До края земли, стр. 43
Кэт снимала Джейсона и Трэвиса, стараясь запечатлеть на пленку их доверительные отношения. Едва поднявшись на палубу, Джейсон засыпал Трэвиса вопросами о корабле.
Трэвис терпеливо и подробно отвечал мальчику. Он рассказывал о долгих ночах в море, о реках звезд в безоблачном небе, об ужасных штормах, когда невозможно ничего разглядеть вокруг. Капитан говорил о восходах солнца в тропиках, о необычайной ночной тишине, нарушаемой только шипением воды под килем, о гигантском фонтане, который выпускает в воздух всплывший поблизости кит.
Кэт знала, о чем умалчивает Трэвис: ему страстно хотелось снова оказаться в океане, вдали от земли, смога и людей, снова ощутить себя капитаном прекрасного судна и почувствовать под ногами его надежную палубу. Трэвис мечтал, чтобы ветер трепал его волосы, прошлое осталось за кормой, а будущее сверкало впереди, как залитое солнцем море.
Кэт снимала, забыв об усталости. Ей удалось запечатлеть на пленку стремление и любовь к морю умного, серьезного и взволнованного мальчика и такого же умного, серьезного и взволнованного взрослого мужчины. При этом она старалась не думать о том, что никогда не узнает радости материнства. И все же печаль ощущалась в том, что снимала Кэт, – в резких тенях яркого дня, в черной неотвратимости будущей разлуки.
Слыша острую тоску по морю в голосе Трэвиса, Кэт понимала, что это будущее скоро наступит. Слишком скоро, а январь еще слишком далеко.
“По крайней мере я могу любить Джейсона, – сказала себе Кэт, меняя катушку с пленкой. – Во всяком случае, он останется со мной, пока его родители не переедут. Может, все сегодняшние телефонный звонки у него дома связаны как раз с этим? Надеюсь, что нет. Я буду скучать по моему яркому маленькому торнадо”.
Кэт отогнала мысли о будущем и горьких потерях, которые оно сулило. Ей предстоит горевать о любимых – Трэвисе и Джейсоне. Любовь к ним была совсем разной, но одинаково сильной. Кэт хотелось и смеяться, и плакать, наблюдая, какое удовольствие они получают от взаимного общения.
– Кэт?
Она оторвалась от фотоаппарата и поняла, что Трэвис уже несколько раз окликал ее.
– Кажется, в твоей сумке для фотоаппаратов что-то есть?
– Закрой глаза, Джейсон, – вспомнив об игрушке, сказала Кэт. – И не подсматривай!
Мальчик закрыл глаза ладошками. Кэт протянула игрушку Трэвису.
– Ты сделал для ребенка это чудо, тебе его и дарить.
– Но я хотел, чтобы ты…
– Давай-давай! – Кэт передала ему суденышко. – Все, Джейсон. Посмотри, что твой пират сделал для тебя.
Мальчик уставился на подарок большими блестящими глазами и нерешительно потянулся к нему.
– Это мне?
Трэвис присел на корточки.
– Конечно, тебе.
Джейсон бросился к нему на шею и поцеловал его.
– Ты самый лучший пират на свете!
Трэвис крепко обнял ребенка.
– А ты лучший из всех мальчиков.
Заметив, с какой тоской Кэт следит за Джейсоном, едва сдерживая слезы, Трэвис вдруг понял, что хотел бы подарить ей ребенка.
В этот момент он осознал, что смог бы полюбить эту женщину. Это открытие поразило его, поскольку риск был слишком велик. Но, несмотря на свои незаживающие шрамы и жестокие уроки прошлого, Трэвис внезапно поверил, что Кэт такая, какой кажется, – женщина, способная любить безотносительно к деньгам.
“Она не похожа на других женщин, добивающихся интригами и ложью роскошной жизни; Кэт совсем другая. Она должна быть другой. Но если и в этот раз я ошибусь, то пострадаю только сам”.
Трэвис понимал, что это слабое утешение в сравнении с тем риском, которому он себя подвергал, но выбора не было.
Он потрепал Джейсона по плечу.
– Пойди покажи свой подарок Диего. У него целая коллекция резных игрушек со всего света.
Как только мальчик убежал, Трэвис посмотрел на Кэт. В ее прекрасных глазах светились радость и боль.
– Завтра, Кэт. Завтра мы с тобой отправимся в море, всего на несколько дней.
Она закрыла глаза, догадываясь, что его буквально разрывают на части несовместимые желания. Как, впрочем, и ее.
Она не может уехать. Это невозможно. Слишком много дел предстояло сделать. Январь накатывался на нее, как лавина, – быстро, безжалостно и неотвратимо.
Наконец Кэт открыла глаза и посмотрела в лицо любимому.
– Да. Завтра я поплыву с тобой.
Глава 18
Кэт облокотилась на поручни “Повелительницы ветров”, направлявшейся к выходу из гавани Мыса Дана. Ветерок доносил до нее запах соли и морской воды. Трэвис стоял позади Кэт, радостно улыбаясь и положив крепкие руки на поручень слева и справа от нее. Прижавшись к Трэвису, она наслаждалась его теплом и силой.
– Ну как, нравится? – Трэвис обнял Кэт. – Думаю, тебе должно это нравиться. Кроме людей, только кошки хорошо чувствуют себя в море.
Кэт, тихо рассмеявшись, мягко коснулась шелковистой бороды Трэвиса. Потом кончики ее пальцев скользнули по его губам.
Слева и справа по курсу виднелись каменистые молы. Они предохраняли от высоких океанских волн тихую гавань, где приютилось бесчисленное множество прогулочных яхт, стоящих на белых стапелях. Канал между молами вел в открытый океан. Пока лишь легкое покачивание судна напоминало о близости бескрайнего Тихого океана, открывавшегося за узкой полоской мола.
– Ты открыл для себя прекрасный мир с помощью “Повелительницы ветров”. – Кэт вглядывалась в манящий морской простор.
– Это еще что. – Трэвис поцеловал, руку Кэт. – Подожди, скоро увидишь, как яхта расправит свои крылья.
Вдали за молом высоко в небе парили чайки. Океанские волны бились о прибрежные камни и, откатываясь, приносили пену к черному корпусу, “Повелительницы ветров”. Судно незаметно изменило курс, выходя из гавани в открытое море.
Трэвис знал, что его команда сейчас молча и слаженно работает, готовясь поднять паруса. Обычно он тоже работал вместе с экипажем, но сегодня хотел быть рядом с Кэт в тот момент, когда паруса его яхты наполнятся ветром.
“Повелительница ветров” обогнула мол и скользнула в широкие объятия моря. Над головой быстро расправлялись и надувались бордовые паруса. Судно задрожало, увлекаемое ветром.
А потом накренилось и полетело вперед, как большая черная птица.
С тихим ликующим смехом Кэт протянула руки к горизонту. Она и раньше плавала по морю, но никогда не испытывала такого чувства. Безмолвная сила несла ее над водой.
Трэвис, радуясь восхищению Кэт, обнял ее и крепко поцеловал. Наконец он поднял голову и посмотрел в сияющие серые глаза Кэт.
–Спасибо тебе.
– За что? – удивилась она.
– За то, что ты существуешь на белом свете, и сегодня здесь, рядом со мной.
Все еще не решаясь сказать “я тебя люблю”, Кэт поднялась на цыпочки и поцеловала Трэвиса так, как если бы сделала это в последний раз.
Прижавшись друг к другу, они наблюдали, как нос судна разрезает сине-зеленые волны. Вода бурлила и пенилась, ветер раздувал паруса, яхта неукротимо рвалась вперед.
Внезапно у Кэт начались тошнота и боли в животе. Это не особенно встревожило ее, поскольку приступы морской болезни обычно продолжались недолго и через несколько часов тошнота проходила.
– Ты проголодалась? – спросил Трэвис.
– Гм…
– Должна уже проголодаться, ведь ты так усердно упаковывала фотооборудование, что не доела даже свой тост.
– Может, меня мутит от голода?
Трэвис взглянул на резко побледневшую Кэт.
– Пойдем вниз и немного перекусим.
При упоминании о пище ей стало еще хуже.
– Нет, – сказала она, – я останусь на палубе.
Трэвис знал, что ограниченное пространство только усиливает морскую болезнь у некоторых людей.
– Я принесу тебе что-нибудь поесть, – предложил он. – Хочешь бутерброд с сыром?
Кэт уже хотела сказать “да”, но тошнота подступила к самому горлу.
– Нет. Ничего не надо.
– Сухарик? Яблоко?
Она замотала головой, с трудом подавив тошноту, и решила не думать о пище. Лучше уж слушать крики чаек над головой или смотреть на ярко-синюю линию горизонта.