Сказки народов Сибири, стр. 31

Надоело братьям орехи щелкать и молитвы слушать — спрыгнули они вниз.

Поднялось среди лам большое волнение.

— Услышана наша молитва — новыми ханами нас наградили.

Объявили они Артаа-Седи ханом, а Авыгаа-Седи — его помощником.

Все радовались-веселились, одна ханша хмурилась. Наказал Артаа-Седи брату следить за ханшей. Однажды рано утром, когда еще коров не доили, ханша крадучись вышла из юрты. Надел Авыгаа-Седи шапку-невидимку, бесшумные идыки и пошёл за ней следом.

Долго шла ханша. Наконец среди тальника показалась белая юрта. Вошла в неё ханша, а за ней и Авыгаа-Седи проскользнул В богато убранной юрте сидел одетый во всё черное злой волшебник.

— Знаю, привели к тебе в юрту ханов. Только не жить им долго, — зло усмехнулся черный волшебник.

— Знаю. Затем и пришла к тебе, — ответила ханша.

— Устрой завтра пир в честь нового хана. Только не бросай в огонь можжевельник — от него у меня глаза слепнут.

— Хорошо. Всё исполню, — охотно согласилась ханша и радостная пошла домой.

Приказала ханша подданным готовить мясо, варить хмельную водку.

Братья решили проучить волшебника и стали тайком собирать можжевельник.

На другой день вокруг большого костра начался пир. Больше всех веселилась ханша и всё на небо поглядывала. Вдруг небо потемнело. Над костром закружилась большая чёрная птица. Авыгаа-Седи тотчас бросил в костёр охапку можжевельника. К небу поднялось облако пахучего дыма.

Хочет хищник клюнуть Артаа-Седи в темя, да дым глаза застилает. Чуть не до земли опустилась птица — всё равно ничего не видит. Тут её братья и схватили за крылья. Кричит птица диким голосом, бьётся в руках, а братья её знай щиплют. Только тогда отпустили, когда на ней ни одного пера не осталось.

Почернела ханша от злости, заболела с горя. Только рано утром поднялась она и крадучись побежала в лес. А Авыгаа-Седи в шапке-невидимке и бесшумных идыках пошёл следом — глаз с неё не спускает.

Лежит в своей юрте злой волшебник и стонет:

— Чуть совсем не убили меня твои ханы, окаянные.

— Всё видела, — отвечает ему ханша, — да помочь не могла. Что теперь делать будем?

— Поставь завтра восьмистенную юрту из одного железа. Устрой в честь хана состязания в шахматы. Только огня в очаге не разводи, насыпь туда пороху, а сверху поставь свечу, чтобы от неё прикуривали трубки. Как закричу я в дымовой дыре — дверь колом подопри и беги прочь. Пусть потом твои подданные сто второго хана ищут.

Засмеялась, обрадовалась ханша и поспешила домой. Рассказал Авыгаа-Седи брату всё, что слышал, и решили они погубить чёрного волшебника.

На другой день по приказу ханши поставили восьмистенную юрту из одного железа. Ханша потихоньку насыпала в очаг пороху и поставила на него свечу. Восемь человек засели за шахматы. Шесть игроков быстро кончили игру и пошли пить зелёный чай. Только Артаа-Седи с Авыгаа-Седи сидят себе — не торопятся. От свечи уже только огарок остался, совсем догорает. Заволновалась ханша, всё наверх поглядывает.

Взглянул Артаа-Седи краешком глаза и видит: сидит в дымовом отверстии черная птица и на свечу поглядывает. А та уже совсем почти догорела, вот-вот пламя коснется пороха. Не выдержала ханша и выбежала из юрты. Только хотела дверь колом припереть, как следом за ней выскочили братья. Авыгаа-Седи захлопнул крышку дымового отверстия, а Артаа-Седи крепко дверь юрты колом подпёр. Закричала чёрная птица дурным голосом, раздался сильный взрыв, и от железной юрты ничего не осталось.

Долго горевала и злилась ханша, но ничего не поделаешь — от волшебника только чёрный пепел по небу летает.

Решили братья вернуться в аал Байбын-хана. Старший брат стал ханское добро собирать, а младший пошёл напоследок по аалу погулять в шапке-невидимке и в бесшумных идыках. За аалом заметил парня с зеркалом. Повернёт он одной стороной — в зеркале всю землю видно. Повернёт другой стороной — в осла обращается.

Подошёл к нему Авыгаа-Седи и громко сказал:

— Дай-ка мне посмотреть в твоё волшебное зеркало.

Оглянулся парень — никого нет. Испугался, уронил зеркало наземь и побежал прочь. Поднял Авыгаа-Седи зеркало и поспешил к брату. Решили они злую ханшу наказать.

Пошёл Авыгаа-Седи к ханше и говорит:

— Посмотрите, ханша, какое зеркало я нашел на дороге.

Повернула ханша зеркало одной стороной — всю землю видно, повернула другой — стала черной ослицей, навьючили братья на неё своё добро и поехали в аал Байбын-хана.

Артаа-Седи остался ханом в аале Байбын-хана, а Авыгаа-Седи стал ханом в аале своего старого отца.

Стали они мирно жить да добра наживать, а по миру пошла гулять сказка о силе братства.

Ак-сагыш и Кара-сагыш

Давным-давно жили два брата: Ак-сагыш и Кара-сагыш. Не было у них ничего, кроме двух коней: белого у Ак-сагыша и чёрного у Кара-сагыша.

Ездили братья на своих конях по аалам и кормились тем, что давали им добрые люди.

Однажды застал их в степи большой туман. Долго блуждали братья, сильно проголодались.

— Давай съедим твоего коня, — сказал брату Кара-сагыш, — а на моём вместе будем ездить.

— Хорошо, — согласился Ак-сагыш.

Голодные братья быстро расседлали белого коня, зарезали его и наелись досыта. Потом они стреножили коня Кара-сагыша и пустили пастись. Сами легли спать, положив под голову сёдла.

Дождался Кара-сагыш, когда Ак-сагыш уснул и ускакал от него на своём коне.

Проснулся утром Ак-сагыш — нет брата. «Наверно, Кара-сагыш ушёл искать коня», — подумал он и стал ждать. Ждал, ждал — не дождался и сам отправился искать. Но ни коня, ни брата не нашёл.

Запечалился Ак-сагыш, да делать нечего — пошел один куда глаза глядят.

Шёл, шёл и поднялся к верховьям реки Кара-Суг.

Смотрит, стоит чум из конских голов и коры. Заглянул Ак-сагыш в чум — никого нет. Залез он под топчан и стал ожидать — кто же придет?

Вечером в чум ввалились медведь, волк, лисица и кабан.

— Хороший день выдался сегодня у меня, — заревел медведь. — Вдоволь я полакомился кедровыми орехами. А чем вы поживились, друзья?

— А я накопал своей серебряной палкой столько сараны, что и съесть не смог, — похвалился кабан.

— Ты смотри береги свою палку, а то не ровен час украдёт кто-нибудь, — предупредил кабана медведь.

— Не украдут, я спрятал её в надёжное место — под бревно около чума, — ответил кабан.

Потом лисица похвасталась:

— У меня тоже удачный был день. Много наловила я сусликов.

— Я тоже не отстал от вас, — сыто проурчал волк. — У Караты-хана попировал. Там люди и скот гибнут от жажды. Вода куда-то исчезла.

— А как же найти воду? — спрашивает лисица.

— Я знаю, — ответил кабан. — Чёрный валун, величиной с корову, завалил родник Караты-хана. Только моей серебряной палкой можно столкнуть его под гору.

— Не болтай лишнего, хоть и дверь закрыта, — остановил его медведь.

Поговорили звери и заснули. Выбрался потихоньку Ак-сагыш из чума, нашёл серебряную палку и отправился в аал Караты-хана.

Зашёл Ак-сагыш прямо в ханскую юрту. Дали служанки Ак-сагышу сыворотки и стали гнать его из юрты.

— Не гоните меня, я хочу помочь вашей беде, — говорит Ак-сагыш.

Услышал хан и сказал:

— Ну что ж, попробуй, простой смертный. Пустишь воду, спасешь скот — награжу тебя. Отдам за тебя свою дочь, выделю скот из своего скота, добро из своего добра. А не сможешь — прощайся с жизнью.

— Ладно, — согласился Ак-сагыш и пошёл к роднику.

Положил он под огромный валун серебряную палку и легонько скатил его под гору.

Звонко зажурчала вода родника и разлилась широко вокруг.

Скот жадно двинулся к воде, топча и толкая друг друга.

Сдержал своё слово Караты-хан: выдал за него свою дочь, выделил скот из своего скота, добро из своего добра.