Богатые тоже скачут, или Где спит совесть, стр. 18

— Кто может повлиять на твое решение? — Все же этот мужчина оказался убийственно настырным и смертельно навязчивым. Такая себе удушающая лиана.

— Если только Господь Бог, — честно сказала я, не собираясь продолжать этот бессмысленный разговор.

— Если ты подскажешь — КАК еще я смогу тебя получить, я не причиню ей вреда, — у самой двери остановил меня тихий бесцветный голос.

Меня шибануло такой волной черного отчаяния, словно человека собираются казнить через повешение, он вынужденно набрасывает на шею себе веревку и при этом слезно умоляет не выбивать из-под его ног стул. Нет, похититель у меня однозначно неправильный!

Я застыла и начала срочно вычислять. Та-ак… Чего у нас боится мистер Казидис? Что для него дороже всего? Чем он больше всего гордится и что страшится потерять? Какая тема муссируется из журнала в журнал? О! Придумала! Мое лицо приняло расчетливое выражение. Когда для дела нужно, из меня получается хорошая лгунья. Отличная!

— Женись на мне! — заявила я, прокрутив в голове все имеющие у меня сведения и абсолютно уверенная в успехе.

Не ошиблась. Никос застыл как громом пораженный, и я смогла тихо улизнуть к себе.

ГЛАВА 10

— Я согласен! — надо мной раздался как гром посреди ясного неба взволнованный мужской голос. Но, правда, посреди ночи.

И вам хорошо почивать, благородный сэр! Доброй ночи, дорогие мои! Очень приятно!

Я тихо и мирно спала и никого не трогала. Когда меня осчастливили, как раз досматривала очень приятный сон с райскими кущами и пальмами с кокосами, которые сами падали в руки. С дырочкой, в которую уже просунута соломинка. И снились мне большие подносы, полные ягод и фруктов. Вот что голод с людьми делает!

— С чем? — широко зевнула я, не желая просыпаться. — Только не говори, что ты решил поступиться принципами и влиться в ряды альтруистов…

— Я согласен на тебе жениться! — И так торжественно и печально, что захотелось скорбно пособолезновать и всячески обругать бездушного виновника трагических событий.

Ой! Это ж я!

— Это гораздо хуже альтруизма! — пробурчала я, отчетливо понимая — мирно поспать мне уже не удастся. Никогда.

— Ты рада? — С этими словами воодушевленный Никос решительно включил верхний свет.

Я открыла и сразу закрыла глаза. Ох уж этот бешеный Никос! Всклокоченный, шикарный и… абсолютно ненормальный.

Да. Свет-то он включил. И тотчас увидел, КАК я рада и насколько! Мою физиономию аж перекосило от неземного блаженства! И расперло… тоже от счастья. Во все стороны. Будто проглотила галлон [10] неразбавленного уксуса. Остается только цианидом для полного счастья закусить!

Потоки жизнерадостности вытекали из меня, словно кровь из открытой раны. В никуда.

— Мне кажется, ты принял… мм… необдуманно поспешное решение, — осторожно сказала я, открыв один глаз и попытавшись отыскать у него на физиономии следы разума. Следов было много, даже слишком, они прямо избороздили высокое чело. Но… как-то все больше не интеллектуальные. Скорее даже наоборот…

— Почему же? — Он плюхнулся ко мне на кровать и стал доходчиво показывать в лицах, как ему хорошо перед тем думалось. — Это взвешенное решение.

Второй глаз у меня открылся сам, когда проснувшаяся часть мозга начала подавать сигналы. Потом я стала анализировать полученные данные и внезапно поняла, КАК я влипла. А когда непроснувшаяся доля мозга пять минут спустя включилась в работу — КУДА.

— Выкинь-ка ты эти весы куда подальше, — чисто по-дружески посоветовала я. Из самых наилучших побуждений. — Они врут! Ты еще слишком молод, чтобы загубить свою жизнь в моих объятиях, поверь!

— Готов рискнуть, — с горящими глазами заверил меня Казидис, явно намереваясь в эти самые объятия попасть незамедлительно.

МАМА!

А до меня только что дошло! Я же после этого тоже буду Казидис! Джул Казидис! КАЗИДИС!!! Хуже только Джейн Доу! [11]

И я так мрачно сжала одеяло, вцепившись намертво, что Никос мигом передумал спешить на брачное ложе и решил сначала немного поженихаться.

Живым.

И у него совсем неплохо это получалось. Для начала мужчина ретировался на безопасное расстояние, прикинув на глаз (который лишний), где я его не сразу прибью, и прицельно метнул в меня алой бархатной коробочкой с золотой виньеткой.

— Это тебе, дорогая!

Я машинально открыла, и у меня возник только один актуальный вопрос:

— Это было самым маленьким в магазине? С ограненными кирпичами и обломками промышленного строительного лома там колец случайно не продавали?

Ник пожал широкими плечами:

— Извини, милая, брачные наручники еще не вошли в моду!

— Предлагаю в обязательном порядке срочно наверстать это упущение, — заявила я, рассматривая изумруд размером с ноготь его большого пальца в окружении россыпи бриллиантов. — А! И ввести в моду брачную удавку. Получится дешево и сердито. Набор для молодоженов: пара футов пеньки и мыло! — С праздничным оскалом: — Хочешь, подарю?

— Не стоит так беспокоиться, — ласково, словно акула перед броском, улыбнулся в ответ Каз… Нет, это выше моих сил! Как примерю на себя, так жить уже заранее не хочется!

— Никос, я хочу в браке оставить свою фамилию, — осторожно прощупала я его намерения.

Судя по тому, как его брови решили взять выходной и взлетели к линии волос, такого выпада он не ожидал.

— Нет! — сказал он. — Мой ангел, ты непременно возьмешь мою фамилию вместе со мной.

— А можно я буду скромной и ничего не возьму? — поинтересовалась я на всякий случай.

Никос обиделся:

— Ты определись! Вчера ты выдвинула условие, и я на него согласился, а сегодня идешь на попятный?! Так дела не делаются!

— Могу заплатить неустойку своим отсутствием! — расщедрилась я. — И даже принести мои самые искренние соболез… извинения!

— Ты ВЫЙДЕШЬ за меня замуж! — Таким тоном русские посылают на… Ну в общем — посылают.

— Кто сказал? — Я уже отчаянно цеплялась за соломинку, как тот утопающий в ледяной проруби. Вдруг обойдемся без двойного счастья?

— Я!!!

Как будто кто-то сомневался!

— А как же второй шанс? — уперлась я. — Каждому приговоренному дают второй шанс! Где этот шанс для меня? Чем я хуже?!

— У тебя не будет ни второго, ни третьего, — весьма зловеще процедил Никос, опасно сверкая глазами неприрученного зверя. — У тебя буду только я и этот остров!

— Феноменально! — опешила я. — А поторговаться можно? Ну чтоб мне остался только остров… С ним я вполне уживусь, а с тобой… Прямо не знаю, что и сказать…

— Тогда молчи! — посоветовал мужчина, из последних сил сдерживаясь. — И привыкай к мысли обо мне!

— К этому привыкнуть нельзя! — честно призналась я. Спокойно предложила: — Никос. Давай договоримся по-хорошему. Подари мне большой булыжник, можно даже не из драгоценных камней, обычный… А я сама раздобуду веревку, повешу себе на шею и попрощаюсь с тобой по-дружески… перед тем как бултыхнуться с обрыва вниз…

— НЕТ! — Эта идея ему не понравилась категорически. Скорей всего, Никосу было жалко терять камень. Жлоб! Редкий скупердяй и жлоб! — Утром вы отправитесь за свадебным платьем! А пока спи!

Ага-ага. После такого если и уснешь, то вечным сном.

Уснуть я, естественно, не уснула. Куда мне! Понятное дело, предсвадебная лихорадка. Нервы, свои и чужие. Особенно чужие… Предчувствия. Нехорошие и много. Жалость к себе и сочувствие к окружающей среде…

В общем, организм бурлил в предчувствии катаклизмов, а мозг вскипал в черепной коробке, как суп в походном котелке.

Так что я не спала. Правда, немного подремала. До тех пор, пока не пришла несчастная, замученная горничная и не начала мне рассказывать на ломаном английском:

— Мадам, не пошли бы вы в сад!