Шотландия. Автобиография, стр. 76
Нужно было захватить один сложный участок, и как только экспедиция достигла этого опасного места, стало ясно, что оно занято множеством мужчин и женщин, вооруженных камнями и булыжниками. Продвижение остановилось, и сложившуюся ситуацию обсудили. В конце концов было принято решение попытаться силой прорваться через узкую лощину. К тому времени позади отряда успела скопиться толпа. К проходу устремились в быстром темпе, но с высот обрушился град камней. Наступление было остановлено. Отряд не мог ни двинуться вперед, ни отступить. Две минуты экспедиция стояла без всякой защиты, осыпаемая безжалостным потоком снарядов. Многих задело камнями, были раненые. Ситуация представлялась в высшей степени опасной.
Завопив так, что слышно было, наверное, на две мили окрест, фермеры… бросились на полицейских, каждый из них был вооружен огромными камнями; приблизившись на достаточное расстояние, они метнули свои снаряды с силой, которой ничто не могло противостоять. Настойчивее и ожесточеннее всего нападали женщины… Полиция устремилась в атаку, но толпа отступила едва ли на ярд. Вновь вернувшись, капитан Дональд отдал приказ отбросить завывающую толпу, в то же время порекомендовав шерифам и констеблям, отвечавшим за арестантов, быстро двигаться вперед…
Со всех сторон к колонне стекались сотни, судя по виду, весьма решительно настроенных людей, и дела, похоже, принимали самый серьезный оборот… Раздавались крики и вопли. «Скала! Скала!» — было подхвачено сотнями глоток. Фермеры осознали сильные стороны позиции; были они понятны и констеблям. Последним приказали бежать изо всех сил. Люди заметили движение, и вопли и крики стали еще громче и яростнее прежнего. Отряд достиг поляны в ложбине. Сумеют ли они прорваться? Да! Нет! Синие мундиры продвигались вперед, но их напор вскоре был остановлен. Просто безумие пытаться пробиться через проход. Камни летели градом, скатывали вниз валуны, перед которыми ничто не могло устоять. Огромные камни перелетали через дорогу и с громовым раскатом обрушивались в пропасть.
Был дан приказ вытеснить часть самых непреклонных нападающих, но попытка оказалась безрезультатной. Их не удалось заставить уйти. Тут и там можно было наблюдать, как констебль сгибается под напором точно направленных ударов, теряет опору и скатывается вниз по склону, а вслед ему летят десятки каменных снарядов. Такое положение дел не могло продолжаться. Старшим должностным лицам тоже уделили долю внимания. Капитану Дональду угодили в колено камнем размером со зрелую репу. Нужен был бросок к проходу, иначе, казалось, не поздоровится и самому шерифу Айвори. Еще раз был дан приказ сдвоить ряды и наступать. Дальше и дальше двигался отряд — шерифы и судебные исполнители, позабыв о своем достоинстве, припустили во все лопатки.
Больше всего представшая глазам сцена волновала тем, что вряд ли и зрителям, и тем, кто прошел через обстрел, когда-либо доведется вновь пережить такое или хотя бы увидеть это еще раз. Продолжая бросок, отряд прорвался сквозь дефиле и победно появился на стороне Портри, однако не обошлось без серьезных ранений…
Казалось, арендаторы пришли в еще большую ярость из-за потери своей позиции и помчались по склону холма, готовясь к новой атаке. Это было последнее усилие. При прочих нападениях полиция вовсю использовала дубинки. Но в этот раз они ответили и дубинками, и камнями. Последствия действительно оказались очень серьезными. На склоне холма можно было видеть десятки окровавленных лиц. У одной женщины, по имени Мэри Николсон, была страшно разбита голова, и она упала без сознания на дорогу. Когда ее нашли, кровь текла по шее и ушам… Другую женщину, уже довольно преклонных лет, в потасовке на холме сильно толкнули, и она, потеряв равновесие, скатилась далеко вниз, аналогичное случилось с тучным полицейским, и оба в конце концов столкнулись. Бедная пожилая особа была вся в синяках, ее стошнило, и она свалилась без чувств. Очень многие люди получили серьезные ушибы, но, насколько я сумел выяснить, никто не был покалечен…
«Остров сокровищ», 1882 год
Роберт Луис Стивенсон
«Остров сокровищ» — один из самых популярных романов в мире. Его автор, Роберт Луис Стивенсон, пытался зарабатывать на жизнь писательским трудом, когда обстоятельства в конце концов сложились так, что к нему пришел успех, к которому он так долго стремился.
В предопределенный год [1882] я жил у отца и матери в Киннэйрде, около Питлохри [а потом в Каслтоне в Бреймаре]… Задувал сильный ветер, и, соответственно, дождило. Воздух родины был ко мне куда злее, чем людская неблагодарность; и мне пришлось согласиться проводить значительную часть времени в четырех стенах, в доме, печально известном как «домик покойной мисс М'Грегор». И теперь можно лишь удивляться персту судьбы. В домике покойной мисс М'Грегор оказался также и мальчик, приехавший из школы на каникулы, и во многом хотелось «чего-то этакого, скалистого, чтобы встряхнуло душу». У мальчика и мыслей не было о литературе; его недолгое одобрение получило искусство Рафаэля, и с помощью чернил, пера и коробки акварельных красок за шиллинг он вскоре превратил одну из своих комнат в картинную галерею. Моей непосредственной обязанностью в этой галерее было выступать в качестве хозяина, но порой я давал себе послабление и присоединялся к художнику (если можно так выразиться) за мольбертом и проводил с ним день в великодушном соперничестве, делая живописные наброски. В один из таких дней я нарисовал карту острова; она была старательно и (по-моему) красиво раскрашена; очертания острова невыразимо мне понравились; в ней были бухточки, которые пленяли, подобно сонетам; и с бездумностью обреченного, я украсил свою выдумку надписью «Остров сокровищ»…
Должно быть, не один мальчик помнит, как, лежа головой в траве и глядя на неподдающийся измерению лес, он видел, как в нем появляются и растут войска волшебных существ. Отдавшись воображению, я грезил над своей картой Острова сокровищ, и среди придуманных лесов начали зримо проступать будущие герои книги; и с самых неожиданных сторон их загорелые лица и блестящее оружие возникали передо мной, они появлялись, проходили мимо, сражались и искали клад на нескольких квадратных дюймах плотного листа. Я знал, что делать дальше, и, положив перед собой бумагу, принялся составлять перечень глав. Как часто я поступал так, и дальше этого ничего не шло! Но на этот раз все, казалось, сулило успех задуманному. Это должна была быть история для мальчишек; ни к чему психология или стилистические изыски; и у меня под боком есть мальчик, который может служить пробным камнем. Женщины исключены. Я был не в состоянии управлять бригом (которым должна быть «Испаньола»), но полагал, что смогу довольствоваться тем, чтобы, не навлекая на себя стыда, перегнать под парусами шхуну. И затем у меня появилась мысль о Джоне Сильвере, из которого я пообещал себе сделать неисчерпаемый кладезь развлечений: взять моего восторженного друга (которого читатель, весьма вероятно, знает и восхищается им так же, как и я), лишить его всех его прекрасных качеств и благородных манер характера, не оставить ничего, только физическую силу, смелость, сообразительность и огромную доброту, и попытаться выразить все это в словах и выражениях культуры грубого морского волка. Подобная психическая хирургия является, по-моему, обычным делом при «создании персонажа», а в действительности, может быть, и единственным для того способом…
Холодным сентябрьским утром, когда дождь барабанил в окно, я, устроившись у ярко горевшего камина, начал писать «Судового повара» — таким было первоначальное название книги. Я начинал (и заканчивал) много других книг, но не могу припомнить, чтобы хотя бы за одну из них садился с большим чувством радости. И не приходится удивляться, ибо краденое яблочко слаще. Теперь я занят работой над самой мучительной главой. Несомненно, попугай когда-то принадлежал Робинзону Крузо. Несомненно, скелет заимствован у По. Я мало размышлял об этом, это все пустяки и детали: и ни один человек не в состоянии присвоить себе исключительные права на скелеты или уголок говорящих птиц. Частокол, как мне сказали, взят из «Крушения „Великого Океана“». Может быть, мне это ничуть неинтересно. Эти способные писатели откликнулись на обращение поэта: