Миры Роджера Желязны. Том 15, стр. 18

Сигирет из Небулы был одним из тех, кто никогда не отягощал себя знаниями об обычаях людей, которых собирался убивать. Сейчас, вынужденный сидеть за пиршественным столом рядом с ними, он воспринял воздержание принцев как вероломство.

— Вы не пьете? — взревел Сигирет, приподнимая голову над столом.

Ближайший сарацин, не понимающий норманнского, нервно улыбнулся и прикрыл свой рот тонким платком, которым время от времени вытирал губы.

— Не смей смеяться надо мной, собака!

Два других тамплиера, глядя на объект его ярости, тоже подняли головы.

— Они не пьют, потому что с вином что-то неладно. Посмотрите! Они даже воду принесли с собой!

Амнет, видевший дворцовый водоем после того, как стража поила там лошадей, предпочитал вино. Но остальные за столом обратили внимание на сарацин.

— Может быть, они отравили нас?

— Яд! Именно так!

— Сарацины отравили вино!

— Собаки отравили наши колодцы!

Наблюдая за принцами, Амнет видел, что эти крики проникают даже сквозь их вежливые улыбки.

— Эй! Остановитесь! — воскликнул он, поднимаясь со своего места. — Их пророк строго-настрого запретил им прикасаться к вину, так же как наш Господь запретил прелюбодеяние. Они пьют воду, более привычную для их вкуса. Вот и все.

Пьяные рыцари примолкли и посмотрели на него с недоверием. Некоторые из них, он знал, хотели бы иметь хоть какое-нибудь оправдание, чтобы прирезать сарацинских принцев прямо там, где они сидят. А некоторые охотно включили бы и Томаса Амнета в число зарезанных.

— Ты знаешь их обычаи, Томас, — в конце концов сказал сэр Брор. Тебе можно верить.

Амнет поклонился ему с холодной улыбкой и опустился на свое место. Остальные тамплиеры потянулись за кубками и кружками.

Один из сарацинских принцев поймал его взгляд.

— Спасибо, сеньор, — отчетливо сказал он. Амнет кивнул, в свою очередь глядя на него.

— Я слышал об их пророке, — холодный чистый голос послышался с конца стола. Все вокруг Томаса замерло, как молодая мышь в тени сокола. — Судя по тому, что я слышал, их Мухаммед был погонщиком верблюдов и бродягой, и никем более.

Голос принадлежал Рейнальду де Шатильону. Рыцари за столом беспокойно задвигались. Сидящий рядом Жерар де Ридерфорт положил руку на плечо Рейнальда, но тот стряхнул ее.

— Конечно, у него были видения. И он писал плохие стишки. А почему бы нет? Он пьянствовал почти все время.

Сарацинские принцы прищурились, и Амнет был уверен, что они поняли это издевательство. Однако положение гостей обязывало их хранить молчание.

— Он был никем — конечно, до тех пор, пока не женился на богатой распутнице и не смог предаваться своим капризам и — как ты там сказал, Томас? — прелюбодеянию.

Сарацины впились глазами в Амнета, будто внезапно заподозрили его в том, что он расставил для них ловушку.

— Мой господин, — продолжал Рейнальд, обращаясь теперь к королю Ги, — если бы ты захотел смыть позорное пятно присутствия трупа этого погонщика верблюдов в Святой Земле, я мог бы возглавить поход в Аравию, вырыть его кости и разбросать их по песку, чтобы они проветрились.

Амнет не отрываясь смотрел на принцев. Их глаза сузились до щелочек, белые зубы поблескивали между усами и бородами.

— Кто из рыцарей Ордена тамплиеров присоединится ко мне? — воскликнул Рейнальд.

В ответ на этот вызов раздались нестройные вопли норманнских и французских голосов.

Сарацинские принцы готовы были взорваться, чего и добивался Рейнальд де Шатильон.

— Тьфу на всех христиан! — вскричал один, и оба вскочили из-за стола, опрокинув кубки с красным вином и блюда с едой. Куски пищи полетели на одежду и головы рыцарей.

— Так-то французские господа принимают своих гостей? — спросил второй, адресуя свой вопрос прямо Амнету.

Томас мог только покачать головой и опустил глаза. Сарацины подобрали свои длинные плащи и шагнули из-за стола. Пока они шли к двери в дальнем углу зала, два тамплиера попытались остановить их. Быстрее, чем французы успели среагировать, два кинжала из дамасской стали очутились возле их глоток. Сарацины и тамплиеры повернулись вокруг лезвий, в результате чего принцы оказались ближе к двери. Больше никто не пытался их остановить.

У самой двери один из них задержался.

— Мы знаем этого Рейнальда! — воскликнул он. — Это самозваный принц Антиохии. Пророк отомстит ему.

Выходя, он так хлопнул дверью, что треск прокатился по всему залу. После его ухода воцарилась абсолютная тишина. Внезапно Рейнальд де Шатильон начал смеяться — высоким, чистым, заливистым смехом. Ги, который хмуро наблюдал насмешки над сарацинскими принцами и их уход, расслабился и тоже начал смеяться. Его смех был более низким и богатым оттенками. Теперь смеялись и тамплиеры.

Только Амнет не участвовал в этом. Ему внезапно открылось видение: темное лицо, черные крылья усов, горящие глаза, отыскивающие Томаса Амнета среди прочих.

— Я предоставил тебе, Томас, много поблажек из-за твоих особых способностей, — грохотал на следующее утро Жерар де Ридерфорт из глубины своего кресла. — Не заставляй меня применять власть.

— Я не хотел проявить неуважение. Но вы не можете не учитывать тот вред, который Рейнальд нанес нашему положению в этой стране.

— А как ты оцениваешь это?

— Рейнальд намеренно грубо оскорбил гостей короля Ги. Правила гостеприимства свято соблюдаются этим народом. Пригласить сарацинских принцев во дворец и так глубоко оскорбить их религию — это мог сделать только сумасшедший.

— Томас, у меня раскалывается голова и неприятное ощущение в желудке. Ты побуждаешь меня непонятно к чему. Я ничего не могу для тебя сделать, Ги даже слова не скажет Рейнальду.

— Потому что он боится этого человека.

— По многим причинам. Принц Антиохии грубый и необузданный человек. Ни ты, ни я не осмелимся оскорбить его. Король Ги не захочет… Ну и что ты хочешь от меня?

— Готовьтесь. Готовьте Орден.

— Камень сказал тебе это?

— Нет, не прямо.

— Готовиться к чему?

— К войне.

Файл 03

Стадия куколки

Регистрационная система отеля «Холидей Халл» рекламировала комнату в Атлантик-Сити как «люкс» и запросила приличную плату вперед, чтобы они могли оценить услугу. Это означало, что санузел — вместо унитаза рядом с кроватью — размещался в отдельном помещении, совмещенном с ванной. В ванну можно было забраться вдвоем, хотя и согнувшись. В комнате не было окон, но голографическое устройство предлагало широкий выбор видов, включая Тадж-Махал, Маттерхорн и безымянные атлантические пляжи, числом 1960. По крайней мере, они не пахли.

Гарден осмотрел электронику: ограниченный доступ, черно-белое изображение, динамик, сломанный предыдущим постояльцем и висящий на одном-единственном оптическом волокне.

На постели была только одна простыня и половина одеяла. Сделанная по трафарету надпись в изголовье гласила, что посетители, предпочитающие пользоваться своими спальными принадлежностями, должны подвергать их химической чистке за дополнительную плату. Комната сдавалась и на полдня, но они с Сэнди заплатили за сорок восемь часов.

— Привет, милый. Гарден повернулся на звук.

— Привет. Где ты была?

— Нужно было сходить по делу, посмотреть, кое-что проверить. Ты знаешь…

Он действительно знал. Он чувствовал запах этого: аромат любви, пот мужчины, запах только что выделившихся гормонов. Гарден не был уверен, что он всегда мог так свободно читать скрытые знаки в душе и теле. Наверное, эта способность была чем-то новым, обнаружившимся лишь после того, как таинственный мужчина пытался убить его. А может быть, состояние Сэнди было очевидным для любого: женщина, которая недавно получила удовлетворение. Он взял это на заметку — над этим стоило подумать.