Миры Роджера Желязны. Том 3, стр. 28

— Не объяснишь ли, каким образом?

— Нет. — Рэд выпустил облачко дыма и посмотрел в окно. Мимо промчалась маленькая черная машина. Глядя, как она исчезает вдали, он продолжал: — Когда моя жизнь оказалась под угрозой, приступы стали повторяться чаще, и сны стали ярче. Я вспомнил события прошлого. Подобное случалось со мной и прежде, каждый раз — в состоянии опасности. Там, в лагере, перед нападением, когда я дремал, меня вдруг осенило, что своей вендеттой Чедвик совершенно случайно оказал мне услугу. Потом, когда мы удирали, я подумал: «А что, если это не случайность? Допустим, он — подсознательно, конечно, — пытается мне помочь? Вполне возможно, что мы с ним одной крови, и он как-то понимает…»

— Я все больше убеждаюсь, что последний приступ затуманил твое сознание, Рэд. Ты несешь чепуху. Если только ты не умалчиваешь о чем-то.

— Знаешь, у меня есть несколько друзей, и до них уже могли дойти слухи о черной десятке. Возможно, кто-то сейчас уже попытается убрать Чедвика, чтобы спасти меня. Я хотел бы этому помешать — вот нынешняя цель нашего путешествия.

— Гм-м. Отвлекающий маневр… Если я соглашусь с этой логикой безумца, то станет понятным желание спасти человека, пытавшегося с тобой расправиться. Однако на самом деле ты лишь хочешь сбить меня с толку. Есть что-то, чего ты не говоришь, и, по-моему, я уже близка к истине. Выкладывай!

— Цветы, ты ездила со мной слишком долго. До тебя у меня было другое устройство подобного типа, и мне пришлось его покинуть — оно думало совершенно как я.

— Придется взять этот факт на заметку и покинуть тебя первой. Тем не менее…

— Собственно, тогда я решил, что у нее какая-то неисправность. Теперь-то я подозреваю, что она была более чувствительной, восприимчивой, чем…

— С таким блоком памяти, как у меня, тебе не удастся сбить меня с толку. Что ты скрываешь?

— Ничего, честное слово. Я ищу пути обратно к существованию, которое начинаю теперь вспоминать более ярко. Ты же знаешь: я всегда был в поиске. У меня предчувствие — если этого ты от меня добиваешься, — что очень скоро я найду его.

— Ага! Наконец-то! Теперь давай все остальное. Как это произойдет?

— Ну, мне кажется, что нынешнее мое существование должно быть, э-э… завершено прежде, чем другое сможет начаться.

— Любопытно, я с самого начала чувствовала, что ты клонишь к чему-то в этом роде. Это самым жутким образом оправданное желание смерти, с которым мне только приходилось сталкиваться — а мое программирование отличается большой тщательностью. Добавишь еще что-нибудь? Ты уже решил, каким образом это будет сделано?

— Нет… нет. Ты ошибаешься, ничего подобного. Я и не думал о самоубийстве. Скорее это что-то вроде предопределенности — так, по-моему, вернее всего будет выразиться. Я просто чувствую сейчас: переход должен совершиться в соответствующем месте и соответствующими средствами.

— Ты знаешь время, место и эти средства?

— Нет.

— Что ж, уже лучше. Возможно, вскоре тебя посетит обратное предвидение.

— Не думаю.

— Как бы там ни было, я рада, что ты все мне рассказал. Да, так вот, отвечаю на твой вопрос — нет, я не собираюсь тебя покидать.

— Но ты можешь получить повреждения! Даже разрушиться, когда это произойдет.

— Жизнь полна неожиданностей. Я намерена рискнуть. Мондамей не простил бы меня, если бы я оставила тебя одного.

— У вас нашелся общий язык, как я понимаю?

— Да.

— Интересно…

— В данный момент мы обсуждаем тебя и интересно мне. Мои решения основаны на логике и фактах, как тебе известно.

— Известно, но…

— Никаких «но», черт побери! Помолчи минуту, пока я размышляю… Все, что ты мне рассказал, крайне субъективно и попахивает сверхъестественным. При особых обстоятельствах я согласна не отвергать категорически паранормальные явления. С другой стороны, проверить у меня возможности нет, а основываться я могу только на знании тебя. Мне хочется верить, что ты знаешь, что делаешь, и в то же время я опасаюсь, что ты совершаешь ошибку.

— Следовательно…

— Вывод: если я помешаю тебе и окажется, что прав был ты, а я удержала тебя от чего-то чрезвычайно для тебя важного, мне будет очень плохо. Я буду чувствовать, что не выполнила своего назначения, не помогла тебе. Поэтому я считаю необходимым сопутствовать тебе и оказывать поддержку во всем, хотя основанием подобного решения служат одни лишь предположения.

— Это куда больше, чем я мог бы просить тебя, ты ведь знаешь.

— Знаю. Чертовски благородно с моей стороны. Но поспешу добавить, что чувствую в равной степени обязанной нажать на тормоза, если ты совершишь какую-то откровенную глупость.

— Справедливо.

— Справедливо или нет — не имеет значения. Рэд выдохнул клуб табачного дыма.

— Похоже, что так. Мили бежали, словно годы.

Глава 2

Маркиз де Сад вдруг бросил перо на стол и поднялся, глаза его странно сверкали. Он собрал все рукописи из писательской мастерской в огромную кипу и прошествовал через всю комнату на балкон. Там, в трех этажах над парками и сверкающими зданиями города, он удалил все скрепки и скобки и листок за листком начал швырять, словно огромные грязные снежные хлопья, в косой свет вечернего солнца.

Исполнив фигуру замысловатого танца, он послал им вслед воздушный поцелуй и помахал рукой, провожая в полет больные творения несостоявшихся писак из полудюжины разных веков.

— Бонжур, аревуар, адье! — воскликнул маркиз с улыбкой и отвернулся.

Пройдя в комнату к письменному столу, он поднял перо и написал:

— и поставил подпись. Листок он аккуратно сложил, чтобы взять с собой и пригвоздить к дверям аудитории. Затем вытащил новый лист бумаги.

Подписав послание, он добавил внизу:

Маркиз хихикнул, прижал лист черепом, заменяющим пресс-папье, встал из-за стола и покинул квартиру, оставив дверь слегка приоткрытой. Он спустился вниз в трубе пневмолифта, прикрепил на дверь первый листок и вышел через боковую дверь, никого не встретив по дороге.

Оказавшись снаружи, де Сад поежился от дуновения благоухающего ветерка, зажмурился от яркого солнечного света, скривился, услышав доносившееся из парка пение птиц — настоящее или записанное на пленку. Однако, становясь на бегущую дорожку, он хихикнул снова. Дорожка понесла его на север, где он пересел на другую линию. Да, все же это будет славный день.

К тому времени, когда маркиз перешел на дорожку западного направления, он уже что-то напевал про себя. Цель его была близка, но он все-таки перешел на скоростную дорожку и даже сделал по ней несколько торопливых шагов, прежде чем вернулся на более медленную ленту и наконец сошел у нужного перехода. Вот и знакомое здание огромных размеров. По пути он встретил только двух техников в белых халатах, кивнул им, и они кивнули в ответ.

За рабочим столом в центре большого зала Сандок склонился над каким-то прибором. Он был один.

Де Сад успел подойти почти вплотную, когда Сандок поднял глаза.

— О, маркиз! — сказал он, вытирая ладони о пиджак и выпрямляясь.

— Можете звать меня Альфонс.

— Отлично. Хотите еще разок взглянуть?

— Да, я наскреб несколько минут из тех жалких крох, что оставляет мне расписание Чедвика… Ой, что это?

— Что?

— Какая-то жидкость вытекает из аппарата у вас за спиной!