Божественная шкатулка, стр. 40
Поскольку это было мое первое морское путешествие, то меня крайне беспокоил вопрос о неизбежном наступлении морской болезни. Я был приятно удивлен, выяснив, что, хотя меня слегка мучила изжога, по крайней мере этот опыт не должен был обойтись мне ценой моих обедов. Однако в том, что это должно чего-то мне стоить, я не сомневался.
Желудок мой скрутило узлом, небо потемнело, океанская вода почти не отличалась от него по цвету, а корабль наш следовал прямым курсом во мрак неизвестности. В сохранении собственной жизни я привык полагаться исключительно на самого себя. Теперь же моя безопасность зависела от чести капитана Абзу и умений его команды, а также от надежности самого «Шелкового призрака». Когда я задумался о размерах Илана, великолепный корабль капитана Абзу показался мне жалкой скорлупкой по сравнению с безбрежным океаном. Его подчиненные, в свою очередь, показались мне сборищем бездарных пиратов-неумех.
– Если ты будешь и дальше поддаваться страху, Корвас, то можешь сделаться вдобавок ко всему одержимым демоном, – раздался чей-то голос.
Я резко обернулся, но так никого и не увидел. Затем, напрягая зрение, оглядел окутанную ночной тьмой палубу и сооруженную плотниками постройку, призванную служить своеобразным навесом над жилищем Абрины, и увидел там какой-то силуэт. Луна, скрытая облаками, не отбрасывала никаких теней.
– Синдия, это ты? Нантерия? – Я всматривался в таинственную тень, необычность которой заключалась в том, что корабль безостановочно двигался вперед. – Ведь это ты, богиня дыма и тени? Или это у меня приступ морской болезни и мне мерещится то, чего на самом деле нет?
– Сколько же раз, Корвас, тебе нужно показать континент, который разламывается пополам?
– Ба! – Я обратил лицо к морю. – Да ведь я разговариваю с тенью! – Поскольку море не ответило мне, я снова повернулся к тени на палубе. Она никуда не исчезла. – Почему ты молчишь?
– Ты ведь хотел тишины.
– Это просто какое-то безумие! Я... откуда мне знать, что это не видение, не мираж? Я несколько дней подряд почти совсем не спал. Все это могло мне привидеться, как в горячечном бреду!
– Может, и так. Или ты мог увидеть мою тень и слышать мои слова.
На какой-то миг я ощутил вспышку раздражения к говорящей тени, затем задал вопрос, который с самого начала хотела услышать от меня богиня.
– Что ты хотела сказать, говоря о каком-то там демоне? Я когда-то знал человека, за которым неотвязно следовало одно из таких невидимых созданий. Он жаловался, что оно его постоянно всячески обзывало и высмеивало. Сам я не верю в демонов. Я убежден, что это была его собственная совесть.
Тень рассмеялась.
– А мне казалось, Корвас, что ты веришь в маленьких злокозненных духов!
Внезапно похолодало, и, чтобы уберечься от промозглого океанского воздуха, я поплотнее закутался в свое одеяние.
– Пожалуй что верю. Но у меня нет никакого собственного демона. Я вообще никогда не видел никаких демонов.
– У тебя есть твой собственный маленький злокозненный дух, Корвас. Имя ему – страх. Из-за него люди становятся такими же одержимыми, более одержимыми, чем от какого-нибудь демона. Страх порабощает человека сильнее любого рабовладельца.
Я почувствовал, как во мне закипает гнев.
– Когда необходимо, я отдаю свой страх божественной шкатулке.
– Нет, Корвас. Тебе еще предстоит отдать свой страх божественной шкатулке.
– Скажи мне, тень, а что же я еще, по-твоему, делаю?
– Когда страх становится невыносимым, ты отдаешь ей лишь малую частичку твоего страха. А при первой же подвернувшейся возможности снова забираешь его обратно.
– Мне не нравится испытывать чувство страха, Нантерия. Зачем мне заниматься такой глупостью – забирать обратно собственный страх? Я же не мечтаю о том, чтобы ко мне возвращалась головная боль или, скажем, морская болезнь.
– Ты делал и то, и другое, и третье.
– Неужели?
Мне показалось, что тень изменила свои очертания, обернувшись силуэтом... о ужас!.. капитана Шэдоуса, вооруженных ножами головорезов с базара Кровавой улицы, крыльями, клыками и когтями огромного летучего льва Абрины.
– Ответь, Корвас, у тебя сейчас болит голова?
– Болит.
– Как поживает твой желудок?
– Не лучшим образом.
– А как там твои страхи?
– Они вернулись ко мне. Те самые, которые я отдавал божественной шкатулке. Я снова испытываю их. – Я устремил взгляд на бескрайнюю гладь океана. – Почему я забрал их обратно? Я ведь не люблю себя в такие минуты. Просто ненавижу себя.
– Страх – это попытка хоть как-то повлиять на будущее. Ты просто не понимаешь, что будущее тебе не принадлежит и ты не властен над ним. Будущее принадлежит одним лишь богам.
С моих губ сорвался циничный смешок.
– Не такой уж это важный совет, Нантерия!
Тень прямо на моих глазах неожиданно стала расти в размерах, пока не накрыла собой весь корабль, затем весь океан и всю безграничную Вселенную. Сделалось так темно, что нельзя было увидеть руки, поднятой к самому лицу. Неужели Нантерия лишила меня света, неужели она ослепила меня? Страх тяжелыми гирями повис на моих ногах, угрожая, что я в любую минуту в панике устремлюсь с корабля прочь и окажусь в волнах бездонного океана.
Я одной рукой крепко ухватился за волшебную шкатулку, второй – за леерное ограждение.
– Отдаю тебе весь мой страх, весь, до последней капли! – воззвал я к шкатулке. – Делай с ним все, что только пожелаешь. От тебя же прошу лишь одного – осчастливить меня доверием.
Окруженный непроницаемой тьмой, я ждал, совершенно уверенный в том, что происходящее – суть естественный ход вещей, предопределенный судьбой и волею высших сфер. У меня также не было ни малейших сомнений в том, что скоро все вернется на круги своя и на мир снова прольется свет. Чуть позже меня позабавило сделанное мной открытие: оказывается, терпение – результат веры. Я понял это после того, как богиня теней любезно вернула мне ночной мир, где бок о бок соседствуют свет и тени – оттенки черного, белого, серого, голубого, присущие любому океанскому пространству, черные линии корабельной оснастки на фоне освещенных лунных светом облаков, крошечные капельки теплого света, отбрасываемого несколькими установленными на палубе фонарями.
На палубе появился первый помощник капитана Лантус, он направлялся прямо ко мне. Меня поразило то, как он выглядел. Вместо злобного лица морского разбойника с вороватыми глазами я увидел стройного и элегантного морского офицера.
– Мы только что закончили работы по обустройству жилища для вашей дамы. Капитан велел перенести туда стол. Как раз сейчас у меня начинается вахта, и поэтому я не смогу остаться с вами этой ночью. Однако я рассчитываю на приглашение капитана Абзу.
– Благодарю вас, Лантус.
Он повернулся, и я стал смотреть на него боковым зрением, пока не заметил длинную шею с шипастыми, остроконечными плавниками и ужасную голову, поднимающуюся из воды. Она торчала так высоко, что казалась выше самого высокого корабля в мире. Я остановился и выглянул за борт. Волны и ветер продолжали вечную как мир игру. Привидевшееся мне чудовище куда-то исчезло.
– Что-то не так? – осведомился Лантус.
– Нет, все в порядке.
Моя новообретенная вера куда-то неожиданно улетучилась. Неужели я всего лишь на какое-то время одолжил ее у шкатулки, отдав обратно после того, как тени вернули мне свет?
Я резко оттолкнулся от леерного ограждения и последовал за Лантусом, полный дум о богине теней, собственном страхе, пиратах, морских чудовищах, вере и многом-многом другом.
ГЛАВА 27
Лантус и его матросы проделали удивительную работу, превратив сырой и вонючий грузовой трюм в каюту для прекрасной дамы. Достаточно просторная для Абрины прикрытая занавеской койка была пристроена к одному борту, оставив свободным место прямо напротив люков. Матросы также соорудили лестницу – она вела на палубу и к особой двери, которую сделали по приказу капитана. На специальном возвышении высотой в три (или даже более) фута установили обеденный стол. На палубе Абрина заняла специально изготовленное для нее кресло, тогда как все мы сели в кресла, установленные на возвышении. Для меня было внове смотреть на великаншу примерно на одном уровне, глаза в глаза.