Правда варварской Руси, стр. 124

А против Ромодановского уже двигались крупные силы под командованием Каплана-паши: 20 тыс. пехоты, конные спаги, татары. 12 июля конница Бекир-паши атаковала русские посты, оттеснила их к лагерю и была отогнана огнем. К этому времени вся русская армия перебралась на правый берег и встала укрепленным лагерем, а за Днепром для охраны переправы и «излишков» обоза были оставлены несколько полков под началом полковника Ронаера. И когда 13-го показались большие колонны турок и татар, Ромодановский вывел войска в поле и построил в боевые порядки. Битва длилась с 8 часов утра до вечера. Особенно сильно враг напирал на левый фланг, на драгун Змеева. Они отбили атаки татар, но навалились янычары и спаги, расстроив и смешав строй русских, заставив их отступать. Ромодановский выдвинул в первую линию полевые пушки. Командующий артиллерией стольник Семен Грибоедов умело руководил огнем. Залпами картечи в упор противника остановили и отбросили. А Змеев привел в порядок свои части и, чтобы выправить положение, повел их в контратаку. Поддержав его удар, ринулась вперед вся армия. И турки побежали. Ромодановский доносил: «Гнались и их рубили на версту и больше. И тех воинских людей побили и в полон поимали многих, знамена турские наимали многие ж».

Но под Чигрином строились все новые батареи — с правой и левой стороны куртины, у укреплений перед Крымскими воротами. К этим укреплениям неприятель все ближе подходил траншеями. В ночь на 15-е здесь начались стычки — турки бросали ручные гранаты, предприняли несколько атак, силясь вытеснить защитников из контрэскарпа. Все нападения были отбиты. Бомбардировка становилась все ожесточеннее. За день на крепость попало 565 ядер и 265 бомб. А у Днепра на Бужинских полях произошло второе полевое сражение. 15 июля появились части турецкой и татарской конницы, Ромодановский выслал против них рейтарские и казачьи полки. В сече наша кавалерия одолела и гнала врага «до бора». Но неприятель расположился в окрестных лесах и деревнях, не позволяя запасать на правом берегу дрова и фураж, их приходилось везти с Левобережья или добывать с боем. Каждый день между лагерем и лесом происходили конные стычки.

18 июля из Чигирина возвратился стрелец Андрей Иванов, посланный «за достоверными вестями». Донесения он привез бодрые. Ржевский передавал, что обороняется успешно, делает вылазки и «многих турок побил». Гонец и сам участвовал в трех вылазках, рассказывал, как врывались в траншеи, брали пленных. С Ивановым казачий полковник Карпов передал письмо Самойловичу, тоже оптимистичное. Просил прислать тысяч десять пехоты, «хоте нашей, хоте московской», и «пойдем не токмо на шанцы, но и на наметы везирские». Чигиринцы докладывали, что настроение у противника шаткое, «зело боятся турки», не говоря уж о вспомогательных войсках, и при подходе русской армии наверняка снимут осаду.

Но Кара-Мустафа наращивал усилия. Его войска воздвигли два укрепления, откуда канониры сбивали русские пушки. 27 июля было обнаружено, что турки роют мины у болверка и городского вала. В этот день на город упало 905 ядер и 313 бомб (подсчеты вел Гордон). Гарнизон исправлял проломы. Расставлял бочки с водой для тушения палисадов. А часть своих войск великий визирь направил за Тясьмин, они заняли северный берег речки и стали строить там батареи. Окружение крепости стало полным. Связь с Ромодановским прервалась.

28-го осажденным пришлось жарко во всех смыслах. Турки дошли апрошами до городского рва. Разбивали из пушек гребень вала и бревенчатые стены. Несколько раз они загорались, но каждый раз тушились под огнем. От попадания ядра вспыхнула одна из церквей. Пламя перекинулось на соседние дома и испепелило несколько кварталов. Гордон пишет: «Жар был так силен, что в нескольких местах казаки не могли устоять на валу». И все равно в этом аду гарнизон сражался! Турки вечером предприняли несколько «жестоких нападений» на полуразрушенный вал, забрасывали защитников ручными гранатами — их всякий раз отражали. На следующее утро штурм возобновился. Прикрываясь фашинами, неприятельские цепи подошли к внешнему контрэскарпу до самого бруствера, сбив стрельцов с этой позиции. Разрушили бруствер и сосредоточили тут огонь 7 батарей, не позволяя русским контратаковать и вернуть укрепление. В 2 часа дня взорвали миной часть укреплений у Крымских ворот. Но были встречены огнем из равелина и в пролом не полезли.

30 июля взрыв мины снес угол болверка, 20 защитников погибли, земля и бревна полетели в ров. И образовался проход в 15–20 сажен, куда со страшным криком устремились турки. Но за взорванным укреплением был заранее возведен ретраншемент, откуда по ним открыли огонь солдаты Гордонова полка. Враги залегли, прикрывшись щитами, сзади них подкатили пушки. Дали залп через головы своих. И залегшие аскеры вскочили, кинулись на ретраншемент. Его защитники встали насмерть, и турок прогнали вон. Стали перестреливаться с ними из пушек и ружей через пролом. Многие солдаты погибли, но стоило туркам возобновить атаку, их опять встречали пули и картечь. Эта драка длилась 2 часа. Потом враг взорвал вторую мину под куртиной. «Взрыв потряс весь замок подобно землетрясению». Честь вала взлетела на воздух. И массы турок двинулись в этом месте на приступ. Шли на этот раз ничем не прикрываясь, в полный рост. Но искалеченные укрепления ожили, сотни врагов положили, штурм сорвали. За день на крепость попало 954 ядра и 328 бомб. А ночью турки закрепились в проломе ложементами, поставив там свои знамена. Но и тут на их пути встали вновь построенные позиции, и углубить прорыв они не смогли.

Эх, ну и где же вы, кинорежиссеры, телевизионщики, романисты? Мы взахлеб читаем книги и во все глаза смотрим красочные фильмы, как героически защищались от турецких нашествий поляки, австрийцы, как гордые венгры отстаивали свои «звезды Эгера». А вот о «звездах Чигирина» до сих пор не создано ни одного произведения. Ни одного! Подвиги наших предков «благодарные потомки» забыли. Даже и в учебниках они не удостоились упоминания. И из историков их отразили лишь несколько человек (В. В. Каргалов, А. М. Буровский и др.). В общем, те, кто не поленился раскопать дневники Патрика Гордона, донесения воевод, приказы и переписку тех далеких, но славных времен. Хотя, наверное, те солдаты, казаки, стрельцы не задумывались о том, будут ли их помнить через три с лишним столетия. Они исполняли свой долг. Держались, напрягая все физические и моральные силы. И осаживали врагов, раскатавших губы на чужое. «Наше — не тронь!»

Ромоданский шлях

Почему же Ромодановский в кампании 1678 г., в отличие от прошлой, медлил и задерживался у Днепра, когда у крепости кипели сражения? Его тормозил царский приказ. Ждать Каспулата Черкасского. А войск у великого визиря было больше, чем у Ибрагима-паши, он мог себе позволить вести войну одновременно против крепости и полевой русской армии. Ну а Каплан-паша, направленный против нее, действовал умно. Не сумев сбить части Ромодановского с плацдарма, он в полной мере использовал задержку и под прикрытием кавалерийских атак строил позиции по гряде высот и Стрельниковой горе, запиравшей дорогу от Днепра к Чигирину. Чтобы не допустить русских к крепости, пока она не падет.

Черкасский появился только 28 июля. Но… привел он всего лишь 4 тыс. калмыков, черкесов и татар. Имело ли смысл столько ждать? 30-го армия выступила. Для защиты от налетов конницы она шла в батальонных каре, ощетинившихся легкими пушками. Калмыкам и добровольцам из русской и казачьей кавалерии воевода разрешил «попытать счастья» вне строя, отгоняя крымцев. В нескольких километрах от реки путь преграждали укрепления Каплан-паши с «многочисленными пушками» на крутой Стрельниковой горе. Черкасский, принявший командование над всей конницей, 31 июля очистил от противника равнину перед горой.

Турки контратаковали. Сперва паша Алеппский с большим отрядом кавалерии. Его разбили и вынудили отступить. 1 августа вылазку предпринял сам Каплан-паша. Его тоже «загнали на гору». В Чигирине от перебежчика узнали о наступлении Ромодановского. Со стен видели, что противник поспешно оставил укрепления за Тясьмином, и к Днепру выступило большое количество конницы. Но бомбардировка и штурм продолжались. Турки взорвали 2 мины, разрушив часть вала и куртину нового бастиона. Пехота с 10 знаменами полезла на вал, но была отбита с большим уроном. 2 августа враг взорвал 2 мины по обе стороны от пролома в стене замка, расширяя его. Через полчаса взорвалась еще одна, у куртины городского вала. В этот день на крепость упало более 1000 ядер и 400 бомб. От перебежчика-христианина стало известно, что турки роют новые мины и заготовили 500 лестниц для генеральной атаки.