Ветер с моря, стр. 98

— Когда мы сможем отправиться? — спросил Роберт.

— Не раньше, чем на рассвете. Прилив начнется где-то около шести, тогда и отплывем. А потом окажемся во власти ветра и случая. Дело рискованное.

— Черт с ним, с риском. Раньше мы справлялись.

— Но не ходили так далеко да в такую ненастную погоду, — сухо заметил Джек. — Но раз надо, так надо. Теперь нам потребуется хорошенько подкрепиться. — Он принес квадратную тяжелую бутылку бренди и налил две порции.

Роберт медленно пил, глядя на красные угли очага и пытаясь умерить свое нетерпение из-за вынужденной задержки.

— Как вы будете возвращаться?

Голос Джека прервал размышления Роберта, и он поднял глаза. — Еще не знаю. Я пока не на все вопросы нашел ответы.

— На самый крайний случай есть местечко подальше, вдоль того берега, где у меня явка.

Спросите обо мне в «Черной Кошке», если буду нужен.

— Спасибо, но я не хочу впутывать тебя в дела с французской тайной полицией.

Джек пожал плечами.

— Для чего же тогда друзья?

На горизонте появилась лимонно-желтая полоска, когда они спустились на берег к маленькой лодке у причала. Здесь к ним присоединился Бен, крепкий парень лет двадцати. Ум у него был, как у десятилетнего ребенка, но в управлении лодкой равных ему не было. Он часто сопровождал Джека в море. В то мрачное ноябрьское утро они вместе пустились в рискованное путешествие по обманчиво спокойным серым водам Ла-Манша.

Плавание было слишком опасным, чтобы у Роберта оставалось время на размышления о причинах случившегося. Требовалось моментально выполнять указания и держать лодку по правильному курсу. На середине пролива их все же настиг шторм. После того как они почти совсем сбились с курса, Джеку потребовалось несколько часов, чтобы повернуть-таки лодку к побережью Франции. Им понадобилось почти двадцать четыре часа, чтобы добраться до цели, и было еще темно, когда они, наконец, попали в более спокойные воды и, пройдя вдоль извилистой береговой линии, вошли в бухточку, на которую тогда указывал Джек.

Это было пустынное место без всяких признаков жилья — берег, покрытый галькой, обсаженный кустарником. Дождя не было, но дул холодный ветер, и Роберту предстоял длительный переход до ближайшего места, где он мог бы нанять или купить лошадь, чтобы доехать до Анжера. Это путешествие заняло бы у него по крайней мере два дня, возможно, даже больше. Роберт вынул из внутреннего кармана деньги и вложил их в руку Джеку. Джек хотел было от них отказаться, но потом согласился.

— Возьми их. Ты заслужил даже большего.

— Удачи вам, Роберт, — хриплым голосом сказал Джек. — Она тебе понадобится. Через пару миль дальше по этому берегу есть деревушка, там живут в основном рыбаки, и находится погребок, о котором я говорил, «Черная Кошка». Женщина, которая его содержит, хорошо меня знает. Ее зовут мадам Гранне, я однажды оказал ей услугу. Спросите обо мне там, и вам помогут. Я вернусь, когда смогу, и когда позволит погода.

— Благодарю, — сказал Роберт, — я этого не забуду.

Джек хлопнул его по плечу, а Бен одарил широкой улыбкой и могучим рукопожатием, и оба моряка посмотрели ему вслед, когда он удалялся в слабых предрассветных сумерках. Потом вернулись к лодке, чтобы отвести ее в безопасное место и чтобы подождать прилива, который поможет им вернуться в Англию.

Глава 21

Когда-то замок Совиньи был, вероятно, красивым, подумал Роберт, стоя на краю небольшого леса и рассматривая замок, видневшийся за разоренным садом. Сейчас, когда ночь, милосердно скрывая шрамы, осветила его лунным светом, замок казался очаровательным, как мечта. Погода переменилась. Ночь была студеной, но сухой, с запахом морозца, а небо совсем чистым. Как странно, что этот Анри Риваж, который погубил своего друга, стремился разорить его детей и составил план, как завладеть его владениями, никогда не попытался использовать свои, без сомнения, большие средства и власть, чтобы вернуть замку его прежний блеск.

— Он сидит там, как чудовищный паук, и плетет паутину из насилия и убийств, — образно объяснил ему Жан Леруа. — Крестьяне, живущие вокруг замка Совиньи, говорят о нем с неприязнью и суеверным страхом, как мне кажется, потому что никогда по-настоящему не видят его. Он всегда приезжает и уезжает в закрытой карете.

— А сейчас Риваж там?

— Сомневаюсь, хотя как знать.

Три дня понадобилось Роберту, чтобы добраться до Анжера. Но потом ему повезло: Жан Леруа, сын старой служанки семьи его бабушки, еще жил в этом городе. Мальчиком он видел, как зверски убили его отца и старшую сестру, был вынужден служить в революционной армии и освободился от этой повинности после пулевого ранения. Он влачил жалкое существование, работая помощником аптекаря, а свободное время посвящал участию в подготовке к заговорам против Бонапарта, героя, превратившегося в тирана. Леруа доказал на деле, что является одним из самых преданных сотрудников Роберта.

— Когда Риваж находится там, — продолжал он, — то живет в нескольких комнатах с немногими слугами, но у него есть охрана. Вы должны быть очень осторожны, Морис.

Леруа отлично знал, кто такой Роберт на самом деле, но в целях конспирации всегда называл его Морисом Дюпоном.

— Случилось ли что-нибудь в замке за последние дни, Жан?

— Позавчера поздно вечером приехала карета, но кто в ней был, сказать вам на могу, занавески были задернуты. Все, что здесь происходит, хранится в большой тайне. Ни слуги, ни охрана не имеют дел с крестьянами.

— Можно ли подобраться к замку?

— В задней стене есть пролом. Крестьяне постоянно пользуются им, чтобы ставить силки на кроликов и браконьерствовать, когда Риваж отсутствует. И кто бы стал порицать их за это? Вам нужно быть предельно осторожным. Стража регулярно делает обход.

Роберт скрупулезно следовал указаниям Леруа и теперь стоял рядом с домом. Светилось только одно окно — желтый свет в темной ночи. Но, вероятно, это всего лишь означало, что остальные окна были закрыты ставнями, чтобы не впускать холод в замок. Роберт осторожно обошел кустарник. Трава на газоне была грубо скошена, кусты роз уже давно никто не обрезал, и они протягивали свои длинные ветки с шипами, чтобы вцепиться в него, когда он проскальзывал мимо. Две большие каменные вазы, стоящие по обе стороны лестницы перед высокими окнами, были расколоты и покрыты трещинами, купидон с отколотой головой упал со своего постамента, а статуя обнаженной богини, установленная в конце террасы, была испещрена следами от пуль. Должно быть, ее использовали для упражнений в стрельбе.

Приблизившись к замку, Роберт увидел, что дальнее крыло было повреждено огнем, почерневшие камни осели. Вероятно, эта часть здания была разрушена при первой атаке. Теперь вьющиеся растения и сорняки оплели обломки стен, но та часть дома, где он сейчас стоял, была еще в хорошем состоянии, хотя плющ вился по стенам и нависал над окнами. Роберт огляделся, встревоженный напряженной жуткой тишиной, а ведь он знал, что где-то за этими окнами находились Люсьен и Изабелла, и вполне возможно, сам Риваж. Что они делают с ней? Роберт дрожал то ли от холода, то ли от напряжения.

Освещенное окно находилось как раз там, где он стоял, и неодолимо притягивало. Вскарабкаться на стену не представляло труда для человека, который еще мальчишкой покорял пики шотландских гор. Наполовину скрытый вьющимися растениями, он осторожно продвигался вперед, упираясь в камни оконного проема. Затем осторожно поднял голову над подоконником. Свет ослепил на мгновение, но потом Роберт смог осмотреть комнату. Когда-то, должно быть, она была красивой, с атласными обоями в полоску, с бархатными гардинами. Теперь обои выцвели, а мебели почти не было. Напротив окна стояла софа, на ней лежала женщина, закрыв лицо руками. Он видел ее темные густые волосы, на ней было знакомое темно-красное платье. Вдруг Изабелла резко села, и на ее лице появилось выражение мольбы и ужаса, которое Роберт видел уже когда-то на лице Сесиль. Открылась дверь, и в комнату вошел Люсьен. Роберт мог все видеть, но ничего не слышал. Как будто перед ним разыгрывалась пантомима.