Заколдованная, стр. 12

— У Дункана нет совсем никаких воспоминаний, — медленно заговорила Эмбер, — однако я готова поклясться своей душой, что он — один из самых великих воинов, когда-либо державших в руках меч. Считая и тебя, Эрик, кого люди называют Непобедимым столь же часто, как и Колдуном.

Кассандра и Эрик обменялись долгим взглядом.

— Если Дункан будет на твоей стороне, ты сможешь оберечь земли лорда Роберта от норвежцев, норманнов и кузенов вместе взятых, — сказала Эмбер без всякого выражения в голосе.

— Возможно, — ответил Эрик. — Но боюсь, что твой великий темный воин принадлежит Доминику ле Сабру или Шотландскому Молоту.

— Может быть и такое. Но не будет, если память к нему не вернется. — Эмбер глубоко вздохнула. — Тогда он твой.

Воцарилось молчание, пока Кассандра и Эрик обдумывали то, что сказала Эмбер.

— Какая жестокая маленькая женщина, — произнес Эрик с усмешкой. — Из тебя получился бы отличный ловчий сокол.

И он захохотал.

Кассандра даже не улыбнулась.

— А ты уверена, что память к Дункану не вернется?

— Нет, не уверена, — ответила Эмбер.

— Что же будет, если это случится? — спросила Кассандра.

— Он окажется либо другом, либо врагом. Если он друг, то у Эрика будет рыцарь с неоценимыми достоинствами. Разве ради этого не стоит пойти на риск?

— А если он враг? — спросил Эрик.

— Тогда на твоей совести, по крайней мере, не будет трусливого убийства человека, сраженного ударом молнии.

Эрик повернулся к Кассандре.

— Что скажешь ты, госпожа моя?

— Мне это не нравится.

— Почему?

— Из-за прорицания, — резко ответила она.

— Что же я, по-твоему, должен сделать?

— Отвезти его подальше на Спорные Земли и оставить там нагого — пускай сам спасается, как может.

— Нет! — воскликнула Эмбер не раздумывая.

— Почему нет? — спросила Кассандра.

— Он принадлежит мне.

Ярость, прозвучавшая в нежном голосе Эмбер, ошеломила остальных. Эрик искоса взглянул на Кассандру. Та смотрела на Эмбер так, будто видела ее впервые.

— Скажи мне, — осторожно заговорила Кассандра. — Когда ты прикоснулась к нему, на что это было похоже?

— На восход солнца, — прошептала Эмбер.

— На что?

— Это было как восход солнца после ночи — долгой, как само время.

Кассандра закрыла глаза и перекрестилась.

— Я должна просить совета у своих рунных камней, — сказала она.

Эмбер с облегчением вздохнула и перевела на Эрика засветившиеся надеждой глаза.

— Я буду ждать две недели, но не больше, — заявил Эрик. — Если за это время окажется, что твой Дункан враг мне, то…

— То что? — шепотом спросила она. Эрик пожал плечами.

— Я поступлю с ним так, как поступил бы с любым другим разбойником или бродягой, шныряющим по моим владениям. Повешу его там, где нашел.

Глава 4

Дункан резко повернулся на неожиданно послышавшийся тихий звук. От этого движения складки его новой нижней рубашки туго натянулись, обрисовав мускулистые линии его тела мазками белого полотна и темных теней. Пока он поворачивался, его правая рука метнулась к левому боку, и пальцы схватились за рукоятку меча, которого там не было.

Когда дверь хижины открылась и оказалось, что это пришла Эмбер, его рука расслабилась.

— От тебя шума не больше, чем от бабочки, — сказал Дункан.

— Нынче погода не для бабочек. Льет как из ведра. Эмбер стряхнула воду с плаща с капюшоном, сняла его и повесила на вешалку, чтобы он просох. Другой плащ, который был свернут и накинут на руку, остался сухим под ее собственным. Когда она снова повернулась к Дункану, он расправлял на себе верхнюю рубашку. Она была из дорогой шерстяной ткани зеленого цвета, а по подолу украшена лентами с вышивкой из золотых, красных и синих нитей.

— Ты похож на шотландского лорда, — сказала Эмбер, любуясь им.

— У лорда был бы меч.

Эмбер улыбнулась, несмотря на страх, который неотступно преследовал ее после разговора с Эриком четыре дня назад. Каждый день воинская сущность Дункана проявлялась в нем по множеству поводов, но больше всего тогда, когда его заставали врасплох.

И каждый день еще одна капля падала в лужицу страха, которая образовалась у Эмбер внутри и постепенно росла. Ей невыносимо было думать, что сделает Эрик, если Дункан окажется Шотландским Молотом, а не храбрым рыцарем, желающим поступить на службу к достойному лорду.

Если он враг мне, то… повешу его там, где нашел.

— В этой одежде тебе удобнее, чем в прежней? — через силу спросила Эмбер.

Дункан вытянул руки и напряг плечи, пробуя ширину ткани. Тесновато, но все же лучше той первой рубашки, которую принесла ему Эмбер. В ту он едва смог просунуть голову а в груди и в плечах она была ему безнадежно мала.

— Эта намного лучше, — улыбнулся Дункан, — хотя я боюсь, что в бою она не выдержит.

— Ты среди друзей, — поспешно сказала Эмбер, — и тебе нет нужды ни с кем драться.

Какое-то время Дункан молчал. Потом нахмурился, как будто тщетно пытаясь найти что-то в памяти.

— Будем надеяться, что ты окажешься права, малышка. Только я все время чувствую, что…

Эмбер ждала, что он скажет дальше, и сердце было готово выскочить у нее из груди.

Со сдавленным проклятием Дункан оставил попытки ухватить какое-то из неясных воспоминаний, которые дразня манили его, но стоило ему приблизиться, как они тут же ускользали.

— Что-то здесь не так, — решительно произнес он. — Я здесь не на месте. Знаю это так же твердо, как и то, что дышу.

— Прошло всего несколько дней, как ты проснулся. Для полного выздоровления нужно время.

— Время! Время! Клянусь Господом, у меня нет времени слоняться без дела, словно оруженосец, который ждет, когда его господин проспится после бурной ночи. Я должен…

Здесь слова Дункана кончились, словно их отсекли мечом. Он не знал, что же он должен делать.

И это было хуже, чем если бы волк рвал его внутренности.

Он ударил кулаком по ладони другой руки и отвернулся от Эмбер. Хотя он больше ничего не сказал, его напряжение ощущалось на расстоянии, как ощущается тепло от огня в очаге.

Когда Эмбер подошла и остановилась рядом с ним, ноздри его расширились, уловив аромат ее неувядающей свежести.

— Успокойся, Дункан.

Теплая, нежная рука ласково погладила его сжатый кулак. От неожиданности он вздрогнул. Ведь она упорно избегала прикасаться к нему после того, как он сорвал у нее тот единственный, жадный поцелуй. Сам он тоже старательно следил за тем, чтобы не дотронуться до нее опять.

Дункан говорил себе, что ему следует остерегаться, потому что он не знает, кем была ему Эмбер в прошлом или кем будет в будущем. Очень может быть, что они — пара влюбленных, которых разделяют ранее данные обеты.

Однако, едва почувствовав сладость мимолетной ласки Эмбер, Дункан понял, почему с того раза больше не прикасался к ней. Она всколыхнула в нем такой прилив страсти и томительного влечения, какого он никогда еще не испытывал ни с одной женщиной.

Страсть была понятна Дункану, потому что он был мужчиной в расцвете сил и находился в присутствии девушки, один только запах которой заставлял его плоть твердеть от безудержного притока крови. Но томительное желание ласково обнимать и ощущать теплоту ответного объятия было для него столь же новым и неожиданным, как и потеря памяти.

Удивление, которое Дункан испытывал всякий раз, когда понимал, какой глубокий отклик вызывает Эмбер во всем его существе, убедило его окончательно в том, что он никогда еще не питал такой страсти к женщине. Точно так же, как его привычка то и дело хвататься за меч доказывала, что в позабытом прошлом меч висел у него на боку.

— Дункан, — шепотом окликнула его Эмбер.

— Дункан, — насмешливым тоном повторил он. — Темный воин, да? Но нет меча у меня на боку, я не чувствую веса его холодного металла, который пригодился бы мне в минуту опасности.

— Эрик…

— О да, — перебил ее Дункан. — Этот всевластный Эрик, твой покровитель. Великий лорд, который повелел, чтобы я две недели ходил безоружным, но его оруженосец все же слоняется где-то поблизости и услышит, если ты позовешь на помощь.