Однажды ночью, стр. 33
Мощная волна подхватила их и вознесла на самый верх.
Они забились в экстазе, шепча имена друг друга.
Аманда замерла. Она ощущала только блаженство, наслаждение и радость. Она наполнялась счастьем от сознания, что все это подарил ей Мартин и что он все еще с ней. Она чувствовала его в себе, ощущала жар его тела и знала: то, что случилось сейчас, было не просто соитием.
Она восторжествовала, однако ее торжество было совсем иного рода, чем она ожидала. Далекое от девичьего ликования, оно скорее походило на глубочайшее удовлетворение, на бескрайнюю нежность, на радость от того, что Мартин желает ее. Аманда чувствовала себя женщиной, нашедшей своего единственного, свою судьбу. Свое будущее.
Она сжала руками его голову, приподнялась и страстно поцеловала, а потом, оторвавшись от него, с тихим вздохом устало откинулась на подушки.
Он утратил способность думать.
Это открытие вызвало в нем панику. Он изо всех сил пытался сосредоточиться, но голова оставалась пустой.
Мартин не представлял, как долго он лежал обнаженный рядом с Амандой, прежде чем вернулся к действительности. Это должно было бы испугать его. Но вместо этого…
Он с готовностью игнорировал отсутствие мыслей в голове и с радостью принимал новые ощущения.
А эти самые ненасытные чувства устроили в его душе самую настоящую бурю. Вроде бы они должны были успокоиться после того, что ему отдала Аманда, после того, что он взял у нее однако все никак не унимались.
Мартин с нежностью взглянул на Аманду. Обнаженная, она лежала прижавшись к нему, в его объятиях. Именно там, где и следовало.
Он не впервые испытывал удовлетворение после соития, но в этот раз его поразила глубина этого чувства, полная отрешенность от действительности. Все его ощущения были другими, только он не мог определить, в чем же различия.
Просто они были сильнее. Богаче. Глубже.
Всеобъемлющими.
Более опасными. Потому что могли превратиться в настоятельную потребность.
В то, в чем он будет нуждаться. И то, чего будет желать.
Мартин понимал, что следует все обдумать, что они с Амандой перешли за грань, установленную их обществом, и теперь им предстоит искать путь назад. Однако как он ни старался здраво оценить ситуацию, мысли упорно разбегались, уступая место чувствам, ярким и одновременно хрупким. В конце концов он уступил – и очарованию момента, и силе чувств – и просто залюбовался Амандой, женственными линиями ее тела, нежностью кожи. Ему было приятно вслушиваться в ее тихое дыхание и лениво перебирать разметавшиеся локоны.
Огонь в камине погас, и в комнате похолодало. Аманда поежилась во сне.
Мартин не хотел, чтобы она просыпалась. Пока.
У него вдруг возникло настоятельное желание увидеть ее в своей кровати. Поддавшись порыву, он встал с кушетки, накрыл Аманду шелковым покрывалом, собрал с пола ее одежду и завернул в плащ – свою он трогать не стал, – открыл дверь. Подхватив узелок с одеждой и подняв Аманду на руки, он вышел из библиотеки.
Глава 9
В доме стояла полная тишина. Мартин не чувствовал холода. Поднявшись наверх, он нажал на ручку двери своей спальни. Замок щелкнул. Аманда не проснулась.
В роскошно отделанном камине горел огонь, освещая комнату.
На втором этаже он пользовался только этими тремя помещениями: спальней, гардеробной и примыкающей к ней комнатой, которую он переоборудовал в ванную. Остальные помещения огромного дома, кроме библиотеки и крохотной гостиной на первом этаже, были нежилыми. Безжизненными.
Спальня была отделала в экзотическом стиле. Диком, страстном и чувственном. Он всегда любил этот стиль.
В свете камина блестел натертый паркет, посверкивали начищенные до блеска медные и позолоченные украшения. Тень от огня подчеркивала сложность резьбы, роскошь бархата, парчи, шелков и кожи. В полумраке цвета казались глубже, а вся комната приобретала таинственную атмосферу.
Центром спальни являлась массивная резная кровать с тяжелым парчовым балдахином. С шелковыми простынями, толстой пуховой периной, пышными подушками – это было ложе для императора.
И его искусительницы.
Уложив Аманду на кровать и укрыв ее, Мартин стоял и смотрел на нее, не в силах оторвать взгляд. Она была прекрасна. Он сразу увидел это, только до настоящего момента запрещал себе замечать. А сейчас позволил. Он любовался ее золотистыми волосами, разметавшимися по подушке, и нежным румянцем на атласных щечках. Шелковое одеяло не скрывало грациозных очертаний ее тела.
Неожиданно Мартин понял, что он еще слишком возбужден для того, чтобы спать. Он перенес металлическую грелку с углями к камину и вернулся к кровати. Аманда вдруг пошевелилась, потянулась… и опять погрузилась в сон. Она лежала на боку, одна нога была согнута и выглядывала из-под одеяла, другая – вытянута. Тонкий шелк образовал вмятину между ее раздвинутых ног. Это зрелище будоражило чувства Мартина, дразнило, искушало его…
Сцепив зубы, он взялся за край одеяла. Для Аманды все это впервые, наверняка она сильно устала, напомнил он себе. Вдруг его взгляд упал на синюю шелковую ленточку в оборках. На ее подвязку.
Мартин спорил с самим собой целую минуту, потом выпустил одеяло. Засунув палец под подвязку, он понял, что она слишком сильно стягивает ногу. При этом он обнаружил, что кожа Аманды горячая, и поспешно отдернул руку.
Следовало бы раньше снять с нее чулки, но уж больно хороша она была в них. Этакое декадентство – обнаженная дама в одних чулках.
И подвязках.
– Проклятие!
Чувствуя нарастающее возбуждение, Мартин в замешательстве почесал затылок. Его голова все еще отказывалась возвращаться к здравомыслию. К тому же он не видел способа снять подвязку, не прикасаясь к ней. А прикасаться к ней опасно, так как он уже на пределе. Но и с подвязками, стягивающими ноги, спать опасно. Нет, он не допустит, чтобы ее жизнь подвергалась опасности в его кровати.
Этого довода оказалось достаточно.
Собрав свою волю в кулак, Мартин взялся за подвязку и, затаив дыхание, потянул се вниз. Оказалось, что снимать чулки – это тоже пытка. Нежный шелк скользил по ее коже, гладкой, теплой. И он не мог не дотрагиваться, не гладить ее, не ощущать ее под своей ладонью.
Наконец один чулок был снят. Мартин бросил его на пол и склонился над другой ногой.
Чтобы добраться до другой подвязки, он был вынужден откинуть одеяло, и тогда его взору открылось гораздо больше, чем ему следовало бы видеть. Приструнив себя, он быстро стащил с ноги подвязку, а потом стал медленно снимать чулок. При этом он не удержался и погладил Аманду под коленкой. Неожиданно ее нога приподнялась, как бы приглашая полюбоваться собой. Мартин поднял голову – и встретился с взглядом васильковых глаз.
Горящих желанием.
Он увидел, что грудь Аманды учащенно вздымается. Воздух между ними накалился. Он перевел взгляд на укрытые шелком бедра, на то место, которое еще несколько минут назад манило его.
Аманда перевернулась на спину и раздвинула ноги.
Мартин резко выпрямился, чтобы сделать глубокий вдох, и попятился.
Пристально глядя на него, Аманда встала на колени перед ним. Улыбаясь, она придвинулась к краю кровати и положила ладони ему на грудь.
– Теперь моя очередь, – кокетливо проговорила она.
Аманда медленно повела ладони вниз. Ее взгляд следовал за руками. У Мартина пересохло во рту от волнения, в голове стучало. Дыхание стало поверхностным и частым, воздуха хватало только на то, чтобы не задохнуться, – на сопротивление сил уже не оставалось. Он замер с закрытыми глазами, а руки Аманды скользили по его телу. Крохотные ручки, наделенные огромной властью, способные сделать из него раба. Его никогда не ласкали так, как сейчас, ни одна женщина не пробуждала в нем такие чувства.
Он был абсолютно беспомощным. Он превратился в ее пленника.
И даже его сила воли не могла этому помешать.
Аманда поняла все это и торжествовала. Оказывается, ее льву нравится, когда его гладят. Он сам только недавно гладил ее, и ей было очень приятно. Теперь ее очередь дарить ему наслаждение и получать за это награду.