Неукрощенная, стр. 21

Его голос стал вдруг низким и бархатистым. Это изменение напугало Мэг. Она вскинула голову так резко, что ее волосы взметнулись, похожие на языки пламени.

– Это из-за моего мыла.

– Да. Я тоже пахну как сад? – спросил он.

Его улыбка была так же неожиданна, как и сам вопрос. Мэг улыбнулась в ответ и тряхнула головой.

– Вы пахнете сражениями, – проговорила она. – Несокрушимой волей и отвагой. И силой. Этим более всего.

– В следующий раз я израсходую больше твоего мыла.

Мэг недоуменно повторила:

– Больше, мой господин?

– Когда я буду принимать ванну.

– А, так это вы оставили ее в таком беспорядке! Я грешила на бедного Дункана.

Тело Доминика напряглось под железной кольчугой. При имени Дункана в нем мгновенно вспыхнул гнев.

– И часто ты принимала ванну вместе с Шотландским Молотом? – поинтересовался он.

Бархат голоса Доминика мгновенно исчез, как будто его и не было. Руки Мэг вздрогнули и сжались так, что костяшки пальцев надавили на упрямую застежку.

– Вот, – воскликнула она, – эта свободна!

Она поднялась на цыпочки, чтобы снять кольчугу с Доминика. Он неожиданно повернулся, сбросив ее на руки Мэг. Она зашаталась под весом железной рубашки. Доминик мгновенно перехватил ее у жены.

Мэг изумленно смотрела на мужчину, который держал столь огромную тяжесть с такой легкостью. Она и раньше догадывалась, что он достаточно сильный человек, но только в этот момент поняла, насколько он сильнее ее. Под легкой туникой четко обрисовывалось мускулистое мужское тело.

Она почувствовала непреодолимое желание проверить его силу своими пальцами, своими ногтями… своими зубами. Эта мысль так напугала ее, что горячая волна прошла по всему телу.

– Итак, это было? – снова вернулся он к мучившему его вопросу.

– Что это?

– Ванна с Дунканом.

Она нахмурилась.

– Чего ради мне это делать? И у меня, и у него есть свои слуги.

Наступила очередь Доминика хмуриться.

– Как чего ради? Ради удовольствия, конечно.

Щеки Мэг покрылись краской.

– Я не служанка ему и не любовница, чтобы прислуживать, когда он принимает ванну, – произнесла она отчетливо.

– Я слышал другое.

– Значит, ты слушал лживые уста.

Доминик фыркнул:

– Это были те же уста, которые рассказывали о родовом проклятии Глендруидов.

– Зима была долгой. Людям ничего не оставалось, кроме как сплетничать и ждать, когда пройдут бури.

– Лежала ли ты в одной постели с Дунканом из Максвелла? – резко спросил Доминик.

– Невысоко же твое мнение о собственной жене.

– Твоя мать вышла замуж, будучи беременной. Ты одно время была обручена с Дунканом. Ты знала о его вероломных планах и молчала об этом. Какое же мнение я могу иметь о тебе, жена моя?

Глава 10

Мэг глубоко вздохнула; в дрожащем пламени свечи заискрилось фамильное ожерелье Глендруидов.

– Если бы у тебя были глаза Глендруидов, ты не думал бы обо мне так дурно, – сказала она.

– У меня есть глаза, данные мне Богом, и они видят достаточно хорошо.

– Если ты обо мне такого невысокого мнения, то почему ты согласился на брак? – Прежде чем произнести эти слова, Мэг уже знала ответ.

– Земля и имущество, – сказала она раньше, чем Доминик успел открыть рот.

– И наследники.

– Ах, да. Наследники.

– В отличие от Джона, – грубо заговорил Доминик, – у меня нет желания растить чужого ребенка или собственного видеть бездомным, лишенным всех прав.

Мэг отвернулась так стремительно, что подол ее платья закружился подобно водовороту. Доминик успел схватить ее за руку прежде, чем Мэг оказалась вне досягаемости.

– Жена, я спрашиваю тебя в третий раз. Собираешься ли ты воспитывать внебрачного ребенка Дункана?

Мэг открыла было рот, чтобы ответить, но нужные слова не приходили ей на ум. Если бы она оказалась на месте Доминика и не имела бы глаз Глендруидов, тогда, быть может, и она была бы такой же подозрительной. Но тем не менее все это уязвляло ее.

– Нет, – произнесла Мэг, так и не повернувшись лицом к Доминику.

Ее низкий голос дрожал. Да и в ней самой все трепетало.

Доминик понял, что грубо обращается с девушкой, и незаметно ослабил хватку.

– Не надо бояться меня, соколенок, – мягко обратился он к ней. – Я никогда не бью птиц, лошадей и женщин.

Мэг резко повернулась к нему. Бешеный блеск зеленых глаз показал Доминику, что вовсе не страх заставлял ее дрожать.

Это была ярость.

– Я не дрессированная обезьянка, чтобы выполнять любую команду хозяина, – проговорила Мэг сквозь зубы. – Я стояла рядом с тобой перед Господом чистой, как свежевыпавший снег, однако до сих пор я не слышала из твоих уст ничего, кроме оскорблений.

С минуту Доминик молча изучал свою непокорную жену, девочку, которая оставалась рядом с ним только потому, что он держал ее за руку железной хваткой.

– Ты не слышала из моих уст ничего, кроме правды, никаких оскорблений, – терпеливо начал Доминик сдавленным голосом. – Была ли твоя мать беременна, когда выходила замуж?

– Да, но…

– Была ли ты когда-то помолвлена с Дунканом из Максвелла?

– Да, но…

Доминик резко перебил Мэг:

– Ты предупредила меня о засаде в церкви?

По стройному телу Мэг пробежала дрожь.

– Нет, – прошептала она.

– Почему? Твоя привязанность к этому ублюдку настолько сильна, что ты не смогла предупредить своего суженого о готовящемся жестоком насилии?

Плененная рука Мэг беспомощно дернулась, но Доминик тут же предотвратил попытку высвободиться.

– Ты бы повесил Дункана, – еле слышно выговорила Мэг.

– На первом попавшемся дубе.

– Я не вынесла бы того, что явилась причиной его смерти.

Доминик сжал губы. Он понял, что все его страхи подтвердились: его жена в самом деле была привязана к Дункану.

– Казнь Дункана могла бы вызвать войну, – продолжила Мэг, – войну, которую люди из Блэкторнского поместья не смогли бы вынести.

Доминик фыркнул.

– Мой народ… – Голос Мэг ослабел.

Легкая дрожь пробежала по ее телу. Мэг была похожа на туго натянутую струну: еще чуть-чуть – и она разорвется.

– Моему народу нужен мир, чтобы выращивать урожай и воспитывать детей, – твердо сказала Мэг. – Им это просто необходимо. Ты можешь это понять?

Доминик взглянул в таинственные зеленые глаза девочки, гордо защищавшей жизнь своего народа. Не свою собственную. И не жизнь Дункана.

Ее народ.

– Да, – наконец медленно произнес Доминик. – Это я могу понять. Каждый, кто страдал от войны, может понять, какое утешение несет мир. Именно поэтому я вернулся в Англию. Выращивать урожай, растить детей. Мир, а не война.

Мэг глубоко вздохнула.

– Хвала Господу! – воскликнула она. – Когда ты так осторожно держал сокола, у меня появилась надежда…

Ее голос зазвучал так тихо, что слышно было, как потрескивают дрова в камине.

Огрубевшими в сражениях пальцами Доминик поднял к себе лицо Мэг.

– Какая надежда? – спросил он.

– Что ты не тот кровожадный дьявол, о котором рассказывают страшные истории. Что в тебе есть доброта. Что…

Мэг замолчала, потому что Доминик стал поглаживать большим пальцем ее нижнюю губу.

– Так что? – поинтересовался он.

– Я не могу думать… когда ты…

– Делаю это?

Мэг слабо кивнула. Этого движения оказалось достаточно, чтобы его палец коснулся и ее верхней губы. Глаза ее расширились от неожиданного ощущения. Она, не задумываясь, отпрянула назад, но Доминик удержал ее рядом с собой, обхватив другой рукой за талию.

– Не надо бороться со мной, соколенок. Я – твой муж. Или мои прикосновения так неприятны тебе?

– Н-нет. Я просто не ожидала, что ты будешь ласков со мной.

– Почему?

– Ты дурно обо мне думаешь, – слабо шепнула Мэг.

– Я думаю, как мужчина, который не знает своей жены. Для того чтобы мое мнение изменилось, мне надо узнать тебя получше, не так ли?