного перед торжеством оказалось по горло. Маша уже немного освоилась и теперь нередко помогала Малуху по мелочам в шитье, хотя доверяли ей по-прежнему лишь самое простое. Но все равно она уморилась до изнеможения, хорошо хоть накануне праздника полагалось пораньше улечься спать, так что девушка успела немного отдохнуть.

Особенно нарядной одежды у Маши не водилось (да и откуда ей взяться?), разве что единственное яркое платье, подарок портного.

Боги велят в светлый день не ругаться и не сквернословить, радоваться жизни и быть милосердным к другим, так что даже хозяйка, вопреки обыкновению, вела себя почти по-доброму и отпустила Машу пораньше. Вот только господин Малух и его семейство на празднование не пошли: в общем-то вовсе и не обязательно идти на общую гулянку, хоть и мало кто оставался дома. Но девушке от этого только спокойнее стало, так что она лишь молча порадовалась упорному нежеланию госпожи Валии отпускать мужа одного — уж больно навязчиво сладострастен был последнее время портной.

Но думать об этом в такой день не хотелось, так что Маша выбросила из головы господина Малуха и его жену, твердо решив хоть один-единственный вечерок посвятить беззаботному веселью.

Остальные жители Перепутинска тоже были не прочь повеселиться, и праздник постепенно набирал обороты.

Для всяких торжеств, как дней богов, так и прочих, вроде свадеб, на околице поселка отвели специальную площадку, где врыли деревянные лавки и столы, нынче покрытые небеленым полотном. Чуть в стороне имелась небольшая рощица, если это можно так назвать, поскольку растений было всего четыре, да еще и посажены они на некотором расстоянии друг от друга: березка, сосна, яблоня и рябина. Варта объяснила как-то Маше, что эти деревья — священные символы времен года: приход весны отмечают, когда под корой березы побежит сок; летом, как сейчас, украшают яблоню; осенью наступает черед рябины, которая поспевает этой хмурой порой; ну а сосна — дерево зимы.

Сначала, как положено, с прибаутками украсили яркими разноцветными ленточками красавицу-яблоньку, сплошь покрытую нежно-розовым цветом, а потом сели за столы, уставленные разной снедью. Здесь принято было всем поселком скидываться на угощение (госпожа Валия еще, помнится, ворчала, что на праздник они, дескать, не пойдут, а деньгу все равно плати), и не было разных столов для богатых и бедных, в такой день все сидели вперемешку.

Пиво и напитки покрепче лились рекой, и вскоре народ потянуло танцевать.

По обычаю, молодежь должна водить хороводы вокруг украшенной яблоньки, славословить лето, а потом, ночью, прыгать через пламя костра — на счастье. Маша посчитала этот обычай очень опасным, но ничего не сказала — вряд ли бы ее тут кто понял правильно.

Веселье бушевало вовсю, Маша сразу же раскраснелась, частью от танцев, а частью от пива — она и рада была бы пить что другое, да вот беда, здесь не подавали ничего безалкогольного. Девушка вместе со всеми повторяла нехитрые движения танца и подпевала (а голос у нее был красивый, да и раньше она любила петь с подругами).

Постепенно и люди постарше присоединились к разудалым пляскам.

Маша была совершенно счастлива, улыбаясь всем окружающим. От танцев и выпитого немного кружилась голова, и девушка готова была обнять весь мир, ей казалось, что все чудесно, будто она вернулась домой, в родной Верхнешвейск: вкусная еда, танцы до упаду, веселые, добрые и милые люди…

И вдруг она почувствовала, как чья-то рука игриво ущипнула ее за мягкое место.

Даже легкий хмель не помешал Маше возмутиться:

— Да как вы смеете!

Она стремительно обернулась и узрела нахала, который посмел так бесстыже ее коснуться.

— Не ломайся, красавица, не обижу! — усмехнулся мужчина фривольно. — Пойдем-ка…

Он запнулся, видно, только сейчас разглядев, кто перед ним. Ошеломленная Маша поняла, что к ней приставал ее давний знакомец, «благородный господин», с которым она столкнулась в лесу сразу по прибытии в этот мир.

«Наверняка он просто не узнал меня в этом платье!» — поняла Маша.

— Это ты?.. — процедил мужчина, окидывая ее с ног до головы откровенным взглядом. — А ты здесь неплохо устроилась, приоделась, вижу…

Он гнусно ухмыльнулся, и Маша поняла, что он имел в виду. Она уже знала, что здесь профессия жду считается унизительной, и нетрудно было догадаться, что «благородный господин» намеренно ее оскорбляет.

— Это не ваше дело, как и где я живу! — выпалила она негодующе, от обиды забывая, что все здесь обстоит не так, как в ее родном мире, и за дерзость дворянину ее по голове не погладят.

К счастью, тот и не подумал применить силу.

— Это уж точно меня не касается, — бросил он надменно и усмехнулся как-то очень обидно. — Я объедками не интересуюсь.

Развернулся и ушел, оставив Машу в одиночестве. И неважно, что вокруг веселились люди, она вдруг почувствовала себя так плохо, что ей захотелось плакать.

Настроение было испорчено окончательно и бесповоротно. А она так радовалась теплому дню, тому, что можно наконец красоваться в лазоревом платье! И даже ненавистный чепец тоже можно снять, потому что праздник, все девушки распустили волосы, только замужние их прячут. Волосы у Маши успели немного отрасти, красиво лежали на плечах. Понятно, нефункционально, неудобно, у них на фабрике многие девушки стриглись совсем коротко или даже брили головы, но… Снова откуда-то появилось в Маше это пошлое, мещанское — приятно было сознавать, что она не хуже прочих! Правда, вот с той блондинкой ей не сравниться, у нее косы до пояса. Ну и ладно, у многих других волосенки вовсе жиденькие, а у нее пусть жесткие, зато красивые! А если надеть венок из синих первоцветов, так и вовсе здорово получится!