Черный город, стр. 26
– Другое потом! Сперва нажрусь, а все остальное – после. Возьму свое по-любому!
– Давай, Илюша, сначала вернемся…
– Да! К своим надо выходить. Не по кайфу по тылам духов бродить. И прятаться стремно. Интересно, товарищ капитан, нас еще живыми считают или уже в сгинувшие записали?
– Не знаю! Да и какая разница?
– Что значит «какая»?! Возьмет писарюга в штабе да отпишет домой бумагу: мол, уважаемые родители, сын ваш Илюша Тарасюк героически пропал без вести при штурме города Грозного. Или еще хлеще: погиб при исполнении служебных обязанностей. У нас, помню, в конце восьмидесятых в деревню цинк из Афгана пришел – ну, а до этого, естественно, похоронка. На пацана одного. Вот вою было! Но похоронили героя как положено, с оркестром, с салютом. Памятник на кладбище поставили гранитный. А герой через месячишко и заявился в деревню. Живой. Оказывается, ранен был в бою, попал в госпиталь, а там его с кем-то перепутали да и отправили похоронку домой. Ну, а потом из части – и цинк, набитый всякой хренью из обмундирования. Торопились: вывод войск начинался. Пацан про это и знать не знал. Выписался – да до дому. Короче, в деревне все охренели. А потом с неделю пили. Говорили, жить теперь ему долго. Да не угадали – летом утонул герой по пьяни в реке. С девкой своей пошел искупаться вечером, туда, где кусты, – ну, чтобы потом с ней того… Нырнул – и башкой в бревно притопленное. В общем, похоронили его в той же могиле. Старый гроб вытащили, новый опустили. Вот такая история.
– Я таких историй много слышал, – проговорил капитан. – Однако хватит базарить. Ты давай двигай за нашими, а я еще раз дом осмотрю, определю, где кому расположиться.
– Алексеева тоже в дом?
– Нет, пусть до рассвета смотрит за хатой боевиков.
– Я серьезно, товарищ капитан.
– А серьезно – всех сюда! Быстро и тихо. Духи вполне могут наблюдать за прилегающей к их дому территорией. Кустами идите, по одному, соблюдая дистанцию, как на марше. И сразу в дом. Понял?
– Так точно!
– Вперед!
Глава 6
Среда, 4 января, началась для десантников батальона подполковника Голубятникова как обычно. Как, впрочем, и остаток ночи прошел, ничем не отличаясь от прошедших суток. Боевики вели постоянный, планомерный снайперский огонь. От их выстрелов, визга пуль, рикошетом уходивших во все стороны, казалось, можно сойти с ума. Обстрел не наносил ощутимого ущерба, но давил на психику. Снайперы знали свое дело. Они изматывали личный состав обороняющегося батальона, благо дефицита в патронах у чеченцев не было, в отличие от федеральных войск, вынужденно экономивших боеприпасы. Их хватало, но они могли закончиться, а рассчитывать на то, что боеприпасы доставят вовремя, к сожалению, не приходилось.
Позавтракав вместе со старшими офицерами, Голубятников приказал связисту вызвать на связь ротных. Надо отметить, что к этому времени между позициями была проложена телефонная связь. Сержант Выдрин выполнил приказ, и ротные доложили об обстановке в секторах ответственности подразделений, состоянии личного состава и готовности к продолжению затянувшегося на несколько суток тяжелого оборонительного боя. К 9 часам стрельба усилилась: по позициям десантников били не только снайперы, но и отдельные мелкие группы группировки дудаевцев, командиры которых имели задачу выбить батальон десантников с привокзальной площади. Но атак сепаратисты не проводили. Они за ночь потеряли достаточно много народа – возле каждого здания, обороняемого бойцами батальона, валялись трупы, и это при том, что часть убитых и раненых боевики унесли с собой при отходе. Короче, их потери были значительными.
Около 10.00 сержант Выдрин обратился к комбату:
– Товарищ подполковник, вас вызывает на связь командир разведывательной роты.
– Да, Вьюга? – ответил Голубятников.
– Командир, к нам опять гость!
– Парламентер?
– Так точно!
– Понятно. Давай его ко мне по прежней схеме, через Рыбака!
В 10.20 сержант 9-й парашютно-десантной роты ввел в помещение КНП батальона молоденького солдата.
– Ну, а ты кто будешь? – спросил Голубятников.
– Рядовой Орликов, товарищ подполковник, – представился парламентер. – И добавил: – Федор.
– Федор, значит? Что ж, раздевайся, Федор, проходи к столу. От завтрака, думаю, не откажешься?
– Да поел бы… Чечены кормят, но скудно. И еще: если можно, сигаретку бы.
– Можно, Федя. Ты из тех, кто раньше приходил сюда?
– Так точно!
– И кто до тебя исполнял роль парламентеров?
– Сержант Бондаренко и рядовой Иванченко.
– С пленными по-прежнему обращаются нормально? Только правду, Федя, правду!
– Нормально, товарищ подполковник. Только знаете, каково сидеть в подвале, не зная, сколько еще проживешь на этом свете…
– Не дрейфь, Федя. Не тронут духи вас, нужны вы им как заложники. Если бы не вы, наша артиллерия к чертям собачьим разнесла бы квартал, где сосредоточены отряды боевиков… А вот и завтрак!
Солдат-связист принес распечатанный сухпай, кружку чаю. Солдат набросился на еду. После завтрака выкурил сразу две сигареты. И только после этого Голубятников сказал:
– Ну, говори, Федя, с чем тебя к нам духи прислали. Что им на этот раз надо? Решили выставить условия очередного ультиматума?
Солдат отрицательно покачал головой:
– Никак нет, товарищ подполковник, командир чеченов просил передать просьбу с 11.00 до 12.00 огонь не вести.
– С чего бы это?
– Он просил передать, что в это время к вам прибудет какая-то солидная уполномоченная делегация российских и местных властей.
– Откуда она взялась, эта смешанная делегация? – удивился Голубятников.
Пленный пожал плечами:
– Не знаю. Я сказал то, что приказал передать ихний командир.
– Ясно. Интересно… Ты как, останешься или к своим пойдешь?
Солдат тяжело вздохнул, взглянув на Голубятникова:
– Я бы остался, но чечены ребят порежут. Как мне жить после этого?
– Ну иди, и удачи тебе!
– Спасибо!
Сержант 9-й роты увел парламентера.
– Связь с комдивом мне, срочно! – приказал Выдрину Святослав.
Через полминуты сержант доложил:
– Есть связь с комдивом.
Голубятников принял гарнитуру:
– Питон! Я – Аркан!
– Да, Аркан.
– У меня только что был очередной парламентер.
– Неймется боевикам… Что они хотели на этот раз?
– Командир духов, что штурмуют площадь, запросил перемирия – прекращения стрельбы с 11.00 до 12.00.
– С чем это связано?
– С тем, что к нам собирается нанести визит какая-то делегация российских и местных властей. Вы что-нибудь слышали об этой делегации?
– Нет.
– Что мне делать? Принять гостей или развернуть восвояси?
– Зачем разворачивать? Прими, поговори, о результатах переговоров доложишь.
– От вас никого не будет?
– Нет! У меня без делегаций дел по горло.
– Понял! Отбой!
Голубятников приказал Выдрину соединить его поочередно с командирами рот и отдал команду на прекращение огня.
– Мы-то прекратим, а если духи не прекратят? – спросил Телинский.
– Странный вопрос, Миша! Если духи продолжат стрельбу, то и вы отвечаете тем же. Но повторяю, в целях экономии боеприпасов огонь вести только по обнаруженным целям и на поражение. Далее, скоро к позициям твоей роты выйдет делегация. Должна выйти на тебя. Направишь ее в 9-ю роту к майору Холодову.
– А что за делегация?
– Солидная, Миша! Так что поответственней на позициях. Духи запросили прекращения огня на один час, но не думаю, что визит продлится ровно с 11 до 12. Так что возобновлять огонь только после того, как переговоры будут завершены, и по моей команде.
Ровно в 11.00 чеченцы прекратили огонь. Наступила неестественная тишина. Даже как-то неуютно стало. Время перемирия медленно текло, а делегация все не выходила к позициям батальона. Голубятников приказал усилить наблюдение за зоной ответственности батальона, просчитывая варианты провокаций со стороны боевиков или маневра, имеющего целью отвлечь командование десантников от направления возможно готовящегося внезапного главного удара бандитов. Это было в их стиле. Делегации вообще могло не существовать в природе…