Погибший Мир, стр. 37
— Можешь называть меня Блейдом.
— Блейдом? Хорошо. Подойди сюда, Блейд, и мы познакомимся поближе, -Идрана манила согнутым пальцем. У другой женщины этот жест выглядел бы кокетливым и робким, но странник воспринял его как приказ, который сержант отдает новобранцу.
Он встал. Он не собирался делать вид, что остается равнодушным к продемонстрированным только что прелестям. Идрана была на расстоянии протянутой руки. Еще шаг — и стройное крепкое тело прижалось к нему, влажные губы жадно искали его рот и, наконец, впились в него, словно хотели высосать жизнь.
Блейд стоял неподвижно, чувствуя, как руки женщины уверенно скользнули к его поясу, расстегнули пряжку и забрались под одежду. Теплые пальцы Идраны пропутешествовали от груди к животу, и он вздрогнул. Эту красотку не надо было разогревать! Ее губы переместились ниже, острые зубки покусывали подбородок и шею.
Его туника, заскорузлая от пота, царапала смуглую щеку женщины. Идрана сильно дернула за ворот, и ткань затрещала под ее нетерпеливыми пальцами; через миг Блейд был нагим, как в первый день творения. Набухшие соски прижались к его груди, руки Идраны властно тянули вниз, на толстые шкуры, застилавшие пол. Это не было игрой, и странник покорно лег на спину, ощущая, как мех щекочет лопатки.
Впрочем, он не собирался сдаваться. Его руки обвились вокруг талии женщины, легко и быстро пробежали по стройной прямой спине, стиснули ягодицы; резко, почти грубо, нажав коленом, он раздвинул бедра Идраны. Она глубоко вздохнула, и Блейд опустил ее на себя.
На миг ему почудилось, что она желает доминировать в любовной игре; он не дал ей времени на раздумья. Он двигался с такой уверенной и покоряющей силой, словно хотел пронзить Идрану насквозь. Ее голова упала к плечу, рот изумленно приоткрылся, глаза закатились. То, что происходило с ней, было чудом, противоречащим прежнему опыту — мужчина изливал на нее яростную страсть, она ощущала его желание, чувствовала его тело, так не похожее на покорную плоть раба или испуганного пленника.
Сладкая волна забытья накатила на Блейда, Идрана застонала, выгибаясь под его руками, закусывая губы; еще миг — и тетива лопнула. Минуту-другую женщина в истоме лежала на нем. Дурман возбуждения медленно покидал их тела, сменяясь блаженной усталостью и голодом. Наконец Идрана с трудом привстала на коленях, высунула голову из палатки и велела нести еду.
После ужина, состоявшего из хлеба с сыром, копченого мяса и кислого вина, бреггани разговорилась. Блейд слушал внимательно, хотя многое было уже ему известно. Население Брегги делилось на кланы, вероятно, когда-то организованные по профессиональному признаку; теперь же все решали политические пристрастия. Сестры Меча объединяли экстремистов, жаждущих завоеваний и власти; враждующие с ними фракции, из которых самыми влиятельными являлись клан Земли и клан Храма, были сторонниками более умеренных действий. Правящий совет включал представителей всех влиятельных групп, и сейчас в нем шла борьба за пост Верховной Хранительницы, владевшей тайнами Храма Жизни. Насколько понял Блейд, она отвечала за самую важную сторону развития этого странного общества: репродукцию потомства и правильное использование оставшегося с древних времен генофонда мужских воспроизводящих клеток.
Пост не являлся вакантным; старая Хранительница еще была жива, однако достигла весьма почтенного возраста, предполагавшего наличие подготовленного дублера. Вокруг этой проблемы и разгорелось сражение, пока словесное, но грозившее в любой момент превратиться в кровопролитную стычку. Во всяком случае, сестры Меча уже начали планировать насильственные действия.
— Итак, — подытожил странник, — если вы захватите власть, то число рождений в Храме Жизни удвоится. Со временем это позволит увеличить население и армию, удержать новые земли. Что же потом?
Похоже, Идране не хотелось беседовать на эту тему. Она легкомысленно махнула рукой и улыбнулась:
— Кого интересует, что будет потом? Я буду наверху — завтра, сейчас! — и вознагражу тех, кто мне помог. В моих руках окажутся войско и власть, и никто не рискнет сказать слово против меня! Я смогу все! Даже держать для себя мужчину!
Блейд забрал в пятерню свою бородку.
— И ты хочешь, чтоб этим мужчиной был я?
— А где мне взять другого? Разве что… — она внезапно осеклась, потом с усмешкой заметила: — Женщины — это неплохо, и даже сенары хороши для разнообразия, но настоящий мужчина — совсем другое дело. Мне будут все завидовать! По всей Брегге!
— Боюсь, я не подхожу на эту роль, — странник покачал головой. — Я не из тех людей, которых женщина может упрятать в свой карман.
— Что ж, тогда твоя судьба будет печальной, — Идрана пожала плечами. — Ты еще помнишь про кол?
— Посадить на кол единственного мужчину в Триречье? Ты не очень-то благоразумна!
Казалось, Идрана колеблется; внезапно, махнув рукой, она заявила:
— Хочешь поговорить всерьез? Ладно, поговорим! — потянувшись к кувшину с вином, женщина сделала несколько жадных глотков, — Я думаю, ты появился на свет не в Храме Жизни?
— Безусловно, нет, — Блейд ухмыльнулся.
— И ты полагаешь, что совету Брегги не ведомо о безволосых сенарах вроде тебя? — она сделала паузу. — Это тайна только для простых бреггани! Мы замечали в море корабли, мы допрашивали дикарей… Где-то там, на юге, -она вытянула руку, — живет твое племя, на побережье за фиолетовой пустыней, или в предгорьях Каменного Серпа! Очистив леса от сенаров, я пойду дальше… я разыщу твой народ… — губы Идраны скривились в усмешке. — Там найдется много сговорчивых самцов, предпочитающих женский карман колу… У меня будет богатый выбор!
Как раз этого-то и боялся Нуг-Ун, мрачно подумал странник. Рильгон и Идрана, оба они стоили друг друга. Оба были из породы вампиров, убийц, жаждущих вырезать под корень, вбить в землю, насадить на кол всех, кто не желал склониться перед ними. Погладив бороду, Блейд сказал:
— Кое в чем ты права, Идрана, во многом же ошибаешься. — Он заметил, как дернулась ее щека, но спокойно продолжал: — Я не из Триречья. До тех мест, откуда я родом, твое войско не доберется и за тысячу лет… Но в предгорьях Серпа, за Лесом Сенаров, действительно есть люди. Разные люди! Одни готовы протянуть вам руку дружбы, другие… другие скоро будут стоять у ворот Брегги, потрясая мечами. Что ты выберешь, воительница?
Она словно не слышала его последних слов. Глаза Идраны вспыхнули, губы сжались.
— А! Значит, как я и думала, ты — шпион! Ты и твой вонючий приятель!
— Нет. Я же сказал, есть люди, готовые протянуть вам руку дружбы. И помощи, Идрана, помощи! Ибо с войском, которое идет в степи бреггани, вам одним не справиться.
Женщина фыркнула, на миг напомнив страннику Вайалу.
— Пусть приходят! У нас заготовлено много колов, хватит для всех сенаров — и волосатых, и безволосых!
Блейд внимательно посмотрел на нее.
— Помнишь пророчество Великой Матери? — Идрана с недоумением кивнула. — А теперь выслушай мое. Если пришельцы победят, тебя ждет легкая смерть на поле битвы. Если нет… Тогда ты подымешься к вершинам власти, и многие бреггани станут в самом деле тебе завидовать. Потом какая-нибудь сестра Меча, возжелавшая занять твое место, всадит тебе под ребра нож. Клянусь Великой Матерью, так оно и будет!
Пожалуй, он перегнул палку, бреггани взвыла, как раненая пантера, и выхватила из-под подушки кинжал. Впрочем, запястье ее тут же оказалось в руке Блейда, и клинок мягко вошел в землю. Крик Идраны, однако, переполошил всех женщин в лагере, и не успел странник повернуться к выходу, как к груди его были приставлены два обнаженных меча.
— Распять его, — коротко приказала Идрана. — Распять на всю ночь рядом с тем вонючим скотом, его приятелем! О, Великая Мать! — она плюнула Блейду в лицо, затем отвернулась, уткнувшись в подушку. Плечи ее вздрагивали.
ГЛАВА 10
На золотисто-желтой равнине стоял белый город. Мощно возносились к небесам каменные стены и острые кровли башен, зубчатые парапеты и округлые купола; одетые медью шпили тянулись вверх, словно хотели проколоть облака своими позеленевшими от времени остриями. Периметр стен образовывал правильный восьмиугольник, и восемь больших цилиндрических башен, напоминавших стволы чудовищных деревьев Хасрата, высились над травяным разливом степи. Меж ними выступал ряд изящных донжонов, оседлавших ребра контрфорсов; два из них сторожили высокую арку ворот.