Мифы и сказки бушменов, стр. 40

Она встала и вышла. Тут жена Квамманга увидела, что ее муж идет вместе с другими, нагруженный мясом квагги. Она остановилась и сказала:

— Разве не Квамманга и его людей я вижу там? Вон они идут с поклажей!

Тогда жена Цагна встала и тоже вышла:

— Не Квамманга ли идет там с поклажей?

А Цагн все лгал и лгал дальше.

Тогда жена Цагна сказала мужу:

— Ты солгал мне, а я из-за этого сказала неправду жене Квамманга.

Цагн сказал:

— Я знал, что Квамманга придет и принесет мясо квагги.

— Ты сидишь тут и лжешь, — сказала жена Квамманга.

Тут Ихневмон подошел к хижине, положил мясо и сел. Подошел Квамманга, положил мясо квагги, которое он нес, и тоже сел. Он молчал. Он был сердит на деда Цагна. И тогда, раз Квамманга молчал, заговорил Ихневмон.

Ихневмон сказал:

— Цагн попросил меня спрятать его. А львенок подумал, что это зайчонок, и попросил свою мать вытащить для него зайчонка.

Так говорил молодой Ихневмон, сидя там.

Жена Квамманга сказала молодому Ихневмону:

— Я была уверена, что дед обманывает меня. Она была очень сердита, когда сказала это молодому Ихневмону.

И Цагн был сердит. Он улегся.

88.  О том, как Цагна и Квамманга завалило камнями

Однажды Квамманга отправился в гости. Он был вдвоем с Цагном, и они пришли к дому пчел, которые жили вместе с даманами.

Юноша-пчела предложил Квамманга напиться из своей скорлупы яйца страуса, а юноша-даман предложил свою скорлупу яйца страуса Цагну, но налил в нее грязную воду. И Цагн напился из скорлупы дамана. Но, распробовав, что вода грязная, он проклял юношу-дамана.

В это время мать-даман, которая была тогда на своей охотничьей территории, чихнула, и из ее ноздрей выскочили капли крови. И от этого покатились камни. Падая, камни сказали «В-в-в-в-в-в-в», потому что с трудом отрывались: они держались крепко.

Тогда юноша-пчела обратился к своему деду Квамманга:

— Ты должен отправиться к огурцу-гамбро, мать проделала в нем дыру. Войди в нее. Из-за Цагна, который пришел с тобой, этого человека, который всех поддразнивает, камни покатятся на вас. Потому что с тобой пришел этот Цагн, который дразнится.

Квамманга встал. Он благополучно добрался до норы, сделанной в гамбро, и расположился там, а Цагн остался снаружи, потому что он пришел позже. И его забросало камнями. Камни плотно завалили его, а Квамманга остался цел и невредим.

Женщины у них дома сказали:

— Что могло случиться? Нужно послать ворону с куском жира на шее, чтобы она пошла и поглядела, где они.

И ворона с куском жира на шее отправилась. Кусочек жира был очень маленький, и на полпути ворона съела жир и повернула обратно. А маленький кусочек жира до сих пор белеет у нее на шее.

Люди послали другую ворону и тоже повесили ей на шею кусок жира. Она отправилась, но на полпути съела жир и повернула назад.

Тогда люди повесили кусок жира на шею пестрой вороне. И пестрая ворона отнесла жир туда, где был Квамманга. Она добралась до того места, где лежал Квамманга, где его придавило камнями, и стала парить над ним.

— Га! Га! Идет ли Квамманга? Когда ты отправишься? — сказала она.

Тогда заговорил Квамманга, он сказал:

— Иди и скажи людям деда, чтобы они пришли и вытащили меня, так как я проголодался, пока лежу здесь.

И пестрая ворона улетела; у нее на шее до сих пор еще виден жир, который люди тогда ей повесили. Она принесла жир обратно. И люди увидели, что жир еще там, на шее вороны. С тех пор жир навсегда остался у нее на шее. Шея вороны белая — ведь она принесла жир домой. Жир, который был у нее на груди, остался там навсегда — грудь у нее белая, а часть, которая была у нее на шее, осталась белым пятном на шее. Поэтому мы называем ее «пестрая ворона». Мы думаем, что белое оперение у нее на шее покрывает то место, где некогда висел жир.

Слон, жираф и носорог отправились вызволять Квамманга и Цагна. И Кауру, жена Цагна, тоже пошла, и Дикобраз, жена Квамманга. Они пошли, чтобы посмотреть, можно ли их вытащить из завала. Вот почему они отправились посмотреть.

Они увидели, что там навалены камни, огромные камни. Тогда они подумали, что Цагн и Квамманга смогут выбраться, так как камни большие. Жена Квамманга стояла и смотрела — показалось лицо мужа. И она подумала, что Квамманга сможет выбраться, потому что, как только люди сбросили сверху камни, показалось его лицо. Она стояла и глядела, как постепенно показывается тело Квамманга. Она подумала, что людям удастся вытащить его, ведь уже показалось его тело.

Наконец она увидела, что Квамманга вытащили. Она поблагодарила людей за то, что они вытащили Квамманга.

Кауру тоже стояла и смотрела, но Цагна не было видно — камни совершенно завалили его. Поэтому Кауру все стояла и глядела, но не видела его. Когда она поняла, что люди собираются бросить там Цагна, она попросила, чтобы они вытащили его. А люди хотели оставить его там погребенным под камнями. И Кауру принялась просить людей вытащить для нее Цагна — ведь он был ее мужем.

Она сказала:

— Цагн всегда был таким. Он расхаживает, устраивает разные проделки, когда меня нет с ним. Вы должны вытащить его ради меня. Я всегда наставляла его. Я говорила ему: «Ты не должен проказничать, когда ты идешь с Квамманга».

Цагн же поступал так, как будто он не слышал ее. Он продолжал свои проделки в домах чужих людей, хотя она говорила:

— Ты не должен проказничать.

Цагн должен был бы подумать о том, к чему приведет его поддразнивание. А он все дразнился, как малый ребенок; он все играет, как будто он ребенок, а не взрослый. Он ходит в дома чужих людей и проказничает, совсем не думая, что с ним Квамманга.

Поэтому-то, из-за его выходок, и Квамманга завалило камнями. А ведь это только Цагн проказничал, а Квамманга вел себя спокойно. Он понимал, что они в гостях у чужих людей. Поэтому Квамманга вел себя спокойно, он просто разговаривал, он беседовал.

Люди стали разбирать и оттаскивать камни, и вот они вытащили Цагна. Они грубо обращались с ним и ушибли его: ведь они были сердиты на него за то, что из-за него пострадал Квамманга.

Поэтому люди грубо выволокли его из-под камней. Они видели, что причиняют ему боль, потому что камни накрепко зажали его, но они были на него сердиты.

Тогда Цагн стал жаловаться, что у него болит кожа от ударов камней. И Кауру сказала:

— О люди! Прошу вас хорошо обращаться с Цагном ради меня.

А люди хватали камни и отшвыривали их в сторону и тащили Цагна. Цагн стонал, вскрикивал — ведь ему и правда было больно кожу. Он вопил, потому что камнями ему ободрало всю кожу. Он пронзительно кричал.

Прихрамывая, Цагн вместе со всеми двинулся к дому. Он шел, пошатываясь. Люди смазали ему лицо, чтобы облегчить боль, а ему очень хотелось есть. Поэтому он шел и покачивался от голода. Но люди все же смазали ему лицо; они хотели, чтобы его раны исцелились, чтобы он мог спокойно идти вместе с ними и вернуться домой. И он пришел домой.

Тогда его сестра-журавлиха [43] заплакала от жалости. Цагн был покрыт ранами, и сестра жалела его за то, что он, Цагн, так пострадал. А люди бранили его за его поведение.

Люди бранили его, потому что он не слушал, что ему говорят. Ведь молодой Ихневмон часто говорил с ним. Квамманга говорил молодому Ихневмону, а молодой Ихневмон передавал своему деду Цагну.

Молодой Ихневмон говорил:

— О мой дед! Отец хочет, чтобы я сказал тебе, что мы не должны проказничать в домах чужих людей. Вот что отец велел передать тебе. Но ты не позволяешь нам говорить с тобой об этом, а продолжаешь проказничать в домах чужих людей. Поэтому отец хотел, чтобы я поговорил с тобой и сказал тебе, что ты не должен проказничать в чужих домах. Но ты не хочешь помолчать и не даешь нам поговорить с тобой. Ты ведешь себя так, будто ты никогда не слышал наших слов.