Осетинские народные сказки, стр. 58

Царь призвал молодца к себе и дал ему задание. Молодец опечалился и вернулся к своей жене. Рассказал он ей о новом требовании царя, а жена ему говорит:

— Садись на своего коня, и счастливого пути тебе!

Он сел на своего коня и пустился в дальний путь. Едет он, едет, сколько времени он проехал, кто его знает, и конь опять спрашивает его:

— Куда ты, славный молодец, путь держишь?

Он поведал коню своему про новое требование царя, и тот ему сказал:

— Когда мы доедем до того места, где две горы бьются, подобно двум баранам, то ты нанеси мне плетью своей такие удары, чтобы из паховой области моей выступила кровь, а на твоих ладонях вскочили волдыри-болячки. Сам же крепко сиди в седле своем!

Оказался молодец перед этими горами. Две горы бьются, как два барана. Сходятся и расходятся. Когда они разошлись друг от друга, он нанес коню своему плетью такие удары правой и левой рукой, что в правом и левом паху коня показалась кровь, а на ладонях юноши вскочили волдыри-болячки. Конь бросился стрелой и очутился по ту сторону гор.

Едва он проскочил на коне через эти горы, как они остановились каждая на своем месте и стали неподвижны. Двум этим горам суждено было биться до тех пор, пока между ними не проскочит удалой молодец.

Вывел он кобылицу, захватил и таз, привязал его у себя в тороках и пустился в обратный путь. Доставил он их царю, кобылицу пустил к нему во двор и таз швырнул туда же.

Как только заяц, железный сундук и кобылица оказались вместе, они превратились в трех таких девушек-красавиц, что люди не могли на них налюбоваться. На них было наложено такое заклятие: до тех пор, пока они не сойдутся вместе, нельзя будет узнать, кто из них кем был.

Царь обрадовался, призвал героя к себе и обнял его, забыв про то, как он перед этим был напуган.

Три девушки-красавицы стоят, не трогаются со своих мест.

Царь пригласил их в свой дворец, а девушки ему говорят:

— Наш обычай не таков: сначала ты должен очиститься. Садись с женой и всей своей семьей в таз, а затем сажай рядом с собой по признаку, кто как близко к тебе стоит. Таз будет расширяться так, что в него войдут все, кто под твоей властью вершил дела, начиная с твоего министра и кончая самым низшим твоим прислужником. Когда ты это сделаешь, то все вы очиститесь, и тогда мы пойдем туда, куда ты нас поведешь, дорога твоя будет в твоей власти.

Царь посадил в таз всех своих людей, которые под его властью вершили дела во всех углах его государства.

Девушки спросили царя:

— Нигде больше нет твоих людей?

— Нигде больше нет, — ответил царь, — кроме простого народа.

Старшая из девушек заговорила по-хатски 50, и таз воспламенился. Даже пепла не осталось в нем от царя и его слуг, вершивших дела от его имени. Когда в тазу ничего больше не осталось, он стал снова таким, каким был.

А потом девушки-красавицы призвали к себе молодого человека и сказали ему:

— Нам суждено было сойтись благодаря тебе, а гибель проклятого царя была в наших руках. Теперь мы в твоей воле, поступай с нами, как тебе желательно. Сам же ты садись на царский престол, выбери себе подчиненных, чтобы они решали дела трудового народа.

Молодец взошел на царский престол. Он не виделся еще со своей матерью-старухой. Привез свою мать в царской карете, усадил ее на место царской матери. Послал и за своей женой. Она прибыла и заняла место царицы. Для трудового народа он назначил власти, которые подчинялись ему. Трех сестер, девушек-красавиц он выдал замуж за тех, за кого они сами пожелали.

И сегодня они живут и поживают.

Как вы всего того не видели, так пусть не посетят нас никакая болезнь, никакая напасть!

55. Матара, сын Даууая

Давным-давно жил-был хан. У него был единственный сын. Он был заносчив и мешал носить воду женщинам-водоноскам. Женщины, бедняги, носили воду на спине в кадушках, а ханский сын выходил и ради развлечения стрелял в кадушку. Он разбивал ее, и вода проливалась на женщин.

Однажды вышла на реку знахарка с кадушкой. Ханский сын пустил свою стрелу и в нее; он попал в кадушку на ее спине, и кадушка разлетелась в щепки, а вода облила знахарку до нижней рубашки.

— Да лишишься ты своей гордости, заносчивости! — прокляла его знахарка. — Бывали и другие ханские сыновья, но они давали людям возможность свободно ходить по воду! А ты даже по воду не даешь ходить! За твою надменность перед нами, бедными женщинами, пусть бог вложит в твое сердце образ Уацирохс-Зардирохс, чтобы тебе опротивели все люди, кроме нее, и чтобы слово перестало доходить до тебя! Пусть это тебя постигнет в наказание за то, что ты оскорбляешь нас!

Ханский сын тотчас же ушел домой. Он зашел к себе, запер за собой три двери и свалился на постель.

Родители всполошились, ищут своего единственного сына:

— Где он? Что с ним? Может быть, он спит? Но и для сна есть предел!

Некоторое время они выжидали, надеялись, что сын сам покажется, но так как он не показывался, они стали стучаться к нему. Где там! Он не открывает двери, никому не дает ответа, не отзывается ни на чей зов.

Жители ханского села тоже всполошились. Разговоры о том, что ханский сын запер за собой двери и на зов не откликается, дошли и до них. Собрались все, и стар, и млад, по очереди стали стучаться к нему в окно и в двери — но он не отзывается; на их стук и зов.

Тогда один из стариков сказал:

— Его постигло какое-то горе. Быстро пошлите вестника к его дяде по матери Матара.

Посадили на коня юношу, который выделялся среди своих товарищей, и наказали ему:

— Скачи быстро, и днем, и ночью, и доставь сюда его дядю по матери Матара!

Юноша тотчас ускакал на коне как вестник тревоги; прискакал к Матара, дяде ханского сына по матери, и сообщил ему тревожную весть:

— Твой племянник, ханский сын, запер за собой три двери, никому не отвечает ни на зов, ни на стук, не открывает дверей! С ним что-то случилось, езжай к нему скорей!

— Едем скорей! — сказал Матара.

Быстро оседлал коня, сел на него и заспешил, как по тревоге, к своему племяннику. Прискакал к ханскому дому, быстро соскочил с коня и, даже не поздоровавшись, быстро направился к двери.

— Открой дверь! — постучал он. Но тот и ему не открыл двери. Матара позвал его еще раз, но он не ответил.

Тогда Матара ударил дверь своей пяткой, и она свалилась. Выломав таким образом три двери, он прошел к своему племяннику и застал его лежащим ничком на постели.

— Что с тобой? — спрашивает его Матара. — Какая беда с тобой приключилась? Что ты растревожил людей?

Ханский сын молчит, ничего ему не отвечает. Тогда Матара схватил его за руку, сбросил его с постели и говорит:

— Что ты молчишь? Что с тобой приключилось?

И тогда ханский сын, племянник его, сказал ему:

— Знахарка прокляла меня, и тотчас же Уацирохс-Зардирохс вошла мне в сердце: ничего больше я не понимаю, не слышу ни отца, ни матери, ни людей. Что она из себя представляет я не знаю, но охвачен страстной любовью к ней!

— Не унывай из-за этого! — сказал ему Матара. — Если я жив буду, мы ее заполучим! Теперь ни о чем больше не беспокойся, выкинь из головы свои тревожные мысли!

Матара сейчас же отправил двенадцать арб привезти сталь. Из привезенной стали он сделал лук и стрелу. После этого он выступил в дорогу вместе с ханским сыном.

Когда они несколько отъехали от своего села, Матара обратился с молитвой к богу богов:

— О мой бог, бог богов! Я пускаю эту стрелу, заставь ее идти впереди меня, и пусть она, проводя борозду, как плугом, придет туда, где находится Уацирохс-Зардирохс, а там пусть застрянет в земле!

Матара пустил свою стрелу, и она пошла впереди них, проводя борозду, как плугом. Они ехали по готовому пути и прибыли туда, где находилась Уацирохс-Зардирохс. Семь великанов собрались вокруг стрелы от лука Матара, застрявшей в земле, по очереди пытаются вытащить ее, но не могут. Они взялись за нее все семеро, но и всемером не смогли вытащить ее из земли. В этот самый момент предстал перед ними Матара со своим сестричичем, ханским сыном.