Воспоминания и необыкновенные путешествия Захара Загадкина, стр. 10
У бетонной пристани стояли под погрузкой торговые шхуны, поодаль покачивались на воде рыбацкие парусники. Небольшой пляж возле городка был полон детворы. Ребятишки бежали навстречу приливной волне, бросались на ее гребень, и волна несла их обратно к пляжу.
Едва мы пришвартовались и капитан, сойдя на берег, скрылся в пристанском здании, увенчанном вышкой с флюгерами, как над бухтой зазвучал пронзительный, резкий гудок.
Советские корабли — не частые гости в этой далекой бухте. Я подумал, что гудок приветствует появление нашего судна, и с гордостью посмотрел на родной флаг, реявший на корме. Однако голос гудка мне не понравился: в нем было что-то тревожное, раздражающее. Не походил гудок и на сигнал о начале или окончании работы — он длился и длился, будто его забыли остановить.
Прошло немного времени. Капитан снова показался на пристани и торопливо шагал к нашему судну. Назойливый гудок не прерывался. В ушах неприятно звенело, на сердце делалось все томительней. Какие новости несет капитан?
Утро было по-прежнему чудесное. На синем небе ни облачка, бескрайный океан, видневшийся за входом в бухту, лениво посылал к берегу мелкие волны.
Капитан поднялся на судно и тотчас приказал сниматься с якорей. Лицо его, всегда невозмутимо-спокойное, было явно озабоченным.
Спустя несколько минут мы уже двигались к открытому океану. Вскоре последовали нашему примеру и торговые шхуны.
— Что случилось? — спрашиваю у вахтенных. — Ведь мы должны были груз принять?
Вахтенные недоумевают. А что-то случилось наверняка, потому что у нас аврал объявили, всех наверх вызвали. Наперегонки задраиваем люки, очищаем от лишнего палубу, что оставить нужно, крепим канатами к железным кольцам. Похоже, готовимся к шторму, но откуда ему взяться, если небо чистое, ветра нет, океан обычные приливные волны шлет?
Да и шторм лучше переждать в гавани, чем в разъяренной воде против него бороться…
Урывками поглядываю на удаляющийся берег и вижу, что весь городок словно смятением охвачен. По улицам бегут люди, детей за руки тащат. Из домов выносят узлы и чемоданы, у пристанских складов товары на автомашины грузят. Мы тем временем из бухты выходим, вот-вот будем в океане.
Внезапно вокруг нас возникает необыкновенная тишина, такая глубокая, словно все звуки по команде умерли. Даже шум прибоя исчез. И в этом странном молчании начинается немыслимое: вода бухту покидает! Совсем недавно волна за волной накатывалась на берег, теперь будто отлив наступил. Нет, не отлив: час неурочный, потом уходит вода очень стремительно. Рыбацкие парусники, что на волнах покачивались, уже на гальке лежат, перед бетонной пристанью тоже сухо; пристань как стена над обнаженным дном возвышается…
Минут за двадцать вода на добрые полкилометра от берега отхлынула! Правильно поступил капитан, иначе на суше очутилось бы наше судно.
А необыкновенные события продолжаются: не только из бухты — со всего побережья вода отбегает. Наблюдаю за ее бегством, но на душе неспокойно: уж не разверзлась ли в недрах огромная пропасть и теперь в нее тихоокеанская вода ринулась? Мы быстрым ходом идем, однако отошли от берега недалеко. Что, если застрянем на высохшем дне?
Обернулся в сторону океана. Оттуда не волна — зеленая водяная гора с могучим ревом движется! Во многих штормах бывал, испытывал на море всяческие передряги, но такой волны не встречалось. Сразу мы в глубокую водяную ложбину попали. Скрывать не буду, юнга Загадкин в кубрик удрал: и сам испугался, и приказание было, чтобы ненужных людей на палубе не осталось.
Вознесло наш корабль на гребень гигантского вала, затем как в яму бросило. Конечно, я из кубрика этого не видел, но своими боками здорово ощутил: меня наподобие футбольного мяча от перегородки к перегородке швыряло. Едва это прекратилось, осторожно выглянул на палубу. Оказывается, рановато вылез — первая водяная гора за корму ушла и к берегу мчится, из океана на нас вторая наступает, втягивает в новую ложбину. С гигантскими валами шутки плохи, и юнга Загадкин опять в кубрик на футбольную тренировку поспешил, Там и третий вал переждал.
После третьего вала угомонился океан. Были волны тоже серьезные, но не такие страшные. А небо по-прежнему, точно на смех, чистое. От опасного происшествия в ясную погоду мы еще дешево отделались: смыло шлюпку с палубы, бортовые поручни снесло, в капитанской рубке стекла вышибло.
Поворачиваем обратно к берегу. Бухта, как ни в чем не бывало, водой заполнена. Пришвартовались на прежнем месте, у бетонной пристани, да нашего груза в помине нет. И справляться о нем напрасно: пристанские склады настежь распахнуты, галькой и песком забиты. Больших бед натворили в городке океанские валы! Вместо каменных домов — коробки без окон, без крыш, без дверей. Деревянные дома вовсе разрушены, всюду беспорядочные груды досок валяются.
Бульвар у набережной занесен жидкой грязью, деревья без листвы стоят, у некоторых стволы поломаны. На улицах спасательные отряды работают…
К счастью, гудок заблаговременно дали, оповестили население городка, а то жертв было бы много. Пронзительный, неприятный гудок, но пользу принес. Этот гудок особенно меня заинтересовал. Океан огромный, родились волны в пустынной местности, за тысячи километров от той островной бухты, напали не на все океанские берега, лишь на немногие… Как же узнали, по какому направлению будут двигаться водяные валы и, главное, к какому часу явятся?
Замечательно действуют ученые: за три часа предупредили портовый городок, что именно к нему разрушительные волны мчатся!
Я решаю судьбу моря
Большое, хорошее, нужное море. И очень рыбное к тому же, по всему земному шару славятся некоторые породы его рыб. Да вот беда: с каждым годом усыхает оно. Посмотришь на его старую и новую карты — оторопь берет. Иные заливы начисто пересохли, иные от моря песчаная коса отрезала, и им тоже недолго жить осталось. Недавние мели островами сделались, на одной такой мели люди поселились, дома построили. Острова, что недалеко от берега были, превратились в полуострова — ушла вода из проливов, которые их от материка отделяли. Прямо на глазах гибнет море!
Что за напасть приключилась с ним? Говорят, что климат заметно потеплел в тех местах, откуда текут в это море крупные реки. Зимы там укоротились, меньше снегов выпадает, значит, по веснам и талой воды меньше. Кое-кто винит и наших предков, которые по берегам этих рек и их притоков леса повырубали, а потому реки обмелели, маловодней стали. Кое-кто добавляет, что на тех реках много плотин сооружено, забирают люди речные воды для своих надобностей: для полива полей, для заводов и фабрик.
Так ли, не так, судить не мне. А морю плохо, вода в нем все уменьшается. Приуныл я, жаль моря, как бы совсем не исчезло… Каждый раз, как взгляну на карту — не увидеть его нельзя, по размерам оно мало уступит Балтийскому или Черному, — обидно за него делается, но чем помочь морю, не знаю. А ведь оно не чье-нибудь, почти всё — наше, советское, берега четырех братских советских республик омывает.
К счастью, встретился сведущий человек, немного утешил меня: «Не горюй, юнга, не один ты обеспокоен судьбой моря. Многие ученые и инженеры встревожились и думают о его будущем». Дал мне сведущий человек книжки, где о способах спасения моря говорится.