Своевольная красавица, стр. 4

Внезапно рука, удерживающая ее подбородок, переместилась. Повинуясь давлению настойчивых пальцев, ее рот приоткрылся.

И он тут же проник в него.

От потрясения, вызванного прикосновением его языка, у Катрионы подогнулись колени. Она испытывала возбуждение, непонятную жажду, томление и изо всех сил противилась им.

Незнакомец тем временем умудрился прижать ее еще теснее, впечатав ее нежную плоть в свое твердое тело. Склонив голову, он неспешно вкушал ее сладость, самонадеянный и дерзкий, словно все время мира принадлежало ему.

А затем поцелуй изменился.

Его язык шаловливо двигался, проникая и удаляясь, искусно втягивая ее в незатейливую игру. Нервы ее трепетали, вторя возбуждающему танцу, губы дрогнули и робко прижались к его губам. Осмелев, она ответила на чувственную ласку его языка и погрузилась в поцелуй, не отдавая себе отчета, что делает.

Ричард мысленно издал торжествующий вопль. Он пробился сквозь ее сопротивление, и теперь, мягкая и податливая, она невольно отвечала ему. Он ощущал ее вкус, сладкий, как летнее вино. Пьянящее чувство ударило ему в голову.

И вслед за этим — в чресла.

Сдерживая болезненное напряжение, он довольствовался невинными ласками, стараясь не спугнуть девушку, давая ей время свыкнуться с теми вольностями, которые он себе уже позволил. Он понимал, что, стоит ему осмелеть, она тут же сбежит. Судя по единственной фразе, которой она его удостоила, незнакомка отнюдь не была деревенской простушкой или наивным ребенком. Ее тон свидетельствовал о привычке повелевать, а тот факт, что она вздумала приказывать и ему, говорил о том, что она не слишком молода. Не девушка, а женщина с округлыми формами, которые идеально вписывались в его объятия.

От тепла прильнувшего к нему соблазнительного тела его страсть разгорелась. Тяжелый каскад волос ласкал тыльную сторону ладоней. Шелковистые локоны благоухали полевыми цветами, напоминая о свежести весны и плодородии лета.

Вожделение становилось нестерпимым, но Ричард прервал поцелуй и отстранился. Как ни прискорбно, ему придется отпустить прелестное создание. Даже он не способен овладеть женщиной на кладбище глубокой ночью. К тому же, несмотря на волну страсти, захлестнувшую их обоих, Ричард понимал, что подобное поведение совсем не в духе незнакомки. Он преодолел ее сопротивление дерзко и напористо, задетый ее высокомерным тоном, но как ни жаждал пойти дальше, сознавал, что должен остановиться.

Он поднял голову. Глаза девушки расширились. Она смотрела на него так, словно увидела привидение.

— Сохрани меня Госпожа.

Сквозь облачко пара, вырвавшееся у нее изо рта вместе с лихорадочным шепотом, Катриона молча изучала его лицо. Не представляя, в чем причина такого бесцеремонного разглядывания, Ричард высокомерно вздернул бровь.

Нежные губы, припухшие после пылких поцелуев, сжались.

— Клянусь вуалью Госпожи! Это просто безумие! Девушка тряхнула головой и попыталась высвободиться. Озадаченный столь странным поведением, Ричард осторожно поставил ее на ноги и разомкнул объятия. С отсутствующим видом Катриона обошла его и двинулась прочь, но вдруг резко остановилась и повернулась к нему.

— Кто вы такой?

— Ричард Кинстер. — Он склонился в учтивом поклоне и, выпрямившись, поймал ее взгляд. — К вашим услугам. Девушка сверкнула глазами.

— Вы имеете обыкновение приставать к приличным женщинам на кладбище?

— Только если они сами бросаются в мои объятия.

— Я просила вас отпустить меня.

— Вы приказали мне отпустить вас — что я и сделал.

— Да. Но… — Возмущенная тирада, которая должна была последовать за этим, замерла у нее на губах. Она ошеломленно моргнула. — Вы англичанин!

Восклицание прозвучало почти как обвинение. Ричард удивленно посмотрел на нее.

— Как и все Кинстеры.

Прищурившись, она пристально вгляделась в его лицо.

— Потомки норманнов, полагаю?

Ричард горделиво улыбнулся:

— Да, тех самых, что пришли с Завоевателем [2]. — Он скользнул по ней взглядом, и его улыбка стала шире. — Мы и сейчас не прочь этим побаловаться. — И вкрадчиво добавил: — Когда представится достойный объект для завоевания.

Даже в окружавшем их полумраке он увидел, как полыхнули ее глаза.

— Уверяю вас, все это не более чем ошибка!

Сделав это странное заявление, она круто развернулась и устремилась прочь. Снег поскрипывал под ее ногами, юбки и плащ развевались в такт шагам. Ричард, озадаченно сдвинув брови, наблюдал, как ока проскочила через крытые кладбищенские ворота, одарив его напоследок хмурым взглядом. А затем, гордо вскинув голову, решительно зашагала по дороге.

К гостинице.

Уголки губ Ричарда приподнялись. Неужели? Он провожал ее взглядом, пока она не исчезла из виду, затем распрямил плечи и, хищно улыбнувшись, неспешно двинулся следом.

Глава 2

На следующее утро Ричард поднялся рано. Он побрился и оделся, испытывая знакомое возбуждение — в предвкушении удачной охоты. Поправив последнюю складку на галстуке, он потянулся к бриллиантовой булавке, как вдруг резкий окрик достиг его ушей. Прислушавшись, он уловил отчетливый — хотя и приглушенный плотно закрытыми из-за зимней стужи окнами — цокот копыт по булыжной мостовой.

Стремительно шагнув к разрисованному ледяными узорами окну, Ричард выглянул во двор. Перед гостиницей стояла тяжелая дорожная карета. Конюхи придерживали двух сильных лошадей, нетерпеливо бивших копытами, пока слуги под надзором хозяина гостиницы прилаживали на крыше экипажа объемистый сундук.

Прямо под окном Ричарда распахнулась дверь, и на крыльце появилась дама. Он ничуть не удивился, узнав в ней свою давешнюю знакомую. Хозяин гостиницы бросился вперед и с почтительным поклоном отворил дверцу.

— Проклятие! — выругался Ричард, не сводя глаз с огненных локонов, рассыпавшихся по спине девушки.

Величаво кивнув, она забралась в экипаж. Тем временем во дворе появилась пожилая женщина, которую Ричард видел накануне вечером. Прежде чем сесть в карету, она оглянулась и подняла глаза. Взгляд ее уперся прямо в Ричарда, и он с трудом подавил желание отступить назад. В следующую секунду женщина отвернулась и последовала за своей спутницей.

Хозяин гостиницы захлопнул дверцу, кучер щелкнул вожжами, и экипаж выехал со двора. Ричард снова выругался, раздосадованный тем, что его добыча ускользнула. Карета между тем добралась до конца деревенской улицы и повернула, но не налево, в сторону Крифа, а направо — по дороге, ведущей к Келтихэду.

Ричард нахмурился. По утверждению Джессапа, его кучера, эта узкая извилистая дорога вела к Макинери-Хаусу и никуда больше.

Раздался деликатный стук, и в комнату вошел Уорбис. Притворив за собой дверь, он объявил:

— Дама, которой вы интересовались, сэр, только что отбыла из гостиницы.

— Знаю. — Карета уже исчезла из виду, и Ричард отошел от окна. — Кто она?

— Мисс Катриона Хеннеси, сэр. Подопечная покойного мистера Макинери. — На лице Уорбиса появилось презрительное выражение. — Хозяин, невежественный язычник, утверждает, что она ведьма, сэр.

Ричард фыркнул и вернулся к зеркалу. Такая кого угодно обворожит. Но ведьма? В том, что произошло с ним морозной ночью на кладбище, не было никакого колдовства. На него нахлынули воспоминания о теплом податливом теле, его волнующих изгибах, нежных, сладостных губах и пьянящих поцелуях…

Воткнув булавку в галстук, он потянулся за сюртуком.

— Мы отправляемся, как только я позавтракаю.

Вид Макинери-Хауса существенно дополнил представление Ричарда о Шеймусе Макинери и последних годах жизни матери. Прилепившееся к обдуваемому всеми ветрами склону горы двухэтажное строение казалось вытесанным из скалы и напоминало скорее мавзолей, чем жилище. Впечатление холодной твердыни усиливалось отсутствием всякого намека на сад. Даже деревья, которые могли бы смягчить строгие линии здания, росли в значительном отдалении от него, словно боялись подступиться ближе.