Тайна Высокого Замка, стр. 32
— Каким заказчиком?
— А к дяде Тарасу тогда в сапожную мастерскую много разных заказчиков приходило. И он тоже… — не совсем уверенно заключил Петрик.
— Нет, не мог он приходить. Мартын Ткачук во Львове никогда не жил, — твёрдо сказал Михайло Ковальчук. — Может, кто похожий на него заходил?
— Ага, — согласился Петрик, стыдясь своей неуместной подозрительности. Казалось, ледяной покров, сковывавший мальчика, внезапно растаял, и он с увлечением начал рассказывать отцу о друзьях и пещере, которую опять хочет захватить Данько-пират.
— Йой, эта пещера! — горестным, жалостливым тоном вставила Дарина. — Узнала я тут с нашим сынком, почём фунт лиха. Как затеют они возле этой пещеры войну, ну, думаю, каменюкой по голове стук нут — и готов!
— Так-таки и стукнули! Что я дурак им башку свою подставлять? Я голову портфелем загораживаю.
— «Загораживаю». Спасибо Юрку, сынишке нашего соседа. Он Петрика тут оберегает от озорников. И в школу записал.
— Пойдём, татусь, я покажу нашу пещеру.
— Куда тянешь батька? Устал он с дороги. Лучше покажи ему свои тетрадки, книжки, портфель, что тебе тётя Марина подарила.
— Ганка, а ты покажи карточку, что тебе танкист дал, — порекомендовал Петрик. — Она эту карточку, когда спать ложится, всегда сперва поцелует, а потом в тумбочку прячет. Я видел…
— Мама, скажи ему! — сконфуженно покраснела Ганнуся.
— Вот как! Уже кавалер? А ну, дочка, подавай нам сюда своего танкиста, — шутливо сказал Ковальчук. — Поглядим, что он за орёл!
Ганнуся первая смущённо засмеялась, стыдливо закрыла лицо руками и выбежала на террасу.
— Опять озоруют в саду! — раздался её крик.
Петрик, выскочивший вслед за сестрой на террасу, безошибочно опознал убегающих через забор.
— Это Данько-пират и его шайка! Юрко! — позвал он. — Юрко-о-о!
Сперва на балконе с лаем появился похожий на волка Рекс, затем вышел Юра — сын командира, а за ним Стефа, внучка старого профессора. Она училась с Юрой в одном классе, и они дружили.
— Опять Данько обрывал виноград! — задрав голову, сообщил Петрик.
— Я сейчас, — кивнул Юра.
Через две-три минуты Юра и Стефа были в саду.
Ганнуся познакомила их с отцом.
— Знаете, этот Данько — закоренелый преступник, хотя ему всего лишь четырнадцать лет, — с лицом сосредоточенным и серьёзным пояснила Ковальчуку Стефа. — Я его знаю ещё с детства.
— Хо, можно подумать, ты уже очень взрослая, — хихикнул Петрик. — Ганя ей на день рождения куклу подарила…
Сестра строго дёрнула Петрика за лямку штанов.
— Ты меня не смыкай! — насупился Петрик.
— А вот уже и взрослая, — не без некоторого кокетства возразила Стефа. — Меня этими днями будут принимать в комсомол. Да, Юрик?
И хотя Петрик уже давно мысленно поклялся любить Стефу до гроба, в эту минуту, когда она так нежно посмотрела на Юру, от любви Петрика, казалось, не осталось ничего, кроме горького сожаления за то, что он так быстро забыл добрую, трогательную, печальную Юльку, исчезнувшую из его жизни, как бесследно исчезают капли дождя на раскалённом песке.
Суровая бороздка прорезала высокий чистый лоб Юры.
— Другого выхода нет! — решительно промолвил он. — Надо этому Даньку написать ультиматум. Да, точно такой же ультиматум, как Тимур послал Квакину и его шайке.
Испытывая жгучее смущение, Петрик был вынужден признаться: во-первых, он не знает, что такое ультиматум; во-вторых, кто такой Тимур; в-третьих, что это за шайка Квакина?
Присаживаясь на садовую скамейку, где сидели Ковальчук, Петрик, Ганя и Стефа, Юра раскрыл книжку.
— Михайло! — позвала Дарина. — Иди, отдохни с дороги.
— А я, Дарцю, тут с ними на свежем воздухе отдыхаю.
— Тоже мне — юный пионер! — добродушно усмехнулась Дарина и зашла в комнату.
— В этой книжке рассказывается о пионере Тимуре и его команде, — начал Юра. Он быстро отыскал нужную страницу и прочёл:
«…Тимур оглянулся. Людей вблизи не было. Он вынул из кармана свинцовый тюбик с масляной краской и подошёл к воротам, где была нарисована звезда, верхний левый луч которой действительно нагибался, как пиявка.
Он уверенно обровнял лучи, заострил и выпрямил.
— Скажи — зачем? — спросила его Женя. — Ты объясни мне проще: что всё это значит?
Тимур сунул тюбик в карман. Сорвал лист лопуха, вытер закрашенный палец и, глядя Жене в лицо, сказал:
— А значит, что из этого дома человек ушёл в Красную Армию. И с этого времени этот дом находится под нашей охраной и защитой. У тебя отец в армии?
— Да! — с волнением и гордостью ответила Женя. — Он командир.
— Значит, и ты находишься под нашей охраной и защитой.
Они остановились перед воротами другой дачи. И здесь на заборе была начерчена звезда. Но прямые светлые лучи её были обведены широкой чёрной каймой.
— Вот! — сказал Тимур. — И из этого дома человек ушёл в Красную Армию. Но его уже нет. Это дача лейтенанта Павлова, которого недавно убили на границе. Тут живёт его жена и та маленькая девочка, у которой добрый Гейка так и не добился, отчего она часто плачет. И если тебе случится, то сделай ей. Женя, что-нибудь хорошее…»
— О, это очень умная и благородная книга, — задумчиво сказал Михайло Ковальчук, — Вот у меня есть два адреса… В этих домах дети тоже ждут своих отцов… Фашисты замучили их в концентрационном лагере. Я бы гордился моим сыном и его товарищами, если бы они делали для этих семей что-нибудь хорошее.
— Вы нам дайте, пожалуйста, эти адреса, — попросил Юра. — Мы вам обещаем… да, Стефа?
— Конечно! Мы не только будем заботиться о семьях погибших. Мы будем стараться… А этому гнуснопрославленному рыцарю по очистке чужих садов, Даньку-пирату, мы пошлём такой ультиматум, что он сбежит из города, как его отец!
— Сын за отца не отвечает, — горячо возразил Юра.
— Это ты верно говоришь, сынок, — согласился Ковальчук. — Юрко прав, надо с этим парнем терпеливо повозиться. И труд ваш не пропадёт.
Глава третья. Звезда над пещерой
— Ты, Олесь, по-прежнему будешь самый главный, — сказал Юра, положив ему руку на плечо. — И с этого дня над вашей пещерой, которая станет теперь штабом тимуровцев, будет висеть вот это…
И Юра, достав спрятанную на груди небольшую красную звезду из фанеры, положил её на траву перед мальчиками.
— Зачем? — с живостью разглядывая звезду, прошептал Василько.
— Вы будете помощниками пионеров. Согласны? — обвёл всех глазами Юра.
— Да, а где мы красные галстуки возьмём? Без галстуков как мы будем в пионеров играть? — пожал плечами косолапый Антек, по прозвищу Медведь.
— Пхи! Разве можно в пионеров играть? — фыркнул Йоська. — Я вот с будущей осени правдишним пионером стану. Мне исполнится десять лет, и наш вожатый в школе сказал, что меня обязательно примут.
— Хвастай! — перебил его молчавший до сих пор Петрик. — Осенью нас всех в пионеры примут, если ты хочешь знать.
— А я могу сделать барабан и палочки и буду барабанить: Тра-та-та! Тра-та-та-та! — вскочил Василько, размахивая руками.
— Вот что, ребята, — с жаром заговорил Юра, — это не совсем игра. Надо будет узнать адреса семейств, откуда ушел служить в Красную Армию отец или брат. И вот тайком от всех мы нарисуем на этом доме такую же красную звезду, как эта, на нашем штабе.
— Зачем? — недоуменно переглянулись мальчики, стало ещё тише, чем было.
И Юра рассказал мальчикам о делах пионера Тимура и его команды.
Несколько дней подряд, почти не переставая, днём и ночью лил дождь.
— И куда тебя носит по такой погоде? — сердилась Дарина, стягивая с Петрика промокшую насквозь куртку, словно её только что окунули в реке. — Пусть только заявится сюда этот Скороход! И этот Олесь! Я им задам, бездельникам! Будете вы мне шататься целый день под дождём! И бровями не дёргай, так всыплю, что будешь помнить!
Мог ли Петрик сказать маме, если все тимуровские дела полагалось держать в секрете, что в доме семь по Гуцульской улице, в той самой квартире, где месяц назад умерла жена одного командира Красной Армии, испортился водопровод? А сам командир находится в военных лагерях. Разве старая мать командира может сама под дождём носить с водопроводной колонки тяжёлые вёдра аж на третий этаж? Да и кто за детьми командира приглядит? Они ещё совсем маленькие — Вите пять лет, а Леночке всего лишь третий годик пошёл. Вот Петрик, Олесь и Василько наносили бабусе полную ванну воды, поиграли с детишками, пока бабуся сходила на базар.