Русская лилия, стр. 35
Ну уж нет!
Васили не стал дожидаться конца представления: он достал револьвер и, целясь осторожно, чтобы не задеть никого из соседей, положил на месте всех троих. А потом вернулся к Ставросу, вывел из конюшни загодя оседланного коня, приторочил к седлу мешок с кое-каким имуществом и дал шпоры коню, даже не оглянувшись на догорающий старый дом.
Васили был уверен, что в это самое время на окраине Афин горит его кафенес…
Впрочем, сейчас он держал путь не туда. Он скакал прямиком в сторону Гимета.
* * *
Ольга не могла понять, как похитителям удалось незаметно вывезти их из Афин. Все-таки шесть человек: четверо англичан — столько их осталось после убийства Маккинли — и она с Эдит. К тому же Ольга все время пребывала в беспамятстве, значит, не могла идти, ее пришлось везти и нести на руках…
Как все происходило, она узнала от Эдит. Оказывается, когда Ольга лишилась сознания, ее завернули в большой меховой плащ и куда-то унесли. Самой Эдит заткнули рот, связали руки, стащили с холма и уложили на большую телегу. Потом Эдит почувствовала, что на нее наваливают сверху сено. Она испугалась, что задохнется, начала биться и стонать, тогда кляп вытащили и сурово предупредили, чтобы не вздумала поднять шум, не то будет убита незамедлительно. Затем телега тронулась. Эдит, у которой болело все тело от толчков на неровной дороге, слышала, что рядом кто-то стонет на разные голоса… Было понятно, что в этой же телеге везут и других людей, но она боялась окликнуть их; один только раз позвала Ольгу, но никто не ответил, тогда она умолкла и стала с ужасом ждать конца пути. Она поняла, что под покровом темноты телега с сеном выехала из города. Почему полиции, посты которой были на всех дорогах, не показалось удивительным, что сено везут из города, а не в город, неведомо. Так или иначе, на протяжении всего нелегкого пути похитителей никто не остановил, и скоро, судя по тому как начало трясти, они свернули в горы. Затем повозка остановилась, сено раскидали. Эдит посадили на осла, но руки у нее были по-прежнему связаны. При свете звезд она разглядела, что из телеги вытаскивают и других людей. Двое мужчин шли пешком. Две женщины ехали на осликах. Но ни одна из них не была Ольгой, это Эдит знала точно, хотя не могла видеть их лиц. Потом она обратила внимание, что двое похитителей несут носилки, на которых кто-то лежал. Она догадалась, кого это несут.
— Сама не знаю, стало мне легче или тяжелее, когда я поняла, что это вы, — всхлипывая, рассказывала она, машинально приглаживая и без того гладкие волосы. — Одному радовалась, что вы живы, что обращаются с вами бережно.
Да, Ольге похитители оказывали особый почет и внимание. Ей первой приносили еду, первой подавали питье. В пещере было не холодно, но очень сыро, и Ольге принесли несколько теплых одеял из козьей шерсти. Одно она отдала Эдит, которая тряслась от озноба под тонким пледом, — никто из охранников не стал спорить, но ей не позволили передать одеяло англичанам.
Ольге и мисс Дженкинс не разрешали переговариваться с англичанами: охранники, чуть что, грозили оружием, а главное, эхо здесь было устрашающим, оно оглушало, наполняло таким страхом, какого люди, и без того смертельно напуганные, выдержать просто не могли. Лучше было сидеть и молча ждать… Чего? Они не знали…
Сама по себе пещера, в которой их держали, была истинным чудом, настолько она оказалась аккуратна и симметрична. Казалось, ее вырубили чьи-то руки. Впрочем, возможно, так оно и было, потому что Эдит, которая знала все на свете, сказала, что во многих греческих горах в древности добывали мрамор, поэтому вполне возможно, что она была делом рук человеческих. Однако с тех пор прошло, пожалуй, не одно столетие, и природа взяла свое. Свод был густо покрыт зеленью, которая лепилась в трещинах породы и в одном месте опускалась длинными кистями, похожими на виноград. По этим висящим пучкам стекала вода, падая то серебряными нитями, то отдельными каплями. Вода собиралась на дне пещеры в особом углублении, а переполнив его, выбегала наружу. Эдит сказала Ольге, что там, внизу, есть овраг, по скользкому склону которого пленники поднялись сюда с большим трудом.
В этой вековой сырости было непросто поддерживать огонь — костер все время норовил погаснуть, но смоляные факелы, которые похитители укрепили на стенах, горели ярко, придавая месту дикую красоту. Иногда Ольга думала, что такая пещера вполне могла быть гротом нимф, где любила купаться сама Афродита. А теперь это чудесное место стало тюрьмой русской королевы…
Наружу не дозволяли даже носа высунуть. Из большой пещеры вело несколько маленьких ходов. В одном для пленников варили мясо и грели чай, причем дым никого не беспокоил. Очевидно, там было выходное отверстие. Другое такое же ответвление приспособили под отхожее место. Понятно было, что обустроили его заранее, значит, к похищению готовились загодя.
Миновал первый день заточения. Попытки поговорить с охранниками были бессмысленны. На вопросы женщин они просто не отвечали, а англичан, которые были слишком настойчивы, жестоко избили.
От того, что есть давали только мясо, Ольге постоянно было плохо. Она попросила фруктов и сыру — принесли сушеные фиги и козий сыр, но от его кисловатого запаха стало еще хуже. Спазмы сотрясали тело, а вода, которую Ольга понемножку пила, не помогала. Ее рвало, она часто лишалась сознания и очень ослабела. Эдит не отходила от нее и все время плакала. На ее лице было странное полубезумное выражение, которого Ольга боялась.
Видимо, охранники встревожились ее состоянием, потому что утром следующего дня появились два новых человека. Один был в галифе, сапогах для верховой езды и узком сюртучке, в мягкой калабрийской шляпе, поля которой затеняли сверху лицо, снизу прикрытое платком. Отчего-то Ольге показалось, что это переодетая женщина, и ей стало страшнее, чем прежде.
Второй человек был тот самый, который говорил с Ольгой на холме: она сразу узнала хрипловатый, словно надорванный голос. Лицо его тоже было полускрыто, и он все время старался держаться спиной к факелам.
— Мы привезли для вас другую еду, — сказал он. — Попробуйте.
Перед Ольгой поставили деревянную миску с мутной жидкостью. Ольга съела одну ложку, потом еще. Кажется, это была просто жидкая мучная каша, сваренная на воде, довольно приятная на вкус.
Ольга подождала — тошноты не было — и съела несколько ложек. Потом попробовала чечевичной каши с оливками. Это еда ей тоже понравилась. Впервые мучительное, сосущее ощущение в желудке исчезло.
— Куркут и мукендру будут варить для вас, — сказал человек. — Остальные пленники тоже не останутся голодными. Когда мясо кончится, наши охотники подстрелят козу. Их здесь много, горных коз!
— Зачем мы здесь? — спросила Ольга. — Когда вы отпустите нас?
— Сегодня утром во дворец пришло письмо, — проговорил этот человек своим надорванным, хриплым голосом. — Оно никак не могло остаться незамеченным, потому что его доставил очень интересный экпиос, почтальон. У него были такие усы… — Он изобразил руками круто загнутые вверх усы. — А письмо экписос держал в зубах, потому что у него не было ни рук, ни ног, ни тела.
Эдит тихо вскрикнула и уставилась на женщину, явившуюся с главарем похитителей, но та не сводила глаз с Ольги.
Она ощущала этот взгляд, как острие ножа. Она старалась не оглядываться на женщину, а напряженно смотрела в темные, острые глаза главаря.
Ольга сразу поняла, что речь идет об отрубленной голове Маккинли. Можно представить, что испытал Георг…
— Об этом немедленно сообщили вашему мужу, который как раз вернулся из Афона. И он созвал всех своих министров, чтобы решить вопрос: кто нужнее Греции, король или королева? С тех пор они спорят об этом почти непрерывно, но так и не пришли к единому решению.
— Я вас не понимаю… — пробормотала Ольга. — Что это значит?
— Это значит, что мы хотим избавиться от короля, навязанного нам англичанами! Мы хотим прикончить его. Мы поставили ему условие — или он придет за вами, или вы будете убиты. Мы даем ему несколько дней на раздумье.