Колесница белого бога, стр. 30
Дэвид побывал в пещере-храме, внутри он оказался огромным, как папский собор Святого Петра. Правда, археологу не разрешили углубляться, предоставили к осмотру лишь небольшую часть у входа. Но Дэвид заметил по некоторым деталям, что сейчас пещера не используется как культовое помещение, хотя на ее стенах виднелись облупленные изображения все тех же древнеегипетских богов, а в центре стоял массивный гладкий камень с письменами, напоминающими рунические символы.
Дэвида искушало желание узнать, что там, дальше. Но он не чувствовал себя физически готовым совершить пешую прогулку в одиночку. К тому же он понимал, что старик неусыпно наблюдает за ним через своих подручных.
Ему разрешалось видеть немного. Небольшой водопад, бьющий из скалы в маленькое малахитовое озеро. Заросли колючего кустарника. Место общего отдыха в тени невысоких пальм с голыми стволами и вытянутыми плодами с блестящей коричневато-фиолетовой кожицей. Больше – ничего особенного. Крохотное поселение, укрытое в камне. Все самое интересное, предполагал Дэвид, пряталось внутри скальной гряды.
Наверняка зал-обсерватория был не единственным местом, оснащенным древней механикой. Но жрец не торопился открыть гостю все секреты Уэйнат. Здесь хозяином был он, старик. С этим следовало считаться.
Дэвид принял решение.
За прошедшие дни он узнал столько, что хватило бы на толстую монографию. Беседы со стариком становились все любопытнее, и каждый раз, познавая новое, Дэвид удалялся в свою комнату-пещеру, ощущая, что хочет знать еще больше. Это походило на подкатывающие приступы голода, но голода информационного…
Он черпал пищу и в дневнике отца, последней третьей тетради. Слова, написанные сорок лет назад, подтверждали все, услышанное здесь…
«Я не перестаю удивляться знаниям догонов, – писал Алекс Томпсон, – для них Солнце не находится в центре Вселенной, а является одной из звезд, входящих в состав Галактики. Они знают о термоядерной реакции нашего светила и всех звезд на небе. Именно эта реакция дает возможность существования жизни на Земле. Они знают и о том, что раса землян не единственная… Но вера наших ученых в незыблемость законов Вселенной и в постоянство мировых констант, по их мнению, – абсурд, заблуждение! Так сказал мне Акундьо. Все меняется. И то, что существует в пределах нашей Солнечной системы, не обязательно для других систем…»
Дэвиду теперь постоянно снился космос. Космос, великий и непостижимый, окружал его отныне, будто туманность Ориона, и в часы бодрствования. Во сне он летал, как астронавт, днем чувствовал себя немногим развитее первобытных людей.
– Да, мысли о гравитации опасны, – улыбнулся старик, когда Дэвид на очередной их встрече заговорил о гравитации в привычном понимании термина как «тяготение». – Закон всемирного тяготения утверждает, что между всеми телами во Вселенной действует сила взаимного притяжения. Бруно за эту мысль сожгла инквизиция, Галилей едва спасся от костра, Ньютон повторил то, что давным-давно высказал Архимед, а над Эйнштейном смеялся весь научный мир. А теперь ваши ученые вывели новые теории. Сначала они говорили о замкнутой Вселенной, потом решили, что она все-таки разбегается…
– Одно не противоречит другому. Разве это не так? – переспросил Дэвид.
– Разум может строить бесчисленное множество понятийных систем, которые не будут внутренне противоречивы, – старику, кажется, доставляло особое удовольствие развенчивать мировоззренческие каноны своего нового друга. – Наука землян сильно ошибается в определении размеров нашей Галактики и расстояний до других галактик. Ошибаетесь вы, и думая о постоянной трехмерности пространства. Но мир хаотичен, в нем нет ничего незыблемого. Мерность пространства во Вселенной колеблется, как и все остальное. Ничто не догма для космоса! Но самое опасное заблуждение ваших ученых состоит в том, что вы приписываете всей расе разумных существ свойства одного индивида. Вы считаете, что все в этом мире подлежит неизбежной смерти. А раз так, то свою жизнь на этой планете вы предоставляете воле слепого случая. В итоге все усилия нынешнего человечества направлены лишь на решение насущных проблем. Вы думаете лишь о том, как удовлетворить ваши кратковременные потребности. И этим обрекаете свою цивилизацию на гибель.
«Логика, логика… – читал Дэвид в старой отцовской тетради, – я пытаюсь связать разрозненную информацию, соединить разные миры, разные типы мышления… Господи, дай мне сил! Основой человеческой логики служат два понятия. Да и нет. Да и нет… Даже когда исследуется архиважный вопрос. Всего лишь: да или нет. Поиск ответа сводится к выбору из двух возможных решений. Но есть другой подход. Если представить геометрическую фигуру, то поиск наших решений можно сравнить с пересчетом вершин этой фигуры. Тогда как на самом деле многовариантность решений – это все точки пространства фигуры… Наше мышление ограничено… Оно в реальности мало отличается от мышления животных рядом с нами»…
– После гибели працивилизации, лидеров которой люди возвели в ранг божеств, мутировавшее человечество стало развиваться по абсолютно неверному пути, – продолжал старик. – Способность к мышлению – в потенциальной возможности многообразной реакции на одно и то же информационное воздействие. Людям предстоит разрушить сам фундамент, на котором базируется их логическое мышление. Иначе они так и не смогут понять этот мир. Отголоски непознанного для человечества так и останутся лишь фрагментами мифов и… наскальными рисунками прошлого…
«У человека не было препятствий для настройки своего логического аппарата, – читал Дэвид в тетради отца дальше, – но категоричные понятия “да” и “нет” являются самым большим препятствием на пути к познанию бытия. За основу принята примитивная функция, имеющая всего два значения. Дискретизация логики распространяет принцип дискретизации на все. Натуральный ряд чисел стал базисом тех азов математики, с которым знакомо огромное большинство людей. Но арифметический пересчет природных явлений не способен отразить живую реальность. Кажется, человечество напрасно тратит силы, пытаясь нарисовать картину мира арифметически. Даже на бессмысленный вопрос о первородности духа или материи люди пытаются давать ответы в рамках своей логики. Этот путь ведет во тьму…»
– Вы похожи на глупца, который, придя в театр, думает, что происходящее на сцене – продолжение жизни. Все философские системы нынешнего человечества при их глубоком анализе противоречат друг другу, а ведь исходят они из одной логики. Каждый новый шаг вперед, которому вы радуетесь, как дети, и называете прогрессом, лишь отдаляет вас от действительности. Скоро приблизится тупиковая точка. Цифровое видение даст искаженную картину мироздания.
Дэвид просто сходил с ума. Все, что говорил старик, подтверждали, раздираемые противоречиями, дневниковые записи отца, как будто разговор вели трое, а не двое. Он перелистывал дневники и поражался. Ему казалось даже, что сейчас он проходит тот же путь, что когда-то проделал отец. Только теперь нет права на ошибку…
«Все подчинено лишь “да” и “нет”. Даже мораль, этика жизни. Лишь контрасты. Добро и зло. Жизнь и смерть. Ненависть и любовь… Но как же иначе… Ведь так устроена жизнь, мужчина и женщина… Любовь… Ради любви я должен покончить со всеми сомнениями. Я знаю это! Иначе я не Алекс Томпсон, иначе я не тот, кем считал себя от рождения»…
Глава 3
Как и предполагал Хашим, в последующие дни после ареста Хасана Тураби начались аресты приверженцев «Суданского братства мусульман». Президент объявил бывшего соратника личным врагом, а ведь когда-то при его поддержке добился власти…
Будущее рисовалось в грозных тонах, конфликт мусульманского и христианского миров встал на новый виток. Теракт 11 сентября как будто открыл последнюю веху планетарной истории, всех теперь охватывало предчувствие финала… Специалисты подогревали эту тревогу, прогнозировали едва ли не конец света: резкое сокращение природных ресурсов, обострение борьбы за них, глобальный экономический кризис, учащающиеся террористические акты. И, как следствие, громкие экономические и военные потрясения в странах мусульманского сообщества.