''Альта'' против ''Барбароссы'', стр. 18
Что Иоахим Риббентроп ответил Сталину, неизвестно.
Николай Зайцев изучил агентурные дела источников польской группы «Арбина», «Альты», «Арийца», «ХВЦ», супругов «ABC» и «ЛЦЛ». В конце сентября он выехал в Германию. В Берлине он должен был найти «Альту», восстановить с ней связь и создать группу, источники которой возобновили бы работу по добыванию сведений из важнейших германских правительственных учреждений. Задача сверхтрудная.
Отъезд Николая Зайцева совпал с отправкой в Германию вагона с золотом – гарантией выполнения советских заказов, предусмотренных торгово-кредитным соглашением.
Как писал Николай Зайцев в своих воспоминаниях, золото было в слитках, упакованных в сто ящиков, общим весом семь тонн. Сопровождение вагона поручили Зайцеву и одному работнику Государственного банка.
Для отправления такого ценного груза разработали два маршрута. Первый проходил через Одессу в Турцию, затем по Средиземному морю до Италии и оттуда в Берлин. Этот маршрут комиссия признала опасным, потому что в Средиземном море действовали подводные лодки различных стран. Встреча с любой из них, когда в Европе уже началась Вторая мировая война, была нежелательна.
Второй маршрут предусматривал перевозку ста ящиков золота через Латвию, Литву, Кёнигсберг и оттуда в Берлин.
До границы с Латвией вагон передвигался в сопровождении автоматчиков НКВД. На границе произошла, как всегда, задержка. В сопроводительных документах не было указано, кто несет ответственность за груз и какие везутся драгоценные металлы.
Зайцев связался с Москвой. Из столицы пришел ответ – груз сопровождает Николай Зайцев, драгоценный металл приказано было не называть. Через час вагон прицепили к паровозу, который пересек границу. На другой стороне границы вагон встретили немецкие таможенники и он был взят под охрану.
До польской границы, а затем и до Кёнигсберга груз доставили без происшествий. Далее вагон с золотом следовал в составе скорого поезда, который благополучно прибыл в Берлин. На вокзале Зайцева и сотрудника Госбанка встретили представители советского посольства и торгового представительства. Ящики тщательно пересчитали, пломбы проверили. Все было в полном порядке.
Золото прибыло по назначению.
Советский военный разведчик Николай Зайцев второй раз оказался на территории Германии.
Глава вторая
Одиссея Федора Кравченко
Герой греческого эпоса мужественный и хитроумный Одиссей на пути домой после Троянской войны встретил на своем пути невероятные трудности – ему удалось проплыть между Сциллой и Харибдой, он вырвался из крепких объятий нимфы Калипсо, отказался отведать плодов лотоса, которые имели одну особенность – тот, кто их попробует, – навсегда забудет о своей родине...
Одиссей преодолел все препятствия и соблазны и возвратился к родному очагу.
Военный разведчик Федор Кравченко родился в России, вырос в Уругвае, принимал участие в гражданской войне в Испании, был на нелегальной разведывательной работе в Латинской Америке и в Западной Европе. На его жизненном пути встречались Сциллы и Харибды – контрразведывательные органы различных государств, попадались и кареглазые нимфы и многое другое. Но ничто не помешало ему выполнить разведывательные задачи и благополучно возвратиться на Родину.
Одну из своих задач Федор Кравченко не смог выполнить. По замыслу руководства советской военной разведки он должен был оказаться на дипломатической работе в столице фашистской Германии, добраться до которой не смог...
Июньский вечер в столице далекой латиноамериканской страны прохладен. Кажется, что скалистые вершины ближайшей к городу горной цепи, покрытые снежными папахами, приближаются к мегаполису и дарят его обитателям желанную возможность насладиться горным воздухом – чистым и бодрящим. В эти минуты о жарком летнем дне забывается сразу...
Мануэль Ронсеро, коммерсант и начинающий промышленник, в тот июльский вечер 1941 года сидел в маленьком ресторанчике «Лос Пинос», расположенном на берегу небольшого лесного озера. Ресторанчик своей фронтальной стороной был обращен к лесному массиву, который в местных справочниках назывался Национальным парком. В единственном зале, вытянутом вдоль каменистого берега и освещенном мягким светом матовых электрических ламп, в этот час было немного посетителей и он представлял собой очень удобное место для отдыха и деловой встречи.
Ронсеро сидел за отдельным столиком в дальнем углу и ужинал. Вчера он прибыл в этот город из соседней страны для переговоров с владельцем одной шахты, в которой добывали руду для производства ртути. У него уже была своя шахта. И поскольку спрос на ртуть на мировом рынке увеличивался, он планировал расширить свой бизнес.
Посетитель ресторана завершил ужин и, наслаждаясь апельсиновым соком, просматривал вечерний выпуск местной газеты. Со стороны было видно, что этот человек знает себе цену.
Коммерсант, если бы его кто-то спросил, что он делает в этом ресторане, мог бы всегда сказать, что это самое уютное место в городе и перед трудными деловыми переговорами он отдыхает здесь.
Но никто и никогда не задал бы ему такого вопроса, потому что вряд ли кто бы мог предположить, что этот человек, с наслаждением попивающий апельсиновый сок, совсем не тот, за кого он себя выдает. От натурального латиноамериканца его не смог бы отличить даже шеф американского Федерального бюро расследований Эдгар Гувер. Только в Москве, в управлении военной разведки Генерального штаба Красной Армии, некоторые ответственные работники знали, что Ронсеро – советский разведчик Федор Кравченко. Но его настоящее имя редко упоминалось даже в служебной переписке. А тот, кто должен был знать его, называл коротко – «Клейн». И все.
В этот город «Клейн» прибыл по важному делу: в парке он должен был встретиться с человеком из Центра, вызвавшим его на явку условным сигналом. Кто выйдет на встречу – разведчик не знал. За все время пребывания на нелегальном положении он первый раз пользуется этими условиями агентурной связи. А это означает, что какие-то особые обстоятельства заставляют Центр прибегнуть к такой встрече с ним. Встречу назначили именно в этом городе. Так было обусловлено давно.
«Клейн» прибыл в Латинскую Америку летом 1939 года. Первые недели его пребывания на нелегальном положении проходили трудно – проблема получения местного гражданства решалась медленно. А без надежных документов он работать не мог...
Волокита с «пропиской» не давала ему покоя. Но «Клейн» верил в то, что ему удастся решить эту и другие проблемы. Он в совершенстве владел испанским языком, хорошо знал национальные особенности местного населения и чувствовал себя своим среди окружавших его людей, несмотря на то, что появился на свет божий под кубанским солнцем.
Из автобиографии:
Я, Кравченко Федор Иосифович, родился в 1912 году в селе Унароково Краснодарского края. Мои родители в 1913 году из-за усилившихся притеснений религиозной общины, в которую они входили, выехали на постоянное жительство в Уругвай к брату отца, который жил и работал в крестьянской общине в одном из сельскохозяйственных районов этой страны...
Детство Федора Кравченко прошло в пригородах Монтевидео. Уругвайцем он был около шестнадцати лет. За эти годы ему неоднократно приходилось попадать в очень сложные ситуации, и он научился жить среди темпераментных латиносов.
В 1929 году, когда родители возвратились в Советский Союз, жизнь Федора в Москве вначале была даже труднее, чем в Уругвае, однако новые условия жизни не испугали его. Наоборот, он тянулся ко всему, что его окружало. Любовь к России, которую на чужбине прививали ему родители рассказами о кубанских просторах и смелых казаках, быстро проросла в его душе и помогла освоиться в новой обстановке.
Из автобиографии:
Работал слесарем на стройке дома ВЦИК на набережной реки Москвы, там же познакомился с электросварщицей Надеждой Никитиной, которая стала моей женой (брак не был зарегистрирован); учился в школе, занимался комсомольской работой, позже – трудился в Исполкоме Коммунистического Интернационала молодежи политработником по странам Латинской Америки...