Раб Сармы, стр. 1

Джеффри Лорд

Раб Сармы

ГЛАВА 1

С Темзы поднимался туман, и белесая мгла, упрямо наползающая на город, скрадывала очертания зданий, окутывала мокрым туманом деревья и фонари, чей тусклый свет едва разгонял подступавший полумрак ранних осенних сумерек. Мостовые и тротуары влажно блестели, постепенно скрываясь под желтым ковром опадающей листвы; гудки барж, доносившиеся с реки, казались хриплыми тоскливыми стонами, еще больше раздражая усталых людей. Они с угрюмой покорностью втискивались в автобусы и вагоны подземки, мечтая лишь о том, чтобы побыстрее попасть домой и согреться глотком виски или чашкой чая. Каждому в этот вечер было ясно, что последние теплые октябрьские деньки позади и на пороге стоит суровая зима. Лондонцев это не радовало.

В Кенсингтоне, в доме тридцать девять по Принсгейт, настроение было столь же мрачным и невеселым.

Этот особняк, построенный в раннем викторианском стиле, высокий, узкий и неудобный, принадлежал семье Лейтонов на протяжении пяти поколений. Временами его сдавали в аренду, иногда он стоял пустым, и его светлость лорд Лейтон даже забывал об этой фамильной реликвии. Сейчас, однако, он проживал именно тут. Кенсингтон никогда не относился к респектабельным районам Лондона, но старика не беспокоили подобные мелочи, большая часть его жизни протекала в лабораторном комплексе под древними башнями Тауэра.

Дж. обвел задумчивым взглядом просторную комнату, обшитую панелями из потемневшего дуба. Интересно, бывал ли здесь Ричард? Вряд ли… Насколько помнилось руководителю отдела МИ6А, его светлость никого не баловал своим гостеприимством. В том числе и Ричарда Блейда, проводившего сейчас свой отпуск в Дорсете, на побережье Ла Манша. Недавно он вернулся из Кархайма, из своего очередного странствия, — и с неплохой добычей, надо сказать; так что отпуск был вполне заслуженным.

Старый разведчик восседал в уютном кресле рядом с жарко пылавшим камином. На его колене, обтянутом темными брюками с безупречной складкой, стоял бокал с виски. Помимо него, в гостиной находился сам хозяин дома и еще один гость, не очень приятный, скорее даже, совсем нежеланный; изредка прикладываясь к спиртному, шеф МИ6А с тайным удовлетворением прислушивался к разгоравшемуся спору. Безусловно, он поставил бы на Лейтона два к одному, но молчаливо признавал, что почтенный Губерт Карендиш оказался достойным соперником. Этот тощий мужчина средних лет был членом парламента от одного из сельских районов Йоркшира и почему-то напоминал Дж. крысу — одетую с иголочки говорящую крысу. Будучи добропорядочным гражданином, Дж. даже про себя не рисковал назвать крысой члена парламента, однако никак не мог избавиться от этого наваждения. Ничего не помогало — в том числе и ассоциации с другими, более симпатичными представителями семейства грызунов — например, с кроликами. Да, как ни крути, на безобидного кролика Карендиш совершенно не походил!

Прислушиваясь к словесному поединку, Дж. раздражался все больше и больше. Этот Карендиш, выдавливавший слова с гнусавым йоркширским акцентом, — наигранным, разумеется, поскольку он закончил Оксфорд, — был довольно опасным и неприятным типом. Он казался въедливым, как самум в пустыне, нудным, словно осенний дождь, и в десять раз более ядовитым, чем лондонский смог, неторопливо расползавшийся за окном. Видимо Карендиш полагал, что наткнулся на нечто крупное, на какую-то незаконную финансовую махинацию, раскрытие которой добавит ему славы в глазах йоркширских фермеров. Вряд ли он рассчитывал свалить кабинет, но покрасоваться на парламентской трибуне и публично ощипать перышки с хвоста премьер-министра собирался наверняка. Слишком уж настырный тип, любитель совать нос в чужие дела! Возможно, Карендиша вдохновлял занимаемый им пост, но это не оправдывало в глазах Дж. подобной настойчивости.

Достопочтенный джентльмен возглавлял особую комиссию парламента, призванную контролировать разнообразные проекты, которые угрожали опустошить королевскую казну и карманы налогоплательщиков. Он сильно преуспел в своей деятельности, прихлопнув уже не одну дюжину правительственных начинаний.

Сейчас, устроившись за столом напротив лорда Лейтона, он пылко ораторствовал:

— У меня большие полномочия, ваша светлость, а также необходимая материальная поддержка и прекрасно обученный персонал. Я тружусь не покладая рук и горд этим! Только за последний год я достиг изрядных успехов и теперь отлично понимаю, как расточительно и необдуманно тратит средства кабинет. А ведь каждый шиллинг заработан тяжким трудом наших сограждан! Каждый! И если мне удастся спасти хотя бы малую часть этих денег, я почту свой долг выполненным.

Лорд Лейтон стряхнул пепел с сигареты прямо на роскошный персидский ковер и уставился на оратора позеленевшими от злости глазами. Обычно он не миловал таких типов, расправляясь с ними в весьма резкой манере, однако сейчас старый ученый пытался сдержать ярость. Дж. отлично понимал причину такой сдержанности. Несмотря на помпезные речи и непомерное честолюбие, Карендиш был далеко не глуп и очень опасен. Нет, кроликом его никак не назовешь, решил Дж.

— То, что вы пытаетесь спасти, — произнес Лейтон, прожигая собеседника мрачным взглядом, — тут же уходит из бюджета как вода в песок. Простите, но я в этом убежден. Вы со своими парнями организовали кучу идиотских комитетов и комиссия, чтобы проверять другие комитеты и комиссии, и вся эта возня поглотила больше средств, чем вам удалось отыскать. Если вы вообще что-то отыскали! Лично я полагаю, что результатом их работы оказался вакуум. Пустота! Ничего нет — по крайней мере, достаточно серьезного. Потрачены время и деньги, а предъявить нечего, не так ли?

Дж. усмехнулся, глядя на языки пламени. Профессор попытался направить Карендиша по ложному следу и заодно вывести из равновесия. В этом он был великим мастером!

Однако достопочтенный член парламента не клюнул на червяка и не пустился, как ожидалось, в разглагольствования о полезности своих начинаний. Отодвинув в сторону нетронутый бокал и пепельницу — он не пил и не курил, полагая, видимо, что сумеет с большей пользой потратить свои деньги на врачей и лекарства, — Карендиш уставился на Лейтона пронзительным взглядом следователя.

— Не стоит спорить по этому поводу, сэр, ибо подобные вещи не относятся к делу, как вы прекрасно понимаете. Я просил о встрече, и вы согласились. Мы говорим сейчас без свидетелей и не ведем протокола. И я пришел к вам лишь для того, чтобы задать один-единственный вопрос.

Его светлость откинул с выпуклого лба прядь седых волос. Он сидел в кресле боком — такая поза облегчала постоянную боль в позвоночнике — и буравил своего визави маленькими янтарными глазками. Обычно они сверкали львиным блеском, но сейчас в них скорее проглядывала подозрительность гиены.

Внезапно Дж. ощутил угрызения совести. На самом деле сей настырный тип являлся его заботой, а отнюдь не престарелого ученого. Однако он не хотел вмешиваться, пока этого не потребуют обстоятельства. Лейтон был должным образом проинструктирован, и шеф МИ6А собирался хранить свое инкогнито до тех пор, пока старика не прижмут к стенке. Непростая задача для любого политика по обе стороны Гринвичского меридиана!

Его светлость скорчился в кресле и прикрыл глаза.

— Ладно, — заявил он тоном бесконечно усталого, больного, но очень терпеливого человека, — не стоит, так не стоит. Я полагаю, вы можете задать свой проклятый вопрос!

Несмотря на раздражение, Дж. почувствовал жалость к достопочтенной парламентской крысе. Лорд Лейтон мог обмануть самого Сатану — со всем его дьявольским воинством!

Однако Карендиша было не так-то легко сбить с толку; он упрямо вздернул подбородок и произнес:

— Я должен прояснить этот вопрос, ваша светлость! Я задавал его вам дюжину раз и дюжиной разных способов, но так и не получил вразумительного ответа!