Мифы и сказки бушменов, стр. 20
Гцонцемдима хотела добраться до становища родственников своей матери. Когда ей было уже совсем близко, она обратилась к дождю:
— Ну, сделай же что-нибудь! Разве ты не видишь, что меня хотят убить? Пошли хотя бы одну тучу, чтобы выпал дождь и смыл мои следы!
И дождь послал тучу и подвесил ее в небе. Капли дождя, пролившиеся из тучи, смыли следы Гцонцемдима.
А на ее преследователей обрушился ливень, и им пришлось идти всю ночь. Наконец они отыскали укрытие и долго ждали, пока дождь прекратится.
— Что случилось? — говорили они друг другу. — Куда она могла деться? Но она исчезла! Бросим все и вернемся домой.
Когда дождь перестал, они отправились домой.
Там они жили и занимались своими делами. Но в другой раз они пошли и убили ее, убили свою невестку.
Все эти истории случились в давние-давние времена. Тогда жил Цгаува, который и устраивал все это.
47. История о Гцонцемдима, ее матери и ее муже (III вариант)
Кровь из сердца Гцонцемдима вытекла.
Она ушла, и ее убили. Кровь из ее сердца полетела обратно в становище и уселась сверху на спинной хребет ее бабушки. Бабушка взяла и положила ее в мешок. Кровь лежала там, в мешке, и подрастала. Она росла-росла, пока снова не стала женщиной. Дети этого селения увидели ее и закричали: «Тетушка! Тетушка!» Племянницы увидели ее и радостно приветствовали.
Когда она совсем выросла, она вышла из мешка и села посреди становища. Вот что было с Гцонцемдима. Она росла, росла, росла, пока наконец не выросла.
И тогда пришел слон — или это был кори-дрофа? — чтобы взять ее в жены. Ну, как бы то ни было, пришел какой-то новый муж и женился на ней.
И вот однажды мать Гцонцемдима взяла свою тезку, дочку Гцонцемдима, и они отправились выкапывать шон. Какое-то время они выкапывали молча.
Затем мать Гцонцемдима сказала:
— У! Эти луковицы шон похожи на яйца моего зятя — он пробегал здесь, гоняясь за каким-то животным, а его яйца мотались — о! о! — и упали на землю!
А ее маленькая внучка была как раз рядом и слышала.
Ну а отец маленькой девочки, муж Гцонцемдима, принес в становище дукера, которого он убил. Он освежевал его и разделал мясо.
Когда старая женщина и ее внучка пришли домой, он сказал маленькой девочке:
— Вот, возьми это мясо для твоей бабушки, пусть она приготовит его для тебя!
Но девочка отказалась.
Ее отец повторил:
— Эй, возьми-ка мясо для твоей бабушки, чтобы она приготовила его для тебя!
Но маленькая девочка сказала:
— Почему я должна давать ей мясо? Ведь она говорит, что, когда мой отец охотится на дукеров, его яйца мотаются — гцох-гцох! — и падают на землю.
Ну а ее отец ничего не сказал на это. Он только взял большой нож и заткнул его за свою набедренную повязку. Затем он взял внутренности дукера. И наконец, он закутался в каросс из шкуры сернобыка, чтобы спрятать нож. Затем он направился к хижине своей тещи.
Старая женщина приподнялась было, чтобы взять у него мясо дукера.
Но он сказал:
— Нет, это делается не так. Когда получаешь подарок, нужно наклонить голову. Сделай так, наклони свою голову и возьми то, что я передаю тебе.
Его теща наклонила голову. Тут же он ударил ножом ее сзади по шее. Она умерла и лежала неподвижно. Ее зять вернулся в хижину и подвесил печень дукера.
Ну а его жена Гцонцемдима уходила собирать съедобные коренья и насекомых. Спустя некоторое время она возвратилась.
— Пойди посмотри, как там бабушка, — сказала она дочери.
— Нет, — сказала девочка, — я не пойду.
— Почему это моей матери совсем не слышно? — удивлялась Гцонцемдима.
В конце концов она пошла посмотреть сама. «Уф-ф!» — вырвалось из ее груди. Кровь вытекла из тела ее матери, она стекла к краю очага и там засохла. «Йи!» — сказала Гцонцемдима. Она прикрыла тело матери и вернулась в свою хижину.
Она раздула огонь. Затем она села так, чтобы на нее шел дым. Когда ветер переменился, она взяла и пересела, чтобы дым снова шел ей в лицо. Слезы бежали из ее глаз.
Ее муж сказал:
— Отодвинься в сторону! У тебя от дыма слезятся глаза! Зачем ты так садишься, что дым идет прямо на тебя?
Но она ответила:
— Нет, просто очаг дымит, и я случайно села так, что дым попадает на меня.
И пока она плакала, она все время садилась так, чтобы дым шел в ее сторону, чтобы скрыть причину своих слез.
Ее муж взял свой лук и заиграл на нем — ва-ва-ва-ва-ва-ва-во, ва-ва-ва-ва-ва-во!
«Да, играй-играй на своем луке, да вытяни-ка хорошенько шею», — думала Гцонцемдима.
Ее муж играл на своем большом луке, он лежал на спине и пел. Гцонцемдима положила в огонь шило. Оно лежало там и раскалялось. Она раздула огонь, и шило еще больше раскалилось. Она все раздувала огонь, пока шило не раскалилось докрасна. Шидидиди! — и шило вонзилось ему в шею. «Цгани!» — услыхала она его предсмертный хрип.
— А разве моя мать еще раньше тебя не испустила свой предсмертный хрип? Сначала ее дыхание оборвалось предсмертным хрипом у нее в горле, ну а теперь твоя очередь, — сказал Гцонцемдима своему мужу.
Ну вот, он умер, и она прикрыла его тело, как до этого она прикрывала тело своей матери. Ее мать лежала мертвая, и ее муж тоже лежал мертвый.
Утром она поднялась. Она взяла сандалии своего мужа и бросила их в одну сторону, взяла сандалии своей матери и бросила их в другую сторону. Сандалии превратились в грифов. Она подбросила в воздух сандалии своего мужа, а затем подбросила сандалии своей матери — и все сандалии превратились в грифов.
А потом в становище пришли братья ее мужа.
Они огляделись вокруг и спросили:
— Эй! А куда ушел наш старший брат?
— Он ушел куда-то в ту сторону, — ответила Гцонцемдима.
— Он ушел туда? Ну а где же старая женщина?
— А старая женщина ушла в эту сторону. Она пошла посмотреть, что там и как. А муж сказал, что он собирается поискать дукеров в той стороне, — лгала Гцонцемдима.
Ее деверья удивились тому, что она сказала.
— А-а? — сказали они. — Действительно ли он ушел охотиться?
И они снова спросили ее, куда он пошел.
— Он пошел на охоту, он отправился вот туда, — сказала она им.
Ну, они сели и стали ждать. Они посидели некоторое время, а потом они поднялись и ушли.
Когда они отошли немного, то стали говорить между собой:
— Его убили, но как это случилось?
Все это время грифы кружили в небе. И вот они спустились на один труп, а потом — на другой.
— Что это? Почему это грифы тут же спускаются, как только мы пройдем мимо? Вы только посмотрите, что делают эти грифы?! Вот тут стая грифов, а вон там другая стая!
Они никогда не видели ничего подобного.
— А та женщина вон там — она убийца! — сказали они. — Она, должно быть, убила нашего брата. Вот здесь она его убила. Она убила его там, где кружат вон те грифы и вот эти. И то, что она сказала нам, будто он ушел на охоту, — неправда!
— Ну а теперь пойдемте узнаем, что же случилось на самом деле!
Братья заставили Гцонцемдима собрать вещи и пойти вместе с ними.
Она взяла свою дочь и спросила:
— В какой стороне ваше становище?
— Если пройти здесь напрямик, то попадем туда, — ответили они.
Они шли, шли, долго шли.
— Когда же мы туда доберемся? — спросила Гцонцемдима.
— Потерпи, мы скоро будем там, — сказали они.
Они прошли еще немного.
— Где же становище? — спросила она.
— Еще довольно далеко, но как только пройдем этот кусок пути, то окажемся там.
— Хорошо.
И вот они шли, шли и шли, и она опять сказала:
— Мы уже зашли так далеко, когда же наконец мы туда доберемся?
— Да мы уже почти пришли, — сказали братья. Вскоре им повстречались люди, собиравшие коренья.
— Теперь мы уже недалеко от становища. Видишь вон то дерево, что стоит там? Становище возле него.
Так они шли, шли, тащились, тащились и наконец добрались до становища. Но перед тем как они вошли в образованный хижинами круг. Гцонцемдима вынула свой чудесный рог сернобыка.