Крысы и ангелы, стр. 21
— Вот так жили предки… — он не уточнил, чьи. — Неплохо выглядит, а?
— Зачем же они ушли отсюда? — выдохнула Сейра. — От такой… такой красоты?!
— Глупая! — снисходительно усмехнулся Бронта — Красота — красотой, а как здесь отбиться от кэшей? Загонят в одну из этих коробок, и все… даже для блох корма не останется.
Дилси подтолкнул Кести локтем в бок.
— Ну что, похоже на обитель херувимов? Может, где-то там, — он показал в сторону города, — сидит твой Господь и думает, какую бы еще гадость на нас наслать?
— Не приставай к парню, — Блейд сурово сдвинул брови. — Херувимы должны обитать на поверхности, — странник поднял глаза к потолку, — а это просто древний город, из которого люди бежали в пещеру Ньюстарда…
«Бежали жалкие остатки», — подумал он. Где же миллионы, десятки миллионов прежних обитателей? Где их скелеты — горы, Эвересты костей? Возможно, их прибрали кэши?
Странник еще раз оглядел чашу высотных зданий — безусловно, старых, но поражавших своей нетленностью. Нигде никаких разрушений, никаких следов войны, ни руин, ни чудовищных воронок, ни отметин пожара… Похоже, его третья гипотеза — насчет глобальных военных действий — стремительно шла ко дну.
Вместе с четвертой — о восстании роботов! Зерном этой идеи также являлось насилие — машин ли против людей, людей ли против машин. Бунт, восстание, мятеж всегда приводят к войне и разрухе, а если победившая сторона не заинтересована в восстановлении разрушенного, то следы сражений должны сохраниться в веках. Однако их не было.
Ладно, решил Блейд, дальше увидим. Он собирался придерживаться своего первоначального плана — пройти по белому проспекту до угла и свернуть направо, к строению, обозначенному на плане меднокрасным кружком. Галерея, на которой очутились путники, была для подобного предприятия подарком судьбы — она висела над дном подземной полости на высоте пятисот футов, видно с нее было далеко и снизу никто не мог заметить пробирающихся вдоль стены людей.
Блейд повернулся к своему отряду.
— Мне кажется, ни одно из зданий не доходит до потолка, — сказал он.
— А почему это тебя интересует? — прищурился Дилси.
— Разве не понятно? В таком здании можно было бы поискать сквозной проход наверх. Но я не вижу ничего подходящего… ни одно не упирается крышей прямо в небо…
— Колонны, — вдруг сказал Кести.
— Что — колонны?
— Колонны упираются…
Блейд присмотрелся. Действительно, медно-красные колонны, торчавшие вдоль проспекта словно фонарные столбы, уходили вверх, к сияющему куполу, превращаясь в едва заметные тоненькие ниточки. Вероятно, они поддерживали кровлю над городом — сотни, тысячи металлических стержней, сверкавших как надраенная медяшка на судне. Странник прикоснулся к колонне, рядом с которой стоял, и пожал плечами, ее поверхность была гладкой, без единого шва или заклепки.
— Двинемся туда, — он показал кивком головы влево. — Помните план? Мы дойдем до угла, осмотрим с высоты эту часть города — если надо, оглядим его со всех сторон, — а потом решим, что делать.
— Хм… — Дилси с сомнением покачал головой. — Немалая прогулка! Балконы и проход внизу тянутся на тысячи шагов…
— Нам некуда торопиться, — произнес Блейд, хотя и знал, что к нему самому это не относится. Он повернулся и широким шагом пошел вдоль стены, поглядывая направо, на яркие многоцветные здания, похожие на украшенные окнами и мозаикой детские строительные кубики. Отряд в предписанном порядке двинулся следом Кести, Сейра, Бронта и Дилси поторапливались за своим вожаком, недоверчиво косясь на Гладкие Коридоры, оказавшиеся куда огромней и пышнее, чем им представлялось до сих пор.
Так они и шли — до самой еды перед сном, проскальзывая подобно призракам в своих серых одеждах мимо серой стены. Маленькая боевая ячейка, сплоченная семья, крысиный прайд, самка и четыре самца… И час за часом перед ними разворачивалась панорама города, в котором некогда обитали люди. Люди, которые могли в любой момент подняться на поверхность; люди, которым некогда принадлежал весь мир…
Расследование пятое и последнее
— Расскажи мне сказку, апатам…
— Ты слишком взрослая для сказок, Сийра…
— Никогда не поздно слушать сказки. Из них, как говорят, родилось все! Абсолютно все!
— Все? Хм-м… забавно! Кажется, эту мысль тебе внушил поэт, Кирто Веладас?
— Ты снова смеешься…
— Нет, девочка, я серьезен. И в доказательство этого расскажу сказку… ты уж прости, если она покажется тебе мрачноватой.
— Разве бывают мрачные сказки?
— Сказки бывают всякие, и мрачные, и страшные, но я не собираюсь тебя пугать. Просто с этой историей ты познакомишься рано или поздно, и я предпочитаю, чтобы ты услышала ее от меня.
— Какое интригующее начало, апатам!
— Хм-м? Возможно, возможно…
— Ну, начинай же! А я налью тебе еще вина.
— Но начну я с вопроса, Сийра, с нескольких вопросов. Тебе, конечно, известно, что до эпохи Редукции наш мир был перенаселен…
— Да, разумеется! Людей было в тысячи раз больше, чем в наше время, и пришлось строить огромные города под землей, в естественных и искусственных пещерах.
— Почему, ты знаешь?
— Тогда не умели синтезировать пищу… Ели то, что росло на полях и плантациях, а для растений нужны были и место, и солнечный свет.
— Именно так. Поэтому большая часть населения обитала под землей, хотя это нравилось далеко не всем. Фактически в гигантские города-муравейники было загнано несколько миллиардов человек — все, чье присутствие не требовалось на полях и фермах.
— Но это же ужасно!
— Совершенно согласен… Есть, однако, вещи и поужаснее.
— Ты хочешь меня напугать?
— Нет, детка. Но вот тебе новый вопрос: что ты знаешь о временах Редукции? Каким образом — и почему! — численность населения настолько сократилась?
— Но об этом периоде нет достоверных данных. Катастрофа произошла слишком давно…
— Катастрофа! Ты уверена, что это была катастрофа?
— Ну-у… Нам говорили, что существуют два предположения…
— О! Целых два! Наверняка те же самые, что и во времена моей юности! Какое же первое? Болезни?
— Да. Перенаселенность и скопление огромных масс людей в сравнительно небольшом замкнутом пространстве привели к эпидемиям, настолько губительным и скорым, что медицина той эпохи не могла с ними справиться…
— И выжила только ничтожная часть, так? А мы — их счастливые потомки?
— Так нам говорили.
— Так и мне говорили — во времена ученичества. Что касается второй гипотезы, она, если не ошибаюсь, кажется немного попригляднее…
— И я так считаю. Возможно, убыль населения связана с планомерным ограничением рождаемости, пересмотром генофонда и тщательным отбором пар, которым дозволялось иметь потомство.
— Итак, Сийра, либо страшные болезни, либо сознательный генетический отбор… Но в народе ходит еще одна версия.
— Та самая сказка или предание, которое ты собираешься мне поведать?
— Да, моя милая… Говорят, что топотуны — наши помощники и слуги -были изобретены незадолго перед Редукцией, и что они-то и послужили главной ее причиной.
— Топотуны? Ты шутишь, апатам? Какой от них вред?
— Сейчас, разумеется, никакого. Сейчас люди занимаются делами, достойными человека, а всем остальным ведают машины, и мы практически не вмешиваемся в их работу. Но так было не всегда, дочка, далеко не всегда! Топотун — универсальный робот, он может прислуживать в доме, возделывать поля и ходить за скотом, трудиться у станка, управлять другими машинами… Он способен делать все, чем брезгует человек — простую, нудную, утомительную, нетворческую работу. Но до Редукции именно этим и занималась подавляющая часть населения… Понимаешь? Они делали то, что могут делать топотуны, причем еще лучше, чем люди. И люди стали ненужными, когда появились роботы — долговечные и неутомимые существа, которым не нужны ни пища, ни кров над головой, ни одежда, ни развлечения, ни семья, ни осознание своей значимости, своего достоинства… Представляешь себе, миллиарды и миллиарды никому не нужных разумных созданий! Разом выброшенных из жизни, потерявших цель и смысл существования! А ведь их надо было кормить и занимать, как малых детей…