Украинские сказки и легенды, стр. 50
— Молчите, проклятые, лютые звери! Я иду к дедушке в услужение.
Они его и пропустили. Подошел он к дверям и как замахнется булавой, как ударит, так двери и разлетелись!
— Кто там? — кричит из дому дед.
— Это я, дедушка, иду к вам в услужение.
— Пора, пора! Ну, идем, будешь выбирать свою суженую. Но смотри, коль не выберешь — то к тем одиннадцати головам, что торчат на колу, прибавлю твою двенадцатую.
— Что ж, дедуся, воля ваша.
Пошли. Пришли опять на поляну, где стояли в ряд двенадцать девушек. Купецкий сын сразу же приметил свою суженую, но прошел раз, не вывел, прошелся второй раз — тоже не вывел. А дедушка ему говорит:
— Что ж ты, такой-сякой, неужто тебе ни одна не приглянулась?
А он опять-таки отвечает:
— Э-э, нет, дедушка! Это ж ведь не яблоко с яблоньки сорвать: вкусное — съел, а плохое — бросил, мне-то ведь с нею век вековать.
На третий раз вывел он.
— Ну, добро! — говорит дед. — А теперь ступай и гуляй, а завтра приходи, если и завтра выберешь — будет она твоя.
И дал ему много денег. Гулял-гулял купецкий сын, а после полуночи к милой возвращается. Поужинали и спать улеглись. Только успели свет потушить, летит от дедушки вестник.
Стукнул в оконце и кричит:
— Велит дедушка явиться вам завтра всем, да чтоб были лицом в лицо, одежда в одежду, и черевички в черевички, и чтоб у каждой было по золотому пруту.
— Хорошо! — ответила она ему.
Вмиг сковала она милому золотую булаву и говорит:
— Смотри ж, мой дружок, делай все и теперь, как первые два раза. Подойдешь к воротам, скажи львам то же самое; подойдешь к дверям, булавой их разбей, а как будешь выбирать, дважды пройдись, а уж на третий раз и выбирай.
Утром поднялась его милая и опять улетела. Пошел и купецкий сын туда. Подходит к воротам — львы опять на него кинулись. А он крикнул на них:
— Молчите, проклятые, лютые звери! Иду я к дедушке в услужение.
Они его и пропустили. Подошел к дверям да как замахнется, как ударит по ним, они и разлетелись.
— Кто там? — спрашивает дед.
— Это я, дедушка, иду к вам в услужение.
— Пора! Пора! Ну, пойдем выбирать твою суженую.
Прошелся купецкий сын раз, не узнает свою суженую (а он-то сразу ее узнал), а дед все кричит на него. Прошел в другой раз, тоже не выбрал. А дед пуще прежнего на него кричит. Прошелся он еще и на третий раз вывел.
— Ну, хорошо! Пусть будет она твоя навеки.
Обвенчали их и свадьбу сыграли. Нагрузил ему дед золота и серебра целых двенадцать кораблей, и поплыла молодая чета к отцу-матери.
Как приехал купецкий сын домой, созвали на радостях гостей, второй раз устроили свадьбу.
И я там был, мед-пиво пил, по бороде текло, а в рот не попало.
СКАЗКА ПРО ИВАНА-ЦАРЕВИЧА
Жили-были царь с царицею. Детей у них не было. И были… они такие бедные, что даже есть нечего было. Вот пошёл раз царь на заработки; захотелось ему по дороге пить, вдруг видит — криница. Только он наклонился воды напиться, как вдруг его что-то за бороду и ухватило. Стал он проситься:
— Пусти меня, кто ты?
А оно и говорит:
— Нет, не пущу! Пообещай отдать мне то, что у тебя дома после жены всего милее.
Он подумал: «Что же у меня милее жены? Нету ничего» — и пообещал. А оно и говорит из криницы:
— Я к тебе спустя три года за ним приду.
Царь домой воротился, а жена встречает его с сыном Иваном. Он так ему обрадовался, но тут вспомнил, что сын уже не его, и горько-горько заплакал.
Прошло три года, и явился тот бородатый за царевичем. Но царь выпросил оставить сына дома еще на три года. Прошло три года, и явилось оно опять и говорит:
— Чего ждете? Присылайте его мне немедля!
На другой день напекла царица сыну на дорогу паляниц, рассказала, куда идти, да его еще за село немного проводила. Вот идет он, вдруг видит — стоит хатка. А уже смеркалось, и зашел он туда на ночлег, а там живет Пятничка. Увидела его и говорит:
— Здравствуй, Иван-царевич! По своей воле или по неволе пожаловал?
— Нет, Пятничка! Больше, чем по неволе! — и рассказал ей, куда и зачем идет. Вот она ему и говорит:
— Умен, что ко мне зашел: я тебя научу, куда идти; есть там двое ворот, так ты не иди в те ворота, что на засов заперты, а в те, что с замком, и торчит на них голова человечья. Но ты не бойся! Только постучись, ворота вмиг сами откроются; потом ступай все по дорожке, подойдешь к озеру и увидишь: купаются в нем двенадцать сестер, и все обернутся уточками. А платья их будут на берегу лежать — всех одиннадцати вместе, а одной отдельно; так ты то и возьми и с ним спрячься. Вот оденутся все сестры и пойдут, а та станет свое платье искать, а потом скажет: «Отзовись, кто мое платье взял — я буду тому матерью». А ты молчи. Она опять скажет: «Кто мое платье взял — буду тому сестрою». Ты все молчи. Тогда она скажет: «Кто взял мое платье — буду тому женою». Вот ты тогда и отзовись, и отдай ей платье.
Он так и сделал. Только отдал ей платье, а царевна и говорит:
— Ступай-же, Иван-царевич! Как придешь ты к моему отцу, он скажет тебе, чтобы ты выбирал себе из нас жену, и поставит всех нас в ряд; ты увидишь, что все сестры будут очень красивые, а на меня нашлют всяких прыщей. А ты все же на меня укажи, что эту, мол, возьму! Будут над тобой все смеяться, а ты ничего не слушай. На другой день царь поставит опять всех нас в ряд, и будут все сестры в золоте, а я в черном. Но ты опять меня выбери. Царь и на третий день нас покажет, но будем мы уже все одинаковые, только ты смотри: я выставлю ногу вперед, и ты опять на меня укажи. А больше уж тебя спрашивать не будут, и стану я твоею женой.
Как сказала она, так все и сделалось.
На другой день кликнул царь к себе Ивана-царевича:
— Смотри, чтоб ты мне до зари такой сад насадил, какого ни у кого нету, да чтоб уродились там такие яблоки, золотое яблоко и яблочко серебряное!
Вот пришел он к жене и плачет. А она спрашивает:
— Чего ты, Иван-царевич, плачешь?
— Как же мне не плакать, если твой отец задал мне такую работу, что мне и в век не сделать!
— Молчи, богу молись да спать ложись; к утру будет все готово.
Он лег, а она вышла на двор, махнула платочком — посбежались люди и спрашивают:
— Что тебе, царевна, надобно?
Она приказала, чтоб ни свет ни заря было все то, что отец велел. Вот царь утром встал, смотрит — все уже сделано. Дождавшись вечера, кликнул опять зятя и говорит:
— Смотри ж, чтоб завтра к утру построил мне такой мост, чтоб золотая жердинка да серебряная жердинка.
Вот пришел он опять к жене, стал плакать и рассказал, что ему царь велел сделать. А она опять говорит:
— Ничего, богу молись да спать ложись!
И только он лег спать, вышла она и как крикнет — посбежались люди и до света все сделали. Царь опять поутру встал, увидал, что все сделано, призвал вечером зятя и говорит:
— Смотри, сделай мне до утра целый дворец да такой красивый, чтоб лучшего ни у кого не было.
Пришел он опять домой, заплакал и стал рассказывать, что ему царь велел. Она уложила его спать, а сама вышла, крикнула— сбежались люди, она им приказала, чтоб до света все было готово, и люди все это и сделали. Тогда царь увидал, что зять у него такой: что ему что ни прикажешь, все сделает! Больше ничего не заставлял его делать и стал его пускать гулять по саду.
Вот пошел он раз в сад и взошел на курган; вдруг видит, а у отца его по двору бегают детки. Он догадался, что то его братишки, заплакал да и пошел к жене. А она его спрашивает:
— О чем ты плачешь?
— Как же мне не плакать? У моего отца так весело, все мои братишки там по двору ходят. Я видел это с того курганчика, что в саду.
Вот она ему и говорит:
— Не плачь. Мы к отцу твоему убежим.
И трижды плюнула в доме, чтоб за нее слюна говорить стала. И пошли они.
На другой день ждал отец, ждал их снедать, а они не идут, пошел тогда сам звать, стал под дверьми и кличет, а слюна отвечает: «Погодите, сейчас приду!» Он подождал и опять кличет, а слюна опять отвечает, что приду, мол. Он рассердился тогда и велел ломать двери. Глядь — никого нету, и уж тогда так разгневался, что тотчас велел вдогонку верховых разослать, во все стороны. А царевич с женой уже далече!.. Вот приложила она ухо к земле, слушает, а погоня-то уже близко. Вот и говорит ему: